Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова
Я обернулась от шкафа, рассыпая заварку, и изумленно глянула на Горького. На лице Стаса не дрогнул ни один мускул.
— Понятно, — кивнул он, тяжело опускаясь на стул, и спокойно размял затекшую шею привычным движением
— Но есть же я, — начала я непонимающе. — Я же видела все! Видела, как Стаса попытались увезти…
— И те, кто это устроил, об этом знают. — Стас хмыкнул. — Кому может быть настолько плевать, Давид?
— Пока не знаю, — мрачнел Горький все больше. — Но если бы вы мне не позвонили, тела бы я не нашел. Перехватил их у черного входа. Но еще не проверил ничего. Выставил своих везде охранять больницу и приказал докладывать о любом поползновении в сторону улик.
— У меня нет психических отклонений, — усмехнулся Стас зло. — Я могу понять, когда на меня наставляют пушку и собираются ей воспользоваться, а когда — нет.
— Я в тебе не сомневаюсь. И документально у тебя безупречная репутация, чтобы у кого-то был шанс посадить тебя в газовую камеру, — заверил Горький. — Такое ощущение, что те, кто организовал на тебя покушение либо слишком самоуверенные, либо просто идиоты.
Стас напряженно выдохнул. Потом усмехнулся.
— Кто бы мог подумать, что теперь тебе выпадет сомнительная честь вытаскивать меня из газовой камеры…
Давид устало протер лицо и потянулся за чашкой чая.
— Я бы сказал тебе, что сделаю все возможное, но это вряд ли понадобится. А дело это уже мое личное. Покушение на убийство у меня под носом. Либо это вызов мне, либо это кто-то, кто вообще со мной не знаком.
— Я только знаю, что у Ветлицкого, чей бизнес я постоянно шатаю, есть связи в высших кругах. Появилась возможность копнуть глубже и поискать корни, поддерживающие его грязное дело. Потому что сам он такого покушения организовать не может — ксивы, распоряжение на смену караула, табельные пушки…
— Пушки? — подобрался Давид. — При них не нашли оружия…
Стас вздохнул, качая головой:
— Я забрал у одного пистолет.
— Сдашь. А мне еще предстоит просмотреть записи камер…
— Ты не мог не видеть, что камера на вход в палату не смотрит, — поморщился Стас. — Ты не увидишь, как они толкают Иву в стенку и как вытаскивают первыми пушку. Ты увидишь только, как пушку вытаскиваю я...
Горький вдруг бросил на меня непонятный взгляд и как-то особенно нехорошо нахмурился.
— Что такое? — напряглась я.
— С твоим свидетельством на стороне Стаса теперь могут быть проблемы, — нехотя сообщил он.
— Почему это?
— Потому что ты теперь его женщина.
— Я не… — начала было я, но прикусила язык. В груди взорвалось от гнева, и сердце все же разогнало пульс. Да что же за дерьмо! Еще перед Горьким не хватало теперь отчитываться, с кем я переспала и какие это теперь имеет последствия! — Я что, теперь недостойна того, чтобы моим словам доверяли?!
— Я не сказал, что бесполезно. Но уже не так надежно.
— Можно тебя на пару слов? — процедила.
Давид послушно вышел за мной на улицу.
— Мне все равно, что ты думаешь! — прорычала ему сдавлено.
— Это не так, — отвел он взгляд и прикрыл глаза. — Ива, прости, я не должен был оценивать твой поступок…
— Это не поступок! — сжала я кулаки, будто собираясь драться с Давидом за право решать. — Это мой выбор! Я свободная женщина, и никому не изменяю, чтобы ты стоял и брезгливо морщился!
— Ива, я ничего такого не имел ввиду! — возмутился Давид. — Он тебе метку поставил! Сразу!
— Это на эмоциях! И я уже говорила — это не твое дело!
— Я не хочу, чтобы он тебя использовал и сделал больно!
— Я — не твое дело! Перестаньте уже с Игорем со мной носиться, как с ненужной вещью, которую и выбросить стыдно и поставить некуда! Задолбали!
— Ну что ты говоришь такое? Ива, ты — не вещь! А Стас — не тот, кому стоит вообще подставлять шею! Каким бы он великодушным и благородным не был с детьми, ты — близкий друг Игоря! А он все также с ним на ножах!..
— Ты его совсем не знаешь! Мы с тобой оба себе решили, какой Стас подонок, но уже ошиблись! А я — так вообще очень жестоко! Ты не представляешь себе насколько! Пора перестать считать себя умней всех и вправе судить, Горький!
Давид опустил плечи и снова протер устало лицо, обреченно отступая:
— Ладно. Ты права. Прости… — Он оглянулся на дом. — Оставайтесь со Стасом здесь. Тут до вас не доберутся, а я доплету заклинаний, чтобы наверняка. — Он помолчал, оглядывая дом. — Стас точно в порядке и ему не нужно в больницу?
— Буду присматривать, — отозвалась я тихо. — Может, лекарства понадобятся.
— Скажешь мне, я все привезу.
— Думаешь, нам правда надо прятаться?
— Пока я не выяснил, кто за всем этим стоит — да. Потому что приказ на задержание уже вступил в силу, а пока я буду Стаса вытаскивать из следственного и оспаривать его задержание, многое может случиться…
— Надеюсь, у тебя не будет проблем?
— У меня — нет. Я все же лучше умею заметать следы…— Я раскрыла на него глаза, не успев совладать с эмоциями. И этот фирменный взгляд Горького, от которого, казалось, вспыхивали внутренности, выбил воздух из легких. — Имею ввиду тех, кто послал к вам убийц.
— А, — глупо проблеяла я, лихорадочно соображая, как выкрутиться. — А я думала, ты про нас со Стасом здесь…
— Нет, — усмехнулся он расслаблено. — Ты молодец, что догадалась поехать сюда. Я, кстати, продуктов прихватил…
Он принес из машины несколько пакетов и кивнул мне на двери. Когда мы вернулись с Горьким в дом, Стас так и сидел в кухне. На наше появление он тяжело выпрямился на стуле и кивнул Давиду на пистолет, лежавший на столе. Горький забрал оружие.
— Я сказал Иве, чтобы вы оставались тут. Здесь безопасно.
— Ты так уверен? А если в деле ведьмаки?
— Не доберутся. Ну и Ива с тобой остается.
— Ива —
