Скиталец - Тиффани Робертс
Лара поднялась по ступенькам и замерла наверху. Непроницаемая тьма за дверью не радовала.
— Вот и все, — сказал он изнутри. Звук был такой, словно он бросил свой рюкзак на пол. — Ты идешь?
— Я ничего не вижу.
— Ах, ты не можешь. Минуту, — его ботинки застучали по полу. Раздался тихий щелчок.
Лара отвернулась от внезапной вспышки света, прикрывая глаза рукой. Когда ее зрение наконец привыкло, она заглянула внутрь, разинув рот.
Лампы на потолке наполняли помещение ярким, чистым светом, заставляя стыдиться ее маленькой лампы. Она медленно вошла. Эта первая комната была достаточно большой, чтобы в ее девственно белых стенах поместилась вся ее лачуга. Слева лестница вела на следующий этаж, а прямо перед ней — вход в другую комнату. Даже пол, казалось, светился; казалось, он был сделан из деревянных досок, но она никогда не видела дерева таким гладким и блестящим.
Ронин прошел мимо нее и закрыл дверь, заперев ее. Когда он отошел, Лара подошла к ней, потянула за ручку, постучала по передней панели. Прочно и надежно.
Она прошла всего милю, но попала в совершенно другой мир.
— Наверху есть спальни, если хочешь, выбери одну из них.
— Спальни?
— Комнаты с кроватями в них, — он указал на лестницу.
Лара подошла к их подножию и посмотрела вверх. Вершину скрывала еще более густая тьма.
— Я просто… поднимусь наверх?
— Ты хочешь, чтобы я пошел первым? — спросил Ронин. Она взглянула на него. Это был намек на улыбку на его лице?
— Там, наверху, есть что-то, о чем мне следует беспокоиться?
Он протянул руку мимо нее и щелкнул другим выключателем. Свет рассеял тьму наверху.
— Нет.
— Хорошо, — Лара сделала глубокий вдох и поставила ногу на первую ступеньку, съежившись от хлюпанья воды в ботинке.
— Ты можешь снять их, если хочешь.
Ей не нужно было повторять дважды. Стянув их, она бросила на пол рядом с нижней ступенькой. Ее ступни были бледными, кожа покрылась морщинами, а пол под ними был холодным. Она ступила на первую ступеньку и посмотрела вниз. Материал на лестнице был другим: мягким, сухим и амортизирующим, с маленькими волокнами, которые скользили между пальцами ног.
Продолжая подниматься наверх, она остановилась на лестничной площадке; по обе стороны тянулся тусклый коридор. Она нашла еще один маленький выключатель и осторожно щелкнула им. Коридор наполнился светом.
В каждом конце было по двери, еще две — в стене напротив лестницы и еще одна слева от нее. В таком месте, как это, могли разместиться по меньшей мере десять-пятнадцать человек. Зачем кому-то — особенно боту — вообще нужно так много места для себя?
Она повернула налево, открыв дверь в конце коридора, и ощупала стену, пока не включила свет. Это была еще одна большая комната. У дальней стены стояла огромная кровать, накрытая толстым одеялом, с декоративной деревянной панелью в изголовье и изножье. Эта штуковина была достаточно большой, чтобы на ней могли с комфортом разместиться трое взрослых.
Она подошла к ней и провела рукой по одеялу, восхищаясь мягкостью материала. Когда она наклонилась, кровать слегка прогнулась, уступая ее весу. Это было настолько непохоже на ее жесткий поддон, насколько она могла себе представить.
У двери стоял еще один предмет мебели. Высотой с ее комод, он был сделан из темного дерева, его поверхность состояла из пяти широких ящиков. Она открыла их по одному, обнаружив, что все они пусты.
Любопытство привело ее к полосам ткани, висевшим на стене рядом с кроватью. За ними было окно, закрытое тонкими пластиковыми полосками. Лара отогнула полоски, чтобы посмотреть через стекло, и мельком увидела деревья и поле на другой стороне улицы.
Она поставила свою сумку на коробку с выдвижными ящиками. Помимо дискомфорта, вызванного мокрой одеждой, была еще одна насущная необходимость, которой она пренебрегла.
— Мы сможем достать для тебя еще одежду, чтобы положить ее туда, — сказал Ронин.
Лара вздрогнула, посмотрев на дверь. Как долго он там стоял?
— С… сюда? — Лара выдвинула верхний ящик.
— Вот для чего это нужно. Это называется комод.
— Никогда не видела ничего красивее этого, — у каждого ящика была маленькая металлическая ручка, по две на каждом из верхних. — Что еще должно быть в нем?
— Обычно только одежда.
— У кого столько одежды? — спросила она, сбитая с толку. Большая часть одежды, которая у нее была, сейчас была на ней, и она не заняла бы и половины ящика. Она могла бы придумать тысячу других вещей, которые можно было бы хранить здесь.
— Клади туда все, что захочешь, — сказал Ронин. — Я принесу тебе что-нибудь сухое, — Он повернулся, чтобы уйти.
— Подожди!
Он остановился и посмотрел на нее.
— Мне нужно идти, — сказала Лара.
— У нас есть соглашение, — его брови нахмурились, а челюсть сжалась.
— Нет. То есть, да, я знаю. Но мне нужно идти, — она посмотрела в пол, щеки запылали, и если бы ей пришлось объяснять функции человеческого организма проклятому боту, она бы сорвалась.
— Как ты думаешь, куда ты пойдешь?
— Черт возьми, мне нужно отлить!
Ронин уставился на нее, моргнув один раз.
— Если мне придется объяснить тебе это более ясно…
Она захлопнула рот, когда он поднял руку и указал в коридор.
— Что там внизу?
— Другая комната.
— Значит, ты ожидаешь, что я пойду в угол или, что? В окно? — ее смущение быстро переходило в раздражение.
— Следуй за мной, — сказал он, и, несмотря на ее настроение, она послушалась.
Он сделал всего несколько шагов, остановившись перед первой дверью справа. Она уставилась на него, скрестив руки на груди. Нахмурившись, он открыл дверь, включил свет и отошел в сторону.
Лара наклонилась вперед и заглянула в комнату.
Эта сильно отличался от других, которые она видела. Во-первых, она была намного меньше, а пол выложен плиткой. У дальней стены стояла большая белая ванна, а под зеркалом — умывальник. Она видела, как люди использовали такие вещи у себя дома, обычно в качестве сеялок для выращивания своего скудного урожая. Между ними был еще один фарфоровый предмет, высотой примерно по колено и чашеобразной формы, который напомнил ей о надворных постройках, которыми пользовались люди.
«У Китти» были похожие вещи, но Ларе никогда не было достаточно удобно ими пользоваться.
— Итак…
— У меня нет такого личного опыта, но я думаю, что тебе нужно сесть на унитаз, — сказал Ронин, и если бы в его голосе не было сухого веселья,
