Бессердечное небо - Каролайн Пекхам
— Выходи, — прорычала я.
От резкого порыва воздуха мои волосы закружились вокруг меня, и я втянула воздух, резко повернувшись, уверенная, что мимо меня что-то пронеслось. И это было ужасно похоже на…
— Ты не должна бродить в темноте одна, Голубок. Что, если здесь внизу притаился монстр? — Орион зарычал, и облегченный смех покинул меня, когда он подошел сзади и обхватил меня за талию, а его клыки впились мне в шею.
— Тогда я бы убила его, — сказала я, дрожь пробежала по моей коже, когда я позволила своей голове склониться набок в знак предложения.
— А что, если монстр — это я? — спросил он, его дыхание на моей шее возбуждало меня, когда он забавлялся тем, чтобы укусить меня.
— Ты не монстр, Лэнс, — поддразнила я, и от его рычания в груди у меня снова по коже побежали мурашки.
— Нет? Но ты принцесса, так что, возможно, я жестокий зверь, который хочет держать тебя взаперти в башне.
— Ты не смог бы держать меня взаперти, — возразила я.
— Верно… — согласился он.
— Так что же ты будешь делать дальше?
— Полагаю, я стану твоей злобной боевой собакой и уничтожу любого, кто к тебе прикоснется, — с усмешкой в голосе сказал он.
— За это тебя могут арестовать, — легкомысленно сказала я, борясь с очередной дрожью, когда он провел клыками по чувствительной коже за моим ухом.
— Это было бы ужасно.
— Да, могу себе представить, — сухо сказала я, и он рассмеялся во все горло.
Когда он попытался укусить меня, я быстро вывернулась, как научила меня королева Авалон, вырвалась из его хватки и повернулась к нему лицом, мой Свет Фейри последовал за мной, пока я отступала назад с вызывающей улыбкой на лице.
— Давай укуси меня в столовой, — предложила я, и игривое выражение его глаз исчезло.
— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
— Что ж, наверное, в будущем там будет единственное место, где я позволю тебе это сделать, — сказала я, во мне разгорался гнев. Мне так надоело, что он ведет себя так, словно мы не пара перед повстанцами, всегда отстраняется от меня, когда я пытаюсь взять его за руку или наклониться, чтобы поцеловать его.
— Голубок, — прорычал он.
— Лэнс, — прорычала я в ответ, и он вздохнул, подойдя ко мне ближе, когда я отстранилась.
— Ты знаешь, почему все должно быть именно так.
— К черту все, что они думают, — прорычала я, мои мысли хлынули потоком. Я устала подчиняться правилам, которые он установил, позволяя диктовать ему, какими должны быть эти отношения. — Я отдаю тебе все, что есть, а ты отдаешь мне только часть себя во имя моей защиты. Ты действительно планируешь уйти от меня, если однажды я получу трон?
Он сделал паузу, его молчание сказало о многом и заставило ярость хлынуть, как лава, по моим венам.
— Я всегда буду рядом с тобой.
— Звучит ужасно, словно там прячется «но».
— Дарси, так будет лучше.
— Для кого? — огрызнулась я. — Потому что для меня лучше всего было бы перестать жить под завесой тайн. Я хочу назвать тебя своим на глазах у всех в Солярии, но ты мне этого не позволяешь.
— Потому что это уничтожит тебя, — огрызнулся он.
— Тогда пусть меня уничтожат, — прорычала я. — Я лучше буду осуждена за то, что живу жизнью, которую выбрала сама, чем буду лгать о тебе, смотреть, как ты отстраняешься от меня каждый раз, когда какой-то случайный Фейри взглянет на нас. Мне все равно, что они думают.
Он покачал головой.
— Я не буду отвечать за твое падение.
— Ты ни за что не в ответе, Лэнс. Ты просто не даешь мне сделать выбор, который я хочу сделать. Это мое падение, так позволь мне его получить, раз я этого хочу.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — зашипел он, направляясь ко мне, пока я продолжала отступать. — Солярия нуждается в тебе больше, чем я в том, чтобы прилюдно претендовать на тебя.
— А может быть, ты просто не хочешь встречаться со мной на людях, — прошипела я, зная, что это просто от злости, но все равно сказала это.
— Ох, не будь ребенком, — пренебрежительно сказал он.
— Нет, может, в этом что-то есть, Лэнс. Я всегда была твоим маленьким грязным секретом. Возможно, тебе нравятся острые ощущения, когда ты тайком крадешься. Возможно, в этом для тебя и заключается привлекательность.
В мгновение ока он бросился ко мне, толкнул меня к стене и обнажил клыки перед моим лицом.
— Не принижай мои чувства к тебе. Я готов свернуть горы ради тебя. Звезды смотрят в мою сторону с презрением, возмущаясь тем, что я люблю тебя, в то время как они там, наверху, никогда не чувствовали ничего настоящего, никогда не прикасались ни к чему такому прекрасному, как ты. Я — предмет их зависти, потому что они не могут получить тебя, пока ты внизу, на Земле, в клетке моих рук, но если они ожидают, когда смогут забрать тебя после смерти, они найдут меня рядом с тобой, охраняя тебя даже тогда. Потому что никто не отнимет тебя у меня, и никто не будет любить тебя так яростно, как люблю тебя я. Куда бы ты ни пошла, я последую за тобой. Ни в этой, ни в следующей жизни нет силы, способной оторвать тебя от меня. Поэтому не смей сомневаться в моей любви к тебе.
Слезы навернулись мне на глаза, я вцепилась в его плечи, мне нужен воздух, чтобы дышать, но он не отпускал меня.
— Тогда почему ты не можешь любить меня на глазах у всего мира? — прошептала я, мой голос надломился на этих словах. — Ты говоришь, что любишь меня больше всего на свете, но скрываешь нашу любовь, как будто это что-то постыдное. Знаешь ли ты, как мне больно от того, что ты ожидаешь, что я смирюсь с тем, что мужчина, которого я люблю, не будет прикасаться ко мне ни перед кем, кроме нашего внутреннего круга? Это убивает меня.
Его лицо исказилось от боли при моих словах, его глаза были морем муки и противоречий, когда он смотрел на меня.
— Позволь мне выбирать свою судьбу. Если мне суждено погибнуть, то пусть будет так, но позволь мне быть счастливой в моем гребаном
