Марина Дробкова - Маг моего сердца
Профессор поставил на стол еще одну банку, с ярко-фиолетовыми точками. Стоило мне взять ее в руки… и я с удивлением обнаружила слабую ауру.
— А здесь есть! — вырвалось у меня.
— Ну конечно есть! — радостно воскликнул профессор и хлопнул ладонью по столу. — Потому что это…
Он произнес какое-то труднопроизносимое название. Студенты уже смотрели на меня с уважением. Надо же, как немного нужно для этого!
— А теперь, — продолжил Винтер, убирая обе банки в шкаф, — проясните нам ситуацию вот с этими матрицами.
Он кивнул на прямоугольные сосуды. В них было нечто вроде букашек, застрявших в янтаре. Так вот они какие — матрицы, с которыми вчера возился Даймонд. Видя, что я медлю, Винтер сам взял ближайший сосуд.
— Давайте посмотрим с вами, Бренна. Смелее. Что вы можете сказать вот об этом существе?
Например — о характере его питания?
Я вновь активировала магическое зрение.
— Оно… он… питается кровью? — с изумлением поняла я.
— Да, совершенно верно! Кровью, Что же вас так удивило?
— Так это… вампир? Их же не существует.
— Вампиры истреблены, — поправил профессор, ставя сосуд на место. — Но в лабораторных условиях, в виде матриц они, безусловно, существуют, иначе мы бы не имели о них понятия. Мне нравится с вами работать, Бренна, давайте продолжим. Что вы скажете об этом существе? Например, о его способности к регенерации?
Он поднял следующую «склянку».
— Она… практически не ограничена, — ответила я, всматриваясь. — Это оборотень?
— Да, это оборотень, — просто сказал Винтер. — Ну а это?
В следующем сосуде я уловила очень хорошо мне знакомую «тревожную», как я ее называю, ауру.
— Какой-то демон.
— Правильно, это инкуб. А здесь?
Он гонял меня, заставляя определять домовых, ундин, древесных духов, сатиров… Я ни разу не ошиблась. Класс был в восторге, даже Даймонд наконец-то стал улыбаться мне и, кажется, даже гордиться мной. Это что же получается, мне предстоит вот так вот, каждый день завоевывать его — уважение, восхищение, еще какие-то чувства к себе? Охо-хо, ну и любимого я себе выбрала!
После того как этап «угадайки» был пройден, профессор попросил меня рассказать, каким образом я определяю все эти признаки существ и объяснить это остальным. Мы провозились довольно долго, пока не пришел Ральф и не заявил, что мы все опаздываем на обед. Пришлось в срочном порядке убирать оставшиеся пробирки и бежать по кельям.
И вновь мне не удалось перекинуться и парой слов с моим магом — он вместе с Ральфом и профессором остался наводить порядок, а меня Ральф выставил. Мне начало казаться, что он делает это специально.
Благодаря Ральфу, по дороге в номер мне пришлось общаться не с Даймондом, а с Сарой, которая, лишь только оказалась рядом, тут же спросила: ну как мне Рихард. А я за это время уже сто раз забыла про Рихарда!
— Не ревнуй, Сара, — ответила я.
— Да я и не ревную, — защебетала она. — Я вижу, что ты теперь с Даймондом. Признавайся, хорош?
Если я и покраснела, то только кончиками ушей. Хорош ли Даймонд как мужчина? По мне так да, но я не собираюсь обсуждать это с Сарой.
— Ладно, ладно, не говори, — захихикала Сара. — Лучше расскажи, как вы работали с артефактом. Ты и Рихард.
— А, вот ты про что! О, это очень здорово, все равно что быть настоящим архитектором. Только, мне кажется, одна я не смогу все это повторить — не запомнила и половины.
— Ошибаешься! — заверила меня Сара. — Все способы, которые креадор хоть раз попробовал, сидят у него в голове. Надо только отточить мастерство и все — чтобы твои мосты не заваливались на бок.
— Мы строили дворец, — мечтательно сообщила я.
— Ого, сразу дворец! Видно, он разглядел в тебе талант! — слегка обиженно протянула Сара.
Да что она, завидует мне, то ли? Или все же ревнует? Эх, да не нужен мне ее Рихард — который, кажется, все еще не ее, — тут со своими отношениями разобраться бы!
Ворвавшись к себе в комнату, я лихорадочно набросилась на обед, твердо решив разделаться с ним побыстрее, а потом, пока вновь не начались уроки, перехватить все-таки Даймонда и задать ему…
Но по мере утоления голода, успокаивался и рассудок. Ну что я ему скажу? «Как ты мог? Почему не предупредил? Что теперь делать?» Ах, Мерлин, глупость какая… Ему понравилась девушка — я — он к ней пришел и добился взаимности. И все довольны!
А кто не доволен — сам дурак. Небось, Этель бы не против возобновить отношения, а никак!
Допивая компот, я уже знала, что в расстроенных чувствах влетать к Даймонду точно не стоит. Он просто меня не поймет.
Я поговорю с ним спокойно. О том же — но спокойно, без слез и криков. В конце концов, может, у него есть еще какая-то информация или дельное предложение.
«Или просто предложение — да, Бренна?» — съязвил внутренний голос.
— Хватит меня троллить! — вслух ответила я внутреннему голосу, моя посуду. — Что толку в «просто предложении», если мы больше не увидимся?
И тут я услышала, как на улице звонит колокольчик. С недомытой чашкой в руках я кинулась на балкон. Другие студенты тоже повыскакивали из комнат.
Посреди двора стоял Ральф.
— Коллеги, — начал он, когда мы все собрались. — Послушайте новость. Сегодня около трех ожидается дождь, поэтому есть предложение поработать со стихиями.
Моментально поднялся такой радостный гвалт, как будто стихия уже разбушевалась.
— Я понял, понял! — Ральф поднял кверху руку, останавливая ликование. — В таком случае, занятие начнем позже — но позже и закончим. Собираемся в вестибюле без пятнадцати три. А сейчас — отдыхайте, креадоры.
И он зашагал к дому.
Кажется, общий праздник передался и мне. Свободное время — это же так клево! У меня все-таки будет время поговорить с Даймондом… который, кстати, уже зашел в свою комнату. Ну ничего, надо только успокоить нервы и можно брать быка за рога!
Домыв кое-как чашку, я вытерла руки и кинулась к шкафу. Ни что так хорошо не приводит в порядок мысли, как музыка!
Аккуратно распечатав все охранные заклинания, я извлекла инструмент, положила на плечо, поправила подушечку для подбородка…
Вот только думать я теперь буду не о миндальных деревьях, а… О чем думать-то? О больших полушариях мозга?
Не очень хорошо представляя, как устроена нервная система, я просто решила думать о себе.
Авось, хуже не сделаю.
Я играла свое смятение. Свою боль, страх, неуверенность… И гнев. И страсть. А на место страсти пришла нежность. Потом — спокойствие. Наконец — жажда общения. И вот во время этой, виртуозно мною сыгранной, жажды общения приподнялись жалюзи и креадоры — один за другим, включая даже Ральфа, посыпались ко мне в комнату. От неожиданности я опустила скрипку.
