Королева восстанет - Мари Нихофф
После того как умылся, я еще долго не выключал воду. А когда вышел из ванной комнаты, успел услышать тихий всхлип, который тут же оборвался. У меня внутри все болезненно сжалось.
Кажется, Флоренс в полном отчаянии, и мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не броситься ее успокаивать. Еще несколько дней назад я бы без малейших колебаний и оговорок лег к ней, заключил в объятия и погладил по спине. Я бы нежно разговаривал с ней, плавно укачивая в кольце своих рук. Потратил бы на это всю ночь, если бы ей это помогло. Что угодно, лишь бы ей стало легче.
Но теперь я знал, что это была бы пустая трата времени. Что она не заслуживала ни понимания, ни утешения. Мне пришлось напомнить себе, что ее горе – если оно настоящее – вызвано отнюдь не теми же причинами, что и мое. Флоренс плакала не потому, что потеряла меня, не потому, что наши отношения оказались ложью, и не потому, что Лира в опасности. Флоренс плакала, потому что ее раскрыли и теперь она вынуждена проживать последствия.
Заставив себя не обращать на нее внимания, я снова пересек комнату и запер дверь спальни. Наверное, возвращать Флоренс во дворец было еще одной ошибкой. Импульсивное, плохо продуманное решение, и мне только сейчас стало ясно, что оно на самом деле означало. Переносить ее присутствие рядом будет гораздо тяжелее, чем я боялся.
Однако Лира не ошиблась в том, что Флоренс, возможно, сумеет обеспечить стабильность. К тому же сейчас, когда моя сестра в лапах у Хоторнов, у меня практически не осталось альтернативных вариантов. Мне нужно, чтобы Флоренс находилась рядом, хотел я того или нет.
Но это еще не значит, что я позволю ей ко мне приблизиться. Отныне между нами никогда не будет ничего большего, чем притворная симпатия. Причем на этот раз это действительно будет лишь притворство.
Глава 6
Скорлупа
ФЛОРЕНС
Я не хотела просыпаться. Я поняла это в тот же миг, когда заморгала от бледных лучей утреннего солнца и узнала спальню Бенедикта.
Голова болела, в горле пересохло, а реальность зловеще нависала надо мной, готовая в любой момент меня поглотить. Видимо, сегодня ночью я в какой-то момент все-таки уснула. После того как Бенедикт снова ушел, слез не осталось, и я просто молча буравила взглядом темную стену, вдыхая его запах и ощущая в груди всю боль этого мира.
Последняя и сегодня никуда не делась.
Я чувствовала себя слишком слабой, чтобы встать с постели и выйти навстречу своей новой действительности. Не готовой ко всему, что меня ожидало. К ненависти Бенедикта, к своему чувству вины, к отчаянным попыткам все исправить.
Поэтому я осталась в кровати с закрытыми глазами и надеялась еще хотя бы ненадолго заснуть, но сон не шел. Естественно.
Интересно, который час? Бенедикт обычно просыпался раньше меня. Как правило, раннее утро он тратил на тренировки. Однако последние несколько месяцев чаще всего пропускал их и вместо этого читал книгу, пока я еще спала в его объятиях. Снова открыв глаза, я подняла голову, чтобы бросить взгляд на прикроватную тумбочку. Книги нет. Зато есть будильник. И он показывал, что сейчас почти восемь часов. Бенедикт наверняка уже проснулся.
Я перевернулась на спину, не зная, что делать дальше. Может, Бенедикт уже сходил в ванную, пока я спала? Отпер ли он остальные двери в покоях?
Можно попробовать узнать. Но в этот момент из гостиной донеслись шаги. Они приблизились, а потом в замке щелкнул ключ.
Робко натянув одеяло до самого подбородка, я слегка выпрямилась, чтобы видеть дверь. Когда она открылась, от боли у меня сжалось в груди.
Конечно же, в комнату вошел Бенедикт. И судя по всему, он тоже только что встал, так как на нем до сих пор пижама, а темные волосы взъерошены.
Бросив на меня полный отвращения взгляд, он целенаправленно прошагал к шкафу.
– Доброе утро, – прошептала я. Голос до такой степени осип, что пришлось откашляться. Как опухло лицо, лучше даже не знать.
Бенедикт остановился спиной ко мне. Затем повернул голову ровно настолько, чтобы я успела мельком увидеть его лицо в профиль. И тут же вновь отвернулся.
– Не вздумай ничего выкинуть, пока я в ванной, – холодно предупредил меня он, и я опять осталась в спальне одна.
Совершенно опустошенная, я откинулась на матрас, зарылась носом в одеяло и сделала глубокий вдох. Нет, я правда не готова вставать. Предпочла бы навсегда остаться лежать в этой кровати.
Я дождалась, пока Бенедикт выйдет из ванной. Без единого комментария он направился обратно в гостиную, однако в этот раз оставил мою дверь открытой. Еще пару минут я внимательно прислушивалась, после чего заставила себя подняться.
За последние месяцы почти весь мой гардероб перекочевал из моих комнат сюда. Так что вообще-то выбор должен быть большой… но проблема заключалась в том, что почти каждый предмет одежды был связан с воспоминаниями об этом мужчине. В конце концов я определилась, взяла белую блузку с коричневой юбкой и закрылась с ними в ванной. Лицо действительно выглядит хуже некуда, и его, к сожалению, не спасет даже холодная вода. А круги под глазами еще никогда не были такими темными.
Похоже, это мой рекорд. Притом что ночью меня в кои-то веки не мучили кошмары. Тем не менее того небольшого количества сна, в который я рано или поздно провалилась, не хватило, чтобы хоть немного отдохнуть, и я не сомневалась, что ужасные образы вновь начнут меня преследовать не позднее сегодняшнего вечера. После летнего солнцестояния они стали еще страшнее, чем всегда. Раньше мне снился монстр, раздирающий меня на куски. А теперь я сама каждую ночь обращалась в этого монстра. Но Бенедикт вряд ли будет снова меня от них спасать. Наоборот – наверное, его порадуют мои крики по ночам.
Когда я вышла из ванной, застала в спальне одну из вчерашних служанок. В руках она держала стопку свежего постельного белья и полотенец и ободряюще мне улыбнулась.
– Доброе утро, мисс Хоторн. В гостиной подан завтрак. – Кивнув в сторону двери, она положила белье на маленький столик в углу.
Я уже сделала шаг к выходу, но, когда женщина собралась перестилать постель, резко остановилась.
– Не надо, – вырвалось у меня, и я в тот же момент ощутила, как
