Дом грозы - Ксюша Левина
– О боже, простите, ваше высочество траминерская принцесса, что коснулась вас ногой! Как я могла!
– Ты ни за что не сядешь за руль, – холодно отрезает Фандер из-под одеяла. А ногами можешь меня трогать сколько угодно, черт бы тебя побрал.
– Тогда поторопись. – Она так широко улыбается, что лицо становится неузнаваемым, слишком радостным и приветливым для Ноки.
Фандер, окутанный ее запахом, исходящим от пледа и подушки, с головы до ног, больше ничего не говорит. Просто хмурится и старается не дышать.
Нимея это замечает.
– Что такое? – Нока наклоняется так, что ее волосы касаются пола. Стягивает с Фандера одеяло. – Ты как будто кучу гнили учуял.
– Всего лишь мокрую псину, – улыбается он самой милой из своих улыбок.
Нимея медленно переводит взгляд на свои мокрые волосы, щурится, приоткрыв рот, касается кончиком языка верхней губы ближе к уголку.
Фандер хочет отвернуться, искренне мечтает, но не может.
– Ты точно живым до Имбарга не доедешь, я, блин, клянусь своим песьим хвостом.
Она распрямляется и, широко шагая от бедра, удаляется на кухню.
– Лю, я свистну у тебя термос, этой принцессе нужен кофе в дорогу. Да и мне не помешает.
– Ага…
– И бутерброды соберу.
– Ага…
– С травой, блин. Ради сил святых, Лю, ты травоядная.
– Ага…
* * *
Хардин и Нока выходят из небоскреба спустя четверть часа. Фандер падает за руль, то и дело потирая лицо руками.
– Выглядишь как мертвец, – говорит Нимея.
– Еще только половина шестого, конечно, я выгляжу как мертвец…
– Не преувеличивай. – Она достает карту и, кусая ноготь, начинает изучать.
– У нас точно не будет проблем на границе?
– У нас не будет, у тебя – возможно.
– А документы? Ты говорила, сделаешь…
– Я все решу, – бормочет она, не глядя на Фандера.
– Может, расскажешь как? – Он закипает, а Нока только усмехается в ответ.
– Так, едем во-от сюда, это соседний район. Хотя, знаешь что, двигай задницу, я сама за руль.
– Эй…
– Ну, не начинай, принцесса. Выедем за город – пересядешь, а пока дай мне, я лучше знаю Эким.
Фандер хочет спать явно сильнее, чем торчать за рулем, поэтому выходит из машины и садится уже на переднее пассажирское сиденье, пока Нимея перелезает на место водителя.
– Ты вообще умеешь водить?
Нока не отвечает, а только закатывает глаза – у нее на все одна реакция – и давит на газ, уверенно выезжая с парковки.
Заснуть Фандеру не удалось, поэтому он смотрит на улицы города, так непохожие на Траминер, и чувствует себя неуютно. Ему, безусловно, нравятся эти виды, но все кажется ненастоящим. Не могут существовать стеклянные дома, разодетые в красивую одежду люди и отполированные машины. Можно встретить такое на красивых картинах или написать про это книгу, но уж точно не увидеть в реальной жизни. И Фандер не верит своим глазам. Но не может оторваться.
Невозможно привыкнуть к такому за сутки. Обступающие Фандера высотки давят, хочется прижать их к земле, чтобы лучше видеть горизонт. Дорога упирается в другую, перекресток за перекрестком. Они все будто навалились на него своей высотой и масштабностью, а он кажется себе слишком незначительным и слабым. Даже в тюремной камере, оставшись с собой один на один без сил и возможности выбора, он был значимым. А здесь Фандер не более чем муравей, которого не разглядит житель верхнего этажа стеклянного небоскреба.
– Лю вернулась сюда… И нашла работу? – тихо спрашивает Фандер. Нимея жмет плечами, прежде чем ответить.
– Не-а, она тут учится и подрабатывает на клубничной ферме. После революции академию прикрыли, и мы все остались недоучками. Девочки поступили в вузы Аркаима, Экима или Дорна. А я как-то… нет.
Она говорит почти нормально, будто забыла, с кем рядом сидит.
– Почему?
– Не знаю. Не хочется. По горло нахлебалась учебы, спасибо. Как тебе Лю? Из-за тебя ее родители лишились дома и работы, – широко улыбается Нока, пока Фандер сжимает челюсти до скрипа.
– Милая. Кажется, у нее все хорошо, – смело отвечает он.
– Тебе вообще стыдно за все… это?
Опасный, опасный вопрос.
У Фандера руки покрываются мурашками, а Нимея смотрит только на дорогу, будто его вовсе нет в машине.
– Нет, разумеется. Меня же никто не заставлял, – отвечает Хардин и надеется, что, если уколоть побольнее, больше Нока с ним не заговорит.
– Приехали. Жди здесь, никуда не выходи.
Она выскакивает из машины и, озираясь по сторонам, идет в сторону маленького магазинчика без вывески. У Фандера есть пара минут, чтобы перестать злиться.
Он и не рассчитывал, что она к нему будет добра, отнесется с пониманием или скажет, что он не делал ничего плохого. Он делал. И Нимея точно не та, кто проявит милосердие, да Фандер его и не хочет. Как раз напротив. Но именно ее презрение причиняет такую боль, что хочется стать хорошим.
Ноки долго нет, и спустя минут десять Фандер начинает засыпать, голова клонится вниз, он вздрагивает и поднимает ее, а потом все по кругу. Раз… два… три.
Раз… два… три..
Сирена с розовыми глазами и розовыми волосами стучит в окно машины. Широко улыбается, заставляет поднять голову и посмотреть на нее.
Фандер отшатывается, вжимаясь в сиденье. Это сон. Как обычно. Сейчас появится мертвый Энг, а сирена уйдет.
– Эй, не поможешь? – Она обольстительно улыбается, крутится на месте, шифоновая юбка ее легкого платья мечется из стороны в сторону.
Какого черта ей надо? Фандер ловит паническую атаку и начинает задыхаться. Он не боится сирен, он не боится Брайт Масон, но как же его заколебал за два года этот проклятый сон, это тупое преследование.
– Уходи, уходи, уходи…
– Что? – Она улыбается все шире, посмеивается.
– Уходи, уходи, пошла вон!
Сирена уходит. Ее плечи вздрагивают. Она перепугана. Какого хрена?
Только сейчас Фандер понял, что это не сон, а девушка, покрасившая волосы в розовый. И только. Или сон? Фандер снова чувствует, как его тело цепенеет и закрываются глаза. Из-за духоты он все чаще зевает, и снова прекрасная темнота.
Сирена стоит на крыльце академии, а Фандер смотрит на нее снизу вверх. Он снова студент-выпускник, вокруг него друзья в форме академии, они испуганы, но в то же время лица их озлоблены. И Фандеру тоже до тошноты страшно, он чувствует злобу и ненависть. Ему так же противна эта девица. Он искренне не понимает, за что ее так любит Энграм, за что ее так любит его лучший друг. А Рейв Хейз определенно влюблен, это не просто прихоть.
– Алле-алле-алле-у… – Сирена напевает какую-то волшебную песенку, и Фандер входит в транс вместе с остальными.
Толпа слушает сирену, раскрыв рты. Те, кто собирался на нее напасть, теперь влюблены и повержены. Это так сладко – оказаться подчиненным ее воле. Фандер с радостью и дальше слушал бы эту песню, ни о чем не думая.
– Я тебя, моряк, найду…
В голове туман. Фандер больше не испытывает ненависти к иным. Теперь он понимает своего друга, который так сильно влюблен в эту сирену, стоящую на возвышении, будто статуя на пьедестале. Он даже понимает Энграма, который дарил весь год этой сирене цветы и шутил о своей огромной любви к ней. Сейчас Энг стоит на крыльце рядом с розововолосой, но выглядит напуганным и растерянным.
Девчонка поет, преображаясь на глазах: из волнистых волос выглядывают черные перья.
– Будешь ты отныне мой…
Фандер старается не моргать, чтобы ничего не пропустить.
– Олле-олле-олле-ой…
– Стой! Если ты это сделаешь… – восклицает Фандер.
Однокурсница Фандера делает шаг вперед и пытается остановить сирену.
– Поздно, – выдыхает сирена.
Магия розововолосой исчезает, и разум очищается. Фандер никогда не думал, что сирены настолько
