Анна Лоуренс (СИ) - Рябченкова Марина

Укладываю тяжелую голову себе на руки.

— Том, сукин ты сын! — едва слышно выругалась я. Прокручиваю весь сегодняшний день, начиная от утреннего разговора с ним и заканчивая поездкой в Данфорд, и внутри меня все клокочет от раздражения и ярости. Подлый низкий Том! Джон был прав в отношении него. Он был прав с самого начала. Том Стоун — слабый, самолюбивый, жалкий человек!

— Забери меня, Джон. Ради всего святого, сделай это уже завтра… — по щекам потекли слезы. Закидываю ноги на кровать, обняв себя руками. Плачу.

Глава 7

Я стою у огромного окна в кабинете Хэнтона. Вид из него фантастически великолепный и страшный.

Теплые руки вдруг сжали мне талию, и у самого уха слышу шепот Джона:

— О чем ты думаешь?

Укладываю свои ладони поверх его рук. В груди растекается приятное тепло.

— О тебе, — с улыбкой на губах говорю я. Но улыбка гаснет быстро. — Ты очень далеко.

Мужчина мягко развернул меня лицом к себе, и я с нежностью посмотрела в серую сталь его глаз, не сразу осознав, что спиной прижимаюсь к гладкой поверхности стекла. Я не хочу прижиматься к стеклу. Это девяносто девятый этаж!

Стекло за спиной вдруг исчезло. Я не вижу этого, но хорошо чувствую и цепляюсь за мужчину поистине мертвой хваткой.

За моей спиной пропасть, но мужчина крепко держит меня. Джон не боится пропасти. В его руках безопасно.

«Завтрак!» — вторгся в сознание чей-то голос, и я сразу распахнула глаза.

Удивленно моргаю, не сразу сообразив, где нахожусь. Огляделась вокруг и сразу плюхнулась обратно на подушку.

— Завтрак! — опять прогремел чей-то голос в коридоре.

Уже завтрак? Неужели я спала так долго.

Поднимаюсь с кровати, плотнее запахнув свой халат. Открываю дверь и выхожу в коридор. Фигуры в серых пижамах, покачиваясь, идут в столовую, а я следую за ними.

Для большой больницы столовая мала, но радует, что она белая и чистая. Радует, что она вообще есть, и, быть может, я не умру от голода. Беру поднос, встаю в очередь и получаю кашу. Неаппетитно.

На мое смиренное «спасибо» женщина на раздаче ответила угрюмым взглядом.

Двигаюсь дальше и беру для себя ломтик хлеба и кружку, доверху наполненную чаем.

Сажусь за свободный стол в дальней части столовой и кривой алюминиевой ложкой пробую на вкус скользкую жижу, что должна называться овсяной кашей. На вид отвратительна и на вкус не лучше. Скривив лицо, отодвинула от себя тарелку.

Слышу смешок впереди себя и поднимаю взгляд. Молодая женщина с соседнего столика растянула губы в широкой улыбке, обнажив пожелтевшие и больные зубы. Я вздрогнула, когда она посмотрела на меня, и улыбка женщины мгновенно погасла, взгляд ее стал по-звериному хищным. Невероятно худая женщина за тем же столом обернулась ко мне, оценив недружественным взглядом.

Поспешно опускаю глаза, придвинув к себе чай. Тихонько осматриваюсь, пока взгляд мой не уткнулся в особу в шелковом пеньюаре синего цвета. На ее тонких ножках тапочки с кокетливым пушком на носике. Ее внешний вид меня озадачил, ведь это не больничная одежда.

У женщины бодрое лицо и аккуратно причесанные волосы. У нее на лице есть легкий макияж. Когда за тот же стол села другая женщина, она надкусила ломтик хлеба, взяла кружку и лениво побрела из столовой. Я хотела поступить так же, но меня остановили.

— Посуда остается здесь, — вытянул перед собой руку дежурный санитар.

Удивленно моргаю, но быстро все понимаю. Поспешно выпиваю чай и ставлю кружку на стол. Спешу вслед за женщиной и сразу натыкаюсь на мисс Миллер.

Резкий и жгучий удар по щеке выбивает из головы все мысли. Я пошатнулась, рукой ухватившись за стену. Остолбенела. Поднимаю на женщину недоуменный взгляд, удерживая пальцы на полыхающей огнем щеке.

— Если я сказала перед завтраком быть в процедурном кабинете, значит, ты должна быть в процедурном кабинете! — ядовито сказала она, и ее алые губы сжимаются в тонкую линию. — Завтракала? — рявкнула она так, что я вздрогнула.

Необдуманно киваю, на что получаю новый болезненный шлепок уже по другой щеке.

— Санитар!

Подошел крепкий мужчина, лицом напоминающим кирпич.

— Отведите миссис Стоун в душевые, — ее слова прозвучали как приговор.

В сознание вторгся ужас. Опять?!

— Нет! — взмолилась я. — Нет, Ингрид, нет!

Мужчина тащит меня вдоль белого коридора, а я сопротивляюсь.

— Отпусти меня! Пусти! — сильно кусаю его за руку и тот ударил меня о стену. В голове возникла сильная боль. Стекаю на пол, не до конца поняв, что произошло. Санитар опускается на корточки и внимательно всматривается мне в лицо. Переборщил, но не сожалеет. Схватил и, словно тушку животного, перевалил меня через плечо.

В ушах стоит странный звон.

Когда моргнула — я была уже в лифте. Как мы так быстро оказались здесь?

Когда моргнула опять — перед глазами возникли начищенные черные туфли мисс Миллер.

Слышу, как со скрипом отворилась железная дверь, а спустя мгновение санитар осторожно положил меня на холодный кафельный пол. Я часто заморгала, всматриваясь в серый потолок. Сознание вернулось окончательно, но зрение все еще подводит. В условиях полумрака все выглядит темным и размытым.

— Как самочувствие? — спрашивает меня мисс Миллер.

— А как, по-вашему? — необдуманно огрызнулась я.

Женщина издает короткий смешок.

— Вы хорошо себя чувствуете, но мы это исправим, — сказала она и холодно добавила. — Обещаю.

Медленно перевожу на нее свой взгляд. Рассудок все еще в тумане.

Старшая медсестра передает полотенце санитару и предлагает ему приступать.

— Что вы собираетесь делать? — в моем голосе возникли нотки неподдельного страха. Меня не будут поливать из шланга, это что-то другое и, судя по улыбке мисс Миллер, эта пытка будет ужаснее предыдущей.

— Не надо… — пячусь я от санитара. — Не приближайся! — кричу я и вскакиваю на ноги.

Санитар не позволил даже дотянуться до ручки двери. Повалил меня на спину, уселся сверху, обмотав мою голову полотенцем. Кричу, извиваюсь, брыкаюсь, пальцами стягивая полотенце с лица. Но руки вдруг сгребли вместе и мертвой хваткой удерживают у меня на груди.

Извиваюсь, изгибаюсь, воплю. И тут новый шок! Полотенце вымокает в холодной воде. Вода попадает мне в рот и ноздри, и я захлебываюсь. Пытаюсь вопить, а вместо этого заглатываю в легкие больше воды и кашляю.

Легкие горят — не могу вздохнуть!

Бьюсь из последних сил за собственную жизнь, но силы быстро иссякли. В момент, когда я уже поверила, что это конец, полотенце вдруг сняли с моего лица и санитар молниеносно перевернул меня на живот. Локтями упираюсь в мокрый пол. Сильно опустив голову, жадно заглатываю воздух. Изо рта льется вода.

Ребра горят, будто по ним били палкой.

Когда я перестала кашлять и хрипеть, старшая медсестра опустилась рядом со мной на корточки.

— Вы будете послушной, миссис Стоун? — ласково спрашивает она.

В шоке от происходящего медленно обращаю на женщину свой взгляд. Медсестра улыбается, а бровь ее многозначительно поднимается вверх.

Мое бедное тело сжалось от страха — я невероятно боюсь эту женщину. Боюсь ее сильнее, чем кого-либо в своей жизни.

— Да, — сказала я. Мои губы дрожат.

— Да, мисс Миллер, — властно поправила она.

В мышцах невероятное напряжение. Сознание напугано.

— Да, мисс Миллер, — покорно говорю я.

— Завтра перед завтраком жду тебя в процедурном кабинете.

— Да… мисс Миллер.

Удовлетворенно кивнув, женщина дает знак санитару поднять меня. Я едва держусь на ногах. Меня приволокли обратно в палату и усадили на кровать.

Обнимаю себя руками, остро нуждаясь в защите. Будь Джон рядом, он бы не позволил со мной такому случиться. Я знаю это.

Но от этого легче не становится. Это уже случилось со мной, и в моем сознании что-то поломалось. Теперь я знаю, завтра, едва заслышав слово «завтрак», я влечу в процедурный кабинет, отдав честь по стойке смирно, если потребуется.