Особняк Лунного цветка (СИ) - Наталья Герман
Её слова отозвались в груди неприятным жжением. При жизни я бы сказал, что это боль, но после смерти и обретения нового тела, всё стало ощущаться несколько иначе.
Но, как и любой мужчина, живой или перерождённый, мне не было чуждо чувство стыда за то, что женщина, которую я любил не могла позволить себе то, чего хотела. Я мог бы просто взять то, что было необходимо в одном из магазинов и стереть память всем, кто это видел, но эта девушка…вынудила меня дать ей слово, что среди живых я должен жить по правилам живых. А значит, никаких использований силы.
— До сих пор не верится, — я прикусил губу, — что у меня может быть ребёнок. И с чего ты так уверена, что будет девочка?
Сам факт того, что у Жнеца смерти получилось зародить жизнь в утробе простой смертной, казалось чем-то на грани фантастики. Это казалось чудом…чудом, которое не должно было произойти. И мысли о том, что за этим может последовать серьёзное наказание меня очень тревожили. Но, я переживал не за своё существование, а за женщину, которую неожиданно для самого себя полюбил и маленький огонёк жизни, что скоро должен был появиться на свет.
Изучив архивы, я так и не нашёл упоминаний о полукровках подобного рода. Исходя из этого напрашивалось несколько выводов: либо подобного раньше не было, либо же информацию об этом тщательно скрывают.
— Чувствую, — девушка снова устремила взгляд куда-то за линию горизонта, а я протянул руку и коснулся её округлого живота. Будто отзываясь на моё прикосновение под её кожей слегка кто-то толкнулся, заставив вздрогнуть.
— Она тоже по тебе скучала, — чувствуешь, как зашевелилась? — девушка накрыла мою ладонь своей, — чувствует, что папа вернулся.
Её слова отразились в груди незнакомым, но безумно приятным трепетом.
— Папа, — промелькнуло в голове и на губах невольно появилась улыбка, но в это же мгновение лицо девушки исказила гримаса боли и она схватилась за живот обеими руками.
— Родная, — подскочил я, встревоженно взяв возлюбленную за плечи, — что такое?
— Что-то…что-то не так, — простонала она, тяжело дыша, — вызывай скорую…
*******
Время текло безумно долго. Я то и дело бросал взгляд на наручные часы проверяя, не остановилось ли оно вовсе и каждый раз разочаровывался, ускорить волочившие ноги секунды я не мог, это было мне неподвластно.
Измеряя шагами коридор перед дверьми родового зала я не мог найти себе места, все звуки доносились будто через вакуум, сводя сума и вызывая чувство паники.
— Всё будет хорошо, — твердил я себе, словно молитву, — она сильная.
Действительно сильная. Раньше, чем я понял, что безумно полюбил её, я поймал себя на мысли, что восхищён её мужеством и широтой души. Не каждая женщина бы так просто приняла факт, что её возлюбленный уже много сотен лет, как мёртв и ежедневно переправляет на другую сторону человеческие души. Она не испытывала по отношению ко мне ужаса или отвращения, но отчего-то прониклась состраданием. Хоть мне это и не нравилось.
Она принимала меня таким, каким я был без прикрас. А это для современного общества казалось чем-то вне времени.
— Приветствую, — послышался у меня за спиной голос молодого мужчины и я замер, впервые за своё долгое существование в нерешительности обернуться.
Молодое существо терпеливо ждало, пока я наконец не повернулся к нему, на что тот ответил кратким поклоном.
— Какого дьявола здесь делает Жнец? — мой голос звучал сухо и низко.
— Мне поручено сопровождать душу роженицы, что за этой дверью. Её час наступит с минуты на минуту.
— Нет, — горькое слово слетело с губ, разбившись о жестокую реальность.
*******
Я резко отрыл глаза уставившись в тёмный потолок полупустой комнаты.
Воздух вокруг казался тяжёлым и тягучим, будто стоит протянуть руку и я смог бы ощутить его своим подобием человеческой кожи. Как странно. Это было так давно, а я помнил всё до мельчайших подробностей: как взял свою дочь впервые на руки, ощутив себя самым счастливым существом в мире и боль от того, что любовь всего моего существования меня покинула.
Я помнил, как стоял на коленях перед Мундусом и умолял сохранить дочери жизнь. Но, моя драгоценная девочка наполовину принадлежала к миру теней и, как выяснилось позднее, на таких как она при рождении падает проклятье, которое снять невозможно. Люди, что на половину являлись Жнецами смерти были обречены на жизнь, не зная, что такое счастье. Гонимые вечными неудачами они, как правило, не жили долго.
Да, демон сжалился над нами, сказав, что я сам себя наказал тем, что буду вынужден наблюдать за страданиями собственного ребёнка без права вмешаться и помочь.
Я усмехнулся.
Это действительно было самым страшным из возможных наказаний.
И в это же мгновение ход моих мыслей прервал истошный крик, что сотряс весь особняк.
Глава 12. Обмани судьбу
Сон одного из постояльцев.
Я сидела в кожаном кресле просторного кабинета. Куда не посмотри, всё вокруг кричало о том, насколько обеспечены владельцы особняка, в котором я находилась. Напротив меня за большим письменным столом, вальяжно сложив на него длинные ноги, сидел молодой мужчина и оценивающе смотрел на меня.
От его пронзительного взгляда стало противно и страшно, я вжалась сильнее в кресло.
— Теперь ты готова сотрудничать? — мужчина склонил голову на бок и хитро улыбнулся.
Внутри всё похолодело и руки задрожали, а поперёк горла встал горький комок.
— Я… — сглотнув в тщетной попытке побороть подкатывавшие слёзы, я опустила глаза в начищенный до блеска пол, — я всё сделаю, только верните моего сына.
Медленно поднявшись со своего места, мужчина подошёл ко мне и склонился так низко, что наши лица поравнялись. В его карих глазах плескалось безумство и холод, от чего стало ещё страшнее.
— Верну, — он провёл кончиками пальцев по моим губам, заставив вздрогнуть, — конечно верну. Но сначала ты дашь показания на завтрашнем суде.
Мужчина отстранился и медленно, подобно хозяину всего и вся начал расхаживать по кабинету. На его губах появилась мечтательная улыбка, а страшные глаза смотрели будто сквозь пространство вокруг. Невооружённым глазом было заметно, что он не в себе, безумен и полностью это признает. Но, что ещё страшнее, ему нравилось то, каким он был, в воздухе ощущалась яркие нотки самолюбия и самовосхищения.
— Ты расскажешь, что Егор не раз конфликтовал с этим, как его… — между каштановых бровей пролегла
