Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн

Я обвела рукой вокруг себя.

Здесь не было ни проволочного забора, ни магического барьера, равно как и никакого мрачного строения, отдаленно напоминающего тюрьму, так что я сомневалась, что здесь действительно кто-то жил.

Я обхватила себя руками. Почему мой огонь не греет?

— Тебе холодно?

— Холодно? — брови Римо сошлись к переносице. — Нет, мне не холодно. Я чертовски взбешён. Тюрьма! Ты, твою мать, привела меня в тюрьму?

— Привела тебя? — возмущенно спросила я. — Ты следил за мной. Я не сыпала соль на твою ладонь и не подносила её к порталу.

Мой тон содержал весь жар, которого жаждало моё тело.

Я поднялась, мои ноги отяжелели от грязи. Мне нужно было сжечь эту дрянь и убраться отсюда к чёртовой матери. Я подняла ладони и вызвала свой огонь, затем провела ладонями по бёдрам, ожидая, когда они воспламенятся и сожгут фунты грязи, прилипшие к углеродным чешуйкам моего костюма.

Ни пламени, ни дыма не появилось. Я сосредоточилась сильнее. По прошествии, как мне показалось, целой минуты, мои перчатки всё ещё не воспламенялись. Я посмотрела на Римо, который тоже поднялся на ноги.

— У тебя есть огонь?

Он перевернул свои ладони.

— Конечно, у меня есть огонь, — он стал гораздо менее яростным, когда ему тоже не удалось вызвать пламя. — Что за чёрт?

Моё сердцебиение участилось, почти так же быстро, как электромагнитные линии метро, которые пересекают каждый большой город на Земле.

Я сосредоточилась на своих ногах, пытаясь вогнать в них огонь, но если только наша калини не казалась здесь скорее ледяной иглой, чем пламенем, то в моих венах не было тепла. Мой пульс участился, и холод, пронизывающий мою кожу, стал глубже.

— Ты можешь летать?

Его лоб был так изборожден морщинами, что в густой грязи, покрывавшей его лоб, образовались борозды. Он не отвечал мне так долго, что мой страх перерос в настоящую панику.

Я уставилась на его ноги, желая, чтобы они оторвались от земли. Когда они этого не сделали, я повернула шею назад, чтобы посмотреть на портал.

— Если мы не можем долететь туда, то как, чёрт возьми, мы должны туда добраться?

— Если это действительно тюрьма, то я предполагаю, что не так.

Я оторвала взгляд от тонкого диска, парящего в белом небе, и сосредоточилась на своём Инфинити, проводя по нему кончиком указательного пальца в перчатке. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, будь функциональным. Луч не появился.

— Мой Инфинити не работает. А как насчёт твоего?

Римо потер браслет о тыльную сторону бедра — единственное чистое место на его теле, затем поднял его и провел пальцем по блестящей чёрной поверхности. Его мрачное выражение лица сказало мне, что он тоже был отключён. Что было безумием, потому что Инфинити питались нашим пульсом, и мой пульс бился. Даже скакал галопом.

— Что бы ни блокировало наш огонь, оно также блокирует нашу технологию, — прошептала я.

— Ну, мы в грёбаной тюрьме. Чего именно ты ожидала? Мужчины с голой грудью обмахивают тебя веером и кормят ягодами глейда?

Резкий, насмешливый тон Римо заставил меня расправить плечи.

— Ты можешь на секунду отложить свое идиотское отношение? Это не помогает!

Я ожидала удара молнии или, по крайней мере, раската грома, но воздух был неподвижен. Неужели моя сила Дениэли и здесь не сработала?

— Ты кому-нибудь говорил, куда направляешься?

Он сердито посмотрел.

— Учитывая, что я не знал о своём пункте назначения, нет.

Я проигнорировала его сарказм и снова уставилась на портал, желая, чтобы из него выскочил кто-нибудь другой, предпочтительно Грегор. Надежда внезапно пронзила мою грудь.

— Пакетик соли. Я уронила его. Они найдут это!

— Нет. Они его не найдут.

Римо указал на грязь… и мой пакет с солью.

Дерьмо. Хотя, возможно, было не так уж плохо, что он взял его с собой. Может быть, нам это понадобится, чтобы выбраться.

— Подожди. Джош знает, куда я пошла. Когда меня объявят в розыск, он кому-нибудь расскажет.

Римо хмыкнул, проводя рукой по своим спутанным волосам.

— Локлиру запрещён вход в Неверру. Он ни за что не признается в том, что отправил тебя сюда. Он был бы изгнан с острова на всю жизнь или превратился бы в пепел.

— Если только он не использует это в качестве переговорной фишки. Он довольно умён.

Как скользкий тип был умён.

— Да, настоящий гений.

— Ты всерьёз ненавидишь этого парня, да?

— Да, всерьёз.

— Больше, чем ты ненавидишь меня?

Я не была уверена, почему я спросила его об этом, но поскольку слова были произнесены вслух, было слишком поздно брать их обратно.

В течение нескольких ударов сердца его губы не шевелились, и это дало мне надежду, что я не застряла в тюрьме Грегора с кем-то, кто может попытаться задушить меня во сне.

— Амара Вуд, нет никого на Земле или в Неверре более раздражающего, чем ты.

— Вау, — я сделала шаг назад, мой глаз дернулся от раздражения. — Ты мог бы просто сказать «нет». Тебе не нужно было растягивать своё заявление и использовать громкие слова.

Его имя обогнало имя его брата в моём мысленном списке отвратительных фейри. Я развернулась, затем пошла прочь по липкому полю к гигантским кактусам и засушливой земле под ними. Я не была уверена, где окажусь в конечном итоге, кроме как вдали от Римо Фэрроу, что было моей нынешней целью. Целью номер два было найти укрытие — предпочтительно с ревущим огнем — чтобы привести свои мысли в порядок и разработать план побега.

Одна.

Римо мог бы сам найти выход. А ещё лучше, он мог бы застрять здесь навсегда. Это было не так, как если бы я кому-нибудь сказала, куда он пошёл.

ГЛАВА 10. КЛЫКАСТЫЙ ЦВЕТОК

Я распустила растрёпанную косу и заново её запела, тем временем как мои ботинки хрустели по потрескавшейся охристой земле. Не громко. Небеса, я не пыталась привлечь внимание или устроить шоу. Я пела, потому что тишина пугала меня. Я, должно быть, спела, по меньшей мере, десять песен, прежде чем наконец-то выбралась из моря колючей зелени.

Внизу простиралась круглая долина. Скорее кратер, чем долина, учитывая, насколько крутым был окружающий его горный склон. Держась на безопасном расстоянии от выступа, я прищурилась, решив разглядеть бараки, стоявшие вдоль единственной пыльной дороги. Все дома были с плоскими крышами и обшиты вагонкой, за исключением кирпичного здания в конце улицы. Предполагалось, что эти старинные жилища