Бессмертный избранный (СИ) - Юлия Леру
1116.5. Был праздник. Вся Асма славила имя Эзы, когда вынес он на улицу большой стол и заставил его яствами, которые приготовила Его мать к возвращению Его, и люди, угощавшиеся яствами этими, выздоравливали уже в этот же день от болезней своих, и славили имя Эзы, и приходили к нему еще люди, и всех он угощал от щедрот своих, и каждый исцелялся и говорил о Нем.
1116.6. И Мланкин, правитель Цветущей долины, нисфиур Асморанты и отец брата Его, приказал раздавать еду всем, кто хочет и сколько хотят, и еда со стола Эзы не кончалась, сколько бы ее ни ели. За два дня накормил он десять сотен, за два следующих дня — еще десять сотен, и каждый поевший исцелялся и славил его.
…
1118.1. И через день Эза собрал Уннатирь, именуемую также Унныфирью, и цветописца своего, Цилиолиса, и отправился с ними в Шембучень, и осушил земли ее, чтобы вымерли все шмису, населяющие ее. И все шмису побежали в болото свое, спасаясь от великой силы Его, и остались там, потому как запретил Он им покидать место свое без веления Его.
1118.2. И все люди шли к Нему, и каждого Он исцелял, подавая лепешку и чашу вина, и говоря: «Будь здоров». Глаза Его светились белым светом, когда говорил Он.
1119.1. И еще через день Эза собрал Уннатирь, именуемую также Унныфирью, и цветописца своего, Цилиолиса, и отправился с ними в Шин шиниросский, где восстановил разрушенную стену и сделал ее еще крепче, чем была. И так же исцелял Он рукой и яствами, и так же народ славил Его дела.
1119.2. И прибежала к нему в Шине женщина, и стала кричать, браня Его, что не пришел Он вчера, когда дитя ее было живо и плакало в своей колыбели. Говорила она ему проклятья и плескала на него злостью своей, но Эза только смотрел на нее и молчал, и слезы текли по лицу Его. Подошел Он к женщине этой и взял ее за руки и просил прощения, потому что не смог спасти дитя Ее. И все плакали вместе с ней.
…
1125.1. И еще через день Эза собрал Уннатирь, именуемую также Унныфирью, и цветописца своего, Цилиолиса, и вернулся с ними в Асмору, где ждала мать Его. И просил он цветописца своего наутро встать пораньше, до восхода солнца, чтобы встретить с ним истинную ночь.
1125.2. И только цветописец знал о том, что свершится, и сердце его трепетало, и мука была в нем смертная.
1126.1. И стала истинная тьма.
1126.2. И затмила тьма солнце прежде, чем взошло оно, и подул ветер, и объял всех страх и ужас и потряс кости их.
1126.3. И раздался во тьме голос Его, из тысячи голосов сотканный, и засветились глаза старцев белым светом во тьме по всему миру, и сказал Он: Я — Эза.
1126.4. Я Бессмертный избранный. Я сын Энефрет и Матери моей.
1126.5. Я — тот, кто живет во тьме, но несет свет. Я тот, кто родился в смерти, но несет жизнь. Готовы ли вы признать Меня? Готовы ли вы принять Мою власть, дар и милость Мою?
1126.6. И сотни, тысячи голосов наполнили воздух, и каждый говорил, что готов. И дрожащий цветописец Его, Цилиолис, пал на колени вместе с остальными, и говорил, что готов, и голос его сливался с другими в одно.
1126.7. И стал истинный свет.
1126.8. И стал день истинного света считаться первым днем Избранного, и все снова славили Его и радовались милости Его».
— Цилиолис! — Я слышу голос Унны и укладываю свиток в ящичек, который, поднявшись с пола, беру с собой. Это последний, больше здесь не осталось ни одного.
Унна заглядывает в сонную, приподняв шкуру, и я киваю ей, давая знать, что все готово. Оглядываюсь вокруг в последний раз, подхватываю ящичек под мышку и выхожу.
Открытая повозка загружена, все ждут только меня. Кмерлан выходит из дома вместе со мной, чтобы проститься — это теперь его обязанность, а правитель еще слишком слаб и не может долго быть на ногах, хоть Эза и исцелил его. Он прощается с Серпетисом почти сердечно, хоть и не успел полюбить его. Обнимает Унну, кивает мне, дает горсть денежных колец в дорогу.
Син-фиоарна, лебезят работники. Еще недавно так лебезили только перед Серпетисом, но теперь он для них — равный, лишенный благородства, и они задевают его плечом, проходя мимо с вещами, и даже не наклоняют головы. Теперь его словно не замечают, как не замечают и его жену, Унну, хоть и знают ее в лицо и отзываются о ней с благоговением — как о той, что была рядом с Эзой. Но эти двое, кажется, тоже не замечают никого вокруг — кроме друг друга.
Я до сих пор не верю, что Серпетис отказался от своей крови, отдал Асморанту в руки своего брата, сделал выбор, который лишил его будущего, власти, благородства. Хотела ли такой участи для своего сына прекрасная Лилеин? К этому ли готовили его все испытания? Он едва не лишился руки в бою и все еще не может держать в руке меч, но син-фиоарне не обязательно быть великим воином.
И мне все еще кажется, что все можно исправить.
Но Эза не вмешался, и Энефрет только засмеялась, явившись в Асмору в день, когда Серпетис принял
