Охотничьи угодья - Патриция Бриггз
Голос старика, старое пианино и милая натура Анны соединились в один из тех редких моментов, когда исполнение и музыка сливаются воедино, создавая нечто большее.
«Боджанглз» была песней, которая создавала картины жизни пожилого человека. Алкоголизм, тюрьма, смерть друга. Ничто из этого не сломило мистера Боджанглза, который даже в самый тяжелый час все еще смеялся и танцевал для товарища по заключению.
Он прыгнул так высоко…
Это была песня воина. Песня триумфа.
И в конце, несмотря на свои первые слова, старик немного заплясал. Его движения были скованными из-за боли в суставах и мышцах, но все еще грациозные и полные радости.
Он рассмеялся.
Когда Анна закончила с небольшим размахом, старик повернулся к ней.
— Спасибо, — сказала она ему. — Это было действительно весело.
Старик похлопал по ее руке хрупкими пальцами.
— Спасибо тебе, моя дорогая. Ты вернула старые добрые времена, мне стыдно говорить, насколько старые. Ты осчастливила человека в его день рождения. Я надеюсь, что когда тебе исполнится восемьдесят шесть, кто-нибудь осчастливит и тебя в твой день рождения.
И это принесло ему второй раунд аплодисментов и крики «на бис».
Старик покачал головой, немного поговорил с Анной, затем улыбнулся, когда она кивнула.
— Мы только что выяснили, что нам обоим нравятся старички, — объявил он. — Хотя они не такие старые, как я.
И начал петь «Ты никто, пока кто-нибудь тебя не полюбит». Песню, которую Чарльз не слышал лет сорок или больше. Через несколько тактов Анна снова заиграла на пианино и позволила натренированному голосу старика вести ее в танце.
Когда они закончили, зал взорвался аплодисментами, и Чарльз привлек внимание официантки. Он протянул ей свою кредитную карточку и сказал, что хотел бы заплатить за еду старика и его семьи в знак признательности за музыку. Она улыбнулась, взяла его карточку и побежала прочь.
Старик взял Анну за руку и заставил ее тоже поклониться перед зрителями. Он поцеловал ей руку, а затем позволил своему внуку с триумфом проводить его обратно к столу. Любящая семья собралась вокруг него, как и подобает, в то время как он восседал, как король, собирая почести.
Анна закрыла крышку пианино, подняла глаза и увидела Чарльза. Она заколебалась, и у него защемило сердце от того, что он испугал ее. Но она вздернула подбородок, ее глаза все еще были полны музыки, и подошла к нему.
— Спасибо, — поблагодарил ее то ли за то, что она вышла из комнаты, когда попросил, то ли за то, что осталась в ресторане вместо того, чтобы уйти, или за музыку, которая напомнила ему, что все это дело касалось не только оборотней.
Дело было и в людях, с которыми они делили мир.
Вернулась официантка с его карточкой и услышала его слова.
— От меня тоже прими благодарность, дорогая, — обратилась она к Анне. — Здесь было довольно мрачно, когда ты начинала. Как на похоронах. — Повернувшись к Чарльзу, продолжила: — Я обо всем позаботилась. Вы хотите остаться анонимным, верно?
— Да, — согласился он. — Так будет лучше, вам не кажется?
Она улыбнулась ему, затем Анне и поспешила своей дорогой.
— Прости, — сказал Чарльз Анне.
Она одарила его странным, мудрым взглядом.
— Не стоит извиняться. Все в порядке?
Чарльз не знал, как ответить. В основном это зависело от нее. Но она спрашивала о волках в соседней комнате, поэтому пожал плечами.
— В основном. Шастель всегда был проблемой. Возможно, сейчас, когда его прижали, он будет вынужден вести себя хорошо. Иногда это так и работает.
Музыка помогла. И она была рада сделать людей счастливыми. Когда Анна подняла глаза и увидела Чарльза, ожидающего ее с легкой улыбкой на лице, это окончательно ее успокоило. Это означало, что никто не умер, что она не слишком сильно все испортила и что он не злился на нее.
Чарльз проводил ее в комнату, где ждали волки.
Шастель ушел. Анна не заметила, как он уходил, а должна была, даже сидя спиной к входной двери и играя музыку. Невнимательность опасна.
Столы снова сдвинули в центр зала, образовав один длинный стол. На нем стояли три больших блюда с едой, одно полное, а два уже почти пустые.
Волки не стали вдруг приятелями. Испанские волки сидели по одну сторону стола, французские — по другую. Британский оборотень занял один конец стола, и во главе пустовало два места.
— Будет позором проделать весь этот путь и не попробовать еду, — пробормотал Чарльз, положив руку Анне на поясницу.
Анна не видела его лица, потому что он стоял прямо у нее за спиной, но заметила воздействие его взгляда, когда полная комната альф ясно дала понять, что они считают его самым большим и злым волком в этом месте.
Большинство из оборотней довольны этим фактом. Волки не беспокоятся о вещах, которые не могут изменить, единственным исключением мог быть британский альфа. Что-то определенно делало его несчастным.
Но он все равно опустил глаза, когда Чарльз посмотрел на него.
— Джентльмены, это моя пара и моя жена, Анна Лэтэм Корник, омега стаи Аспен Крик. — Чарльз положил руку ей на плечо.
— Прошу прощения, месье, — сказал один из французов. У него был один из тех смешанных акцентов, французский с британскими нотками. — Возможно, мы могли бы представиться друг другу, а затем откланяться. У нас было время поесть и мы не можем больше задерживаться. Шастель не похож на маррока, он не такой, каким Бран является для здешних волков, и может устроить нам проблемы.
— Конечно, идите.
Француз торопливо начал представлять своих товарищей, и они склонили головы.
— А я Мишель Жирар.
— Я с нетерпением жду возможности спокойно побеседовать с вами позже, — сказала Анна.
— Я тоже. — Он устало улыбнулся. — До завтра.
И они ушли.
— Анна, это Артур Мэдден, Хозяин островов — британский эквивалент маррока.
— Рада познакомиться с вами, сэр, — произнесла она. Значит, не альфа, подумала она, или не простой альфа.
