Академия безмолвия (СИ) - Летова Ефимия

Плотная белая рубашка и жилет, а также шейный платок завершали мой образ. В принципе, из меня получился вполне симпатичный мальчик - вот ведь ирония судьбы, -только слишком уж тонкий и не очень высокий. Но не всем же быть рослыми качками, как Джард или тот же Ларс.

Взгляд Криды из-под темных длинных ресниц смущает. Если смотреть на нее мужскими глазами.. .Что значит «мужскими»? Попытаться оценить привлекательность? Что ж, она, безусловно, привлекательна, стройная, нежная, аккуратные черты лица и этакая неосознанная грация движений. Девушка улыбается снова, мне отчего-то тяжело смотреть ей в глаза, я поворачиваю голову и вдруг вижу Ларса. Он широко улыбается, так открыто и радостно, что у меня челюсть отвисает: прямо перед ним стоит Арта в розовом струящемся чем-то, вся в своих пышных неусмиряемых локонах. Она положила руку ему на плечо, словно случайно, и хихикает, как идиотка, хотя я прекрасно знаю, что она умна и расчетлива, а это все - не более, чем игра. Должен бы знать и Ларс, но.

- Мисс Вуд, я с радостью провожу тебя, вот только по поводу танцев вынужден огорчить, к сожалению, подвернул с утра лодыжку на тренировке.

«Учитесь, парни. Никто не сможет научить вас динамить девушку лучше самой девушки»

«Сегодня говорю я, а ты молчишь. Просто молчишь, понятно?»

Я беру Криду за ладонь и веду ее в бальный зал, ощущая, как ее тонкие изящные пальцы подрагивают в моей руке.

Дурацкая ситуация.

***

Музыканты в зале действительно были, целых трое, помимо игральщиков на клавишнике и виолине я увидела совершенно незнакомый мне инструмент: длинная деревянная дуга, изогнутая на манер огромного охотничьего лука, была испещрена множеством тонких серебристых струн. Музыка просто заворожила меня - легкая, сама вся какая-то серебряная и переливающаяся на слух, она чаровала, уносила мысли в дальние дали. Верная своей новой привычке, я почти что вижу магию этой музыки - подобные струнам, но куда более тонкие длинные серебристые нити обвивают инструмент, пальцы молодой игральщицы, соскальзывают и проникают в воздух. Мне трудно определить стихию этой магии (если допустить, что она вообще есть), скорее, ближе к воздушной.

Я не танцую. В нашей хуторской школе были танцы, второй после физкультуры мой персональный фаворит по прогулам.

«А надо было прогуливать домоводство! Вот никакой способности к предсказаниям!»

«Яговорю, ты молчишь, помнишь?» «С кем это ты собралась говорить, если все танцуют, а ты стенку подпираешь ?»

Однако долго в одиночестве подпирать стенку мне не пришлось. Сначала ко мне присоединился Бри - тот самый, немного похожий на Габриэля мальчик, потом, неожиданно, Алекс - неожиданно потому, что этот высокий и худощавый адепт факультета жизни почти все свое время проводил с девчонками-однокурсницами, и мне было странно, как же так он не охмурил ни одну из них. Потом подскочил Джард с таким хитро-вороватым выражением глаз, что для меня оставалось загадкой, как присутствующие на празднике леди Адриана и сэр Алахетин не скрутили его с целью немедленно профилактически запереть на пару дней или хотя бы допросить.

В руках у Джарда был поднос с изящными серебряными бокалами на тонких ножках. Такие бокалы были расставлены на столиках по периметру всего зала, и в них печально бултыхался какой-то ягодный кисловатый сок.

- Спасибо, но нет, - замотала я головой, уклоняясь от настойчивой любезности нашего стихийно провозглашенного старосты.

- Пей! - промычал тот, почти не разжимая губ. - Это особый секретный напиток.

- Откуда? - оживился Бри, цапнул стакан, сразу же сделал глоток, закашлялся и покраснел. - Ого...нет, правда, откуда?!

- Небо послало! - воздел руки к потолку Джард. - Смотрю, скучаете стоите...Непорядок!

Алекс тоже отпил, выпучил глаза и только что на месте не завертелся. Я подозрительно принюхалась к бокалу. Запах был сладковатый, немного щекочущий и острый.

***

Мне доводилось пробовать алкоголь, сам отец не пил никогда, даже пиво (твоя мама этого бы не одобрила!), но умел неплохо готовить, а некоторые мясные блюда мариновались в винах разных сортов. Однажды я с революционным демаршем заявилась к отцу и потребовала немедленной дегустации запретной и взрослой жидкости. Отец, к моему вящему удивлению, не препятствовал стремительному переходу взрослеющей дочери во взрослую жизнь, более того, он с явным удовольствием налил мне полстакана чего-то темного и густого на вид. Что я вам скажу.. .крепчайший руанский ром у меня тогда не пошел.

«Еще как пошел. Только не в ту сторону!»

Но сегодняшний напиток был легким - на цвет и запах, а на вкус («Эй, эй, а может, ограничимся одним глотком?!») совершенно ни на что не похожим. Прозрачная, розоватая жидкость пощипывала язык, нёбо, десны, холодила и одновременно согревала. Огонь внутри меня колыхнулся жадно и живо.

Где-то в другом конце зала я увидела Ларса. Вот уж кто не подпирал стенку и сегодня явно был нарасхват. Помимо Арты он танцевал уже с четвертой девушкой, на сей раз с каштановыми волосами. Совершенно непохожей на меня девушкой. Совершенно.

- А ты, Джеймс, уже явно с этим делом знаком? - смеется Бри. Какая чушь, ведь это, кажется, только второй стакан. Или третий?

- Ну, ты хоть не пались так явно, - шипит Джард. - Это запрещено, вообще-то.

Почему у меня так кружится голова? Или это кружатся люди вокруг? Немые статисты, озвученные неведомыми актерами. Безумно быстрые, безумно яркие, безумные, безумные... Я и не знала, как устала: от непривычных и утомительных занятий, от своей вынужденной игры, от молчания, от.. .одиночества. От неуместных воспоминаний, от невозможности с кем-либо их разделить, от какого-то тревожного предчувствия, охватившего меня с тех пор, как я узнала ректора Лаэна, от всех этих тайн.

Разноцветные нити уже опутывали весь зал, музыкантов, инструменты, тяжелые подсвечники, светильники, смазанные силуэты адептов.

Спустя какое-то время дымка бесшабашного безразличия охватила меня целиком. Кажется, я что-то напевала. Мы с Алексом - или с Бри, какая, в сущности, разница? -мерялись силой рук, но никто не мог победить. Джард вручил мне подарочное перо первокурсника и несколько минут мы развлекались тем, что писали в воздухе известные матерные слова и дружным шепотом угадывали написанное. Мы с Тони хихикали друг у друга на плече, и он, кажется, учил меня танцевать, уверяя, что не видит другой причины мне стоять в стороне. Потом был какой-то провал, темнота, сквозь которую я увидела чьи-то глаза, тревожные, яркие, рысьи, холодная рука прижалась ко лбу, после чего я вдруг оказалась стоящей у лестницы мужского общежития, а мою руку сжимали раскаленные ладони Ларса. Я споткнулась, упала на землю и засмеялась, завозившись в пыльной земле руками и ногами:

-Я ангел! Ларс резко поднял меня на ноги и потащил вперед.

Я все же остановилась, заглянула ему в лицо - ничего рысьего там не было. Провела пальцами по щекам - от пыли оставались темные полосы.

- Что? - тревожно спрашивает Ларс. - Джей, ты что?

- Ты похож на енота! - хохочу я.

Ступеньки убегают из-под моих ног.

- Мне! Не! Надо! Было! Пить! - я смеюсь и не могу остановиться, хохот переходит в какое-то невнятное бульканье, неожиданно на глаза наворачиваются слезы, и я сажусь прямо на ступеньки, потому что подгибаются ноги.

- Вставай, Джей, надо идти, ну же, осталось немного! - в отличие от меня Ларс кажется совершенно трезвым. И правильно - мне вдруг становится ужасно обидно, слезы градом катятся по щекам. Ларсу не надо поддерживать идиотскую тайну, ему нет нужды постоянно тревожится о спадающих с бедер штанах и прочей чепухе. Он не знает, каково это, когда ты так отчаянно некрасива, и ни один симпатичный парень, а точнее, один симпатичный парень никогда. Я уже сама не могу понять, смеюсь я или плачу, напряжение последних дней, нагрузки, к которым я не привыкла, иссушающее молчание, прочее - толчками вырываются из моего тела, руки трясутся и зубы клацают - это могло бы быть даже смешным, но. Ларс опускается рядом и обнимает меня, а я, неожиданно для себя, обхватываю его за шею. Он такой сильный, широкоплечий, надежный, может быть, мне действительно хватит сожалеть о мимолетной детской влюбленности? Ларс заглядывает в глаза, его взгляд - теплый, шоколадный, мягкий, согревающий душу взгляд. Он вдруг целует меня в щеку, собирая губами слезинки, еще и еще, вот сейчас он поцелует меня по-настоящему, первый раз в моей жизни, и что-то внутри тренькает жалобно и тревожно, в предвкушении и.. .отчаянии, вот-вот, и...