Анна Сокол - Призраки не умеют лгать
Дмитрий предостерегающе положил руку мне на колено и ощутимо сжал. То, что хотела сказать, я благополучно забыла, правда, от неожиданности подпрыгнула на месте. Псионник подался вперёд.
— А почему мертвецкая?
— Тётя… — простонал Александр.
— Чего, тётя, — подперев голову рукой и явно настроившись на воспоминания, передразнила Авдотьевна. — Должны же люди знать.
Парень махнул рукой, мол, делай, что хочешь.
— Мертвецкая потому, что мертвецы нынче там хозяева. Артаховы из-за этого и уехали.
— Нет там никого. Проверял, — вставил Саша.
— Мертвецы знакомые или со стороны кто прибился? — не обращая внимания на парня, спросил Демон.
— Свои, конечно. Чужих не держим, — хохотнула тётка. — Пашка блаженный монахиню туда заманил и того… прибил, а потом и сам повесился.
— Пашка?
— Фамилии не знаю, врать не буду. Сирота. К монастырю прибился, помогал и им, и нам, кому чего. За еду работал.
— Почему блаженный?
— Кад-арта у него не было. Всё голоса слушал, мол, это ангелы с ним разговаривают, — Авдотьевна подняла почти пустую бутылку и разлила ещё по одной. — Пусть земля ему будет пухом.
— А что имперский корпус? Хозяева?
— Какой корпус! — горько ответила женщина. — Нирра прискакала. С кавалерией. Быстренько всё прибрали и в монастырь. С настоятельницей договариваться. Видать, денег дала.
— Что ты болтаешь? — разозлился племянник, — Это же родственники, внуки, поди.
— Вот-вот, пусть знают, — не отреагировала тётка.
— Вы думаете, Артаховы как-то замешаны?
— Не-е-е, — замотала головой Авдотьевна, а потом задумаласью — Черт его знает. Когда всё произошло, Сергий как раз жену в роддом повез, это точно. Дом пустой стоял. Но с другой стороны…
— Что? — не выдержала я.
— Кто из вас Артахов? — вдруг спросила хозяйка, приглядываясь при этом к псионнику.
— Я Артахова, — ответила я, прежде чем Дмитрий успел помешать.
Это почему-то смутило женщину.
— Не берите в голову, просто фантазии старой пьяницы.
Дмитрий подался вперёд, глаза стали цепкими, словно и не было до этого десятка тостов и стопок, наполненных чайной самогонкой.
— Мы должны знать правду, — прозвучало это очень твердо.
Александр странно крякнул, но промолчал.
— Твой отец, — Авдотьевна повернулась ко мне, — как это сказать… он красивый мужик, высокий, уверенный. Женщины всегда на таких смотрят.
— Я знаю, — облегчение отразилось на моем лице, хозяйка удивлено подняла брови. — Папе всегда слишком нравились женщины. Раньше мама злилась, ругалась. А теперь смеётся над ним.
— И правильно, — тётка хлопнула ладонью по столу, стопки мелодично звякнули. — Умная у тебя мама. Мужики они все кобели. Помню, мой неделями дома не появлялся, у…
— Может нам выйти? — иронично перебил хозяйку Александр.
— Так, чего вы не хотели говорить? — не отставал Демон.
— Монахиня. Молодая, красивая. Ей не в обители место, а на танцах. С чего ее в ваш дом понесло? Думаю, Сергия она искала. Да тот как на грех в роддом с женой подался.
— А Пашка откуда взялся?
— Заметил, поди, что божья невеста на свидания бегает, себя не бережёт, не стерпел. Он же верующий был. Взял грех на душу. Да видать не вынес, там же и повесился, — хозяйка тяжело поднялась, оглядела стол мутными глазами и, не сказав больше ни слова, раскачиваясь, ушла в смежную комнату.
Через минуту скрипнула кровать, и избу огласили рулады мощного храпа.
— Хм, — откашлялся Александр, — Дмитрий, Лена. Неприятности мне ни к чему, но тётку в обиду не дам. Если Нирра…
— Бабушка не такая, — твердо сказала я.
Что они все словно сговорились, изображают из неё эдакое чудовище. Да, она строгая, иногда резкая, но она — обычный человек.
— Никаких неприятностей, — заверил Дмитрий.
Я стала собирать тарелки, но Саша махнул рукой.
— Оставь, я сам. Ложитесь на террасе. Умывальник на доме за углом. Туалет справа по тропке до конца.
Демон остался на террасе, а я пошла умываться. А вот возвращаться было немного страшновато. Из-за поведения псионника Александр и Авдотьевна думали, что мы пара и, открыв дверь, я вполне могу обнаружить одну кровать. Знать бы ещё, что нашло на Дмитрия. Я вспомнила тепло рук, тело пронзила дрожь, а в животе начала скручиваться спираль страха. Или предвкушения. Будь на моем месте другая девушка, она точно бы знала, что делать. Сама жаловалась на нерешительных парней, а теперь стою и не знаю, что делать.
Сколько я его знаю? И знаю ли? Не представляла, как скажу нет. Если он меня обнимет, то вряд ли получится. Пора возвращаться, пока псионник не подумал, что я утопилась в умывальнике.
Когда-то давно вытянутую, похожую на пенал террасу застеклили, переделав в жилую комнату. На полу стояла зажжённая лампа с треснувшим абажуром, отбрасывая на доски ровный матовый круг света. Всё остальное тонуло в сумраке. Вдоль стены друг за другом стояли два потёртых дивана, на дальнем спал Дмитрий. Не озаботившись ни раздеться, ни застелить белье, беленькой стопочкой лежащее на стуле, лишь укрывшись коротеньким байковым одеялом.
Кажется, я хихикнула, но тут же закрыла рот ладонью. Поделом. Идиотка. И мысли в голове идиотские.
Разбудил меня низкий гудящий звук. Сердце зашлось в тревожном ритме. Хотелось вскочить и заорать — караул или пожар. И, главное, так близко, громко, будто колокольня сразу за домом стоит.
— К заутрене звонят, — Дмитрий резко сел. — Черт, ещё даже не рассвело.
Небо на востоке едва алело, туманная дымка, предвестница настоящего утра, развернула на земле лёгкое, словно тюлевое, покрывало.
— Надо сходить, раз зовут, — Станин потянулся, какой же он высокий, и зевнул. — Всё равно больше не уснуть.
— Куда? — не поняла я.
— В монастырь. Хочу задать пару вопросов об убитой монахине, — псионник стал натягивать ботинки. — Ты со мной?
— Но зачем? Ты же слышал, никто из нас к её смерти не причастен.
— Предпочитаю собрать побольше информации, а потом уж разбираться, — Демон посмотрел на меня, по-прежнему по подбородок закутанную в одеяло. — Ты идёшь?
