Бей или беги - Рита Лурье
— Развлечемся? — бодро сказал он.
Глава шестая
Этот день Томасин записала в свой небольшой список хороших вещей, что случались с ней за жизнь. День и ночь следом, проведенную в чужой постели, а не в своей. Этот момент стал по-настоящему переломным, потому что после него началась новая эпоха ее жизни в Цитадели. Череда совместных ночевок, вылазок за пределы лагеря и тайных встреч. Вроде как, люди называли это счастьем — и в прежние и в нынешние времена. Томасин была счастлива. Ей нравилось происходящее.
В том, что они скрывали свои отношения, была своя особая прелесть и острота. На людях они с Малкольмом соблюдали дистанцию, но с лихвой компенсировали все, оставшись наедине. В их секрет была посвящена только Дайана — она обеспечивала их прикрытием, получая щедрую плату за свое молчание. Для отвода глаз она продолжала таскаться к Малкольму, но незаметно уходила пережидать ночь в комнате Томасин. Из каждой своей вылазки во внешний мир они привозили ей сувениры, то, что женщина так любила — шмотки, косметику и предметы роскоши, ныне утратившие всякую ценность. Дайана принимала дары с равнодушным, чуть кислым видом. Томасин догадывалась, что у ее экс-соперницы просто нет выбора. Или так — или исчезнуть из лагерных документов, отправившись выживать за стенами в одиночку.
Самой Томасин хотелось с кем-то поделиться, но она не могла. Зак, конечно, заметил, что она изменилась, но так и не смог выпытать у подруги правду о причинах ее цветущего, довольного вида. Она не могла подвергать друга угрозе. Знание о ее романе с лидером вышло бы Заку боком. Он, скорее всего, не смог бы сохранить чужую тайну. Не из злого умысла, а потому, что был простодушен и наивен.
Томасин была беззаботно довольна своей жизнью, заигравшей новыми красками. Она полюбила спать в обнимку, кататься с Малкольмом по округе на мотоцикле под предлогом зачистки ближайших территорий от мертвецов, болтать в постели, ходить вместе на охоту, отвлекаясь на поцелуи и занятия любовью в живописных декорациях леса, да и в целом полюбила секс. И пусть в первый раз Томасин испытывала дискомфорт, а на следующий день между ног саднило, постепенно она поняла, почему люди так высоко ценят это занятие. Ей крупно повезло, что она открыла для себя эту сторону жизни по доброй воле, с опытным человеком, к которому она питала глубокую симпатию. Конечно, за всеми этими радостями девушка совсем позабыла и о «Волчьей гонке».
Но ей пришлось вспомнить, ведь это событие снова навязчиво замаячило на горизонте. Их тайные отношения тянулись уже почти год, и девушка даже не заметила, как пролетело время. Она не успела и глазом моргнуть. Казалось, вчера еще было лето и первый поцелуй; осень, когда они ступали по опавшей листве в лесу, выслеживая очередную добычу; зима, когда она грелась в объятиях Малкольма, наблюдая, как за окном кружится снег; весна, когда мужчина привез Томасин на берег реки, чуть дальше от тюрьмы, смотреть на облака. И на полчище мертвецов, сбившееся на противоположном берегу. Пока твари не представляли угрозу, ведь не умели плавать. Но монстры появлялись все чаще и все ближе к лагерю, что было дурным предзнаменованием. Скорее всего, сюда движется орда.
Томасин как раз вернулась в лагерь после разведывательной поездки — они с Малкольм забрались далеко на север, чтобы оценить обстановку, но им повстречались лишь разрозненные группы мертвецов. Малкольм поделился с девушкой своим планом — бросить все ресурсы, чтобы перехватить рой и увести подальше от лагеря. Если тварей слишком много — стены тюрьмы их не сдержат. Но для начала рой нужно найти. Пока это не удалось ни им, ни другим разведчикам. А слухи уже начинали расползаться. Все только и говорили, что о приближении тварей и грядущей «Волчьей гонке».
Томасин заглянула в главный корпус, проверить свои позиции в списке, и обнаружила, что Зак в противовес ее верхней строчке оказался в самом хвосте. Она пошла к другу, чтобы прочитать ему лекцию о его беспечности. Парня, как и многих других, перевели охранять стены. Сейчас все силы стягивались к обороне лагеря, на случай, если монстры окажутся здесь быстрее, чем их ждут. Огнестрельное оружие Заку никто дать не осмелился, потому ему поручили собирать увесистые камни по всей территории.
Он помахал Томасин, только завидев ее, и чуть не уронил тачанку, доверху полную булыжников. Девушка вовремя подставила ногу, удерживая груз от падения.
— Ну как? — взволнованно спросил он, — вы их видели?
— Нет, — Томасин помотала головой, — но я видела, что ты еще ниже спустился в рейтинге. Что ты натворил?
— Ох, — со вздохом сказал Зак, — это такая мелочь… я всего лишь немного задремал во время дежурства.
— Чего? — изумилась девушка, — мелочь?! Зак, какого дьявола? А если бы…
— Тише-тише, — друг примирительно похлопал ее по плечу, — не сердись. Эти ночные смены — просто кошмар, — он поморщился и обиженно добавил, — хорошо тебе… катаешься с боссом повсюду, можешь бывать снаружи и привозить всякие штуки… кстати.
Томасин замерла. Интонация, с которой это было сказано, насторожила ее куда сильнее, чем неприятное «кстати», подразумевающее продолжение, которое ей, скорее всего, не понравится. Как минимум, Зак вообще не должен был знать о бонусах, что получает Дайан. Кто ему рассказал? Неужто она сама? Эта самодовольная красотка никогда не снисходила до разговоров с таким презренным сбродом, как охрана и обслуживающий персонал. Сама она имела почетную должность на складе и занималась учетом хозяйства. Нет. Точно не Дайана. Кто-то другой.
Томасин задумалась и прослушала, что говорит Зак. Ему пришлось повторить.
— А ты можешь… ну… когда будешь снаружи… поискать одну газировку? Не для меня, для моей девушки. Она ее очень любит и…
— Кто тебе сказал? — надавила Томасин.
— Что? — парень так и застыл с раскрытым ртом.
— Мы рискуем своей жизнью не для того, чтобы выполнять чьи-то прихоти, — осадила Томасин, все больше выходя из себя, — это не шутки, Зак! О чем ты думаешь? Какая газировка! Мертвецов вокруг все больше, ты похерил свою позицию и…
— Прости, — промямлил друг. Он, должно быть, решил, что спасет положение, порывисто сграбастав Томасин в объятия, но только усугубил его. Она окаменела в руках друга, краем глаза приметив на другом конце двора Малкольма. Он тоже их видел — только на них и смотрел. Он не брался что-то запрещать своей возлюбленной, но
