Формула истинной - Ирма Орлова
— Вам придется идти пешком, госпожа, — предупреждает Данир. — Будет странно, если служанка явится на встречу верхом. И молодому господину тоже. И возможно, если мне понадобится к вам обратиться, я буду делать это не с привычным почтением.
— Разумеется, — киваю я и спешиваюсь. Лесандр следует за мной.
В нашем небольшом караване собирается человек пятнадцать. Кто-то ведет лошадей под уздцы, кто-то идет чуть позади, сжимая на поясе оружие. Это не военные — обычные трудяги, но вид у них серьезный, будто они готовы к сражению с контрабандистами.
Похоже, наша прогулка не такая уж безопасная, как мне казалось. Я думала: местные давно торгуют контрабандой, там должны быть налажены связи. Но мы едем словно на встречу с бандитами. Уж не промахнулась ли я, когда решила ехать с ними? Данир наверняка думает, что у графини поехала кукуха, раз она решила рисковать собой черт знает ради чего.
Путь занимает несколько часов, и я вновь радуюсь, что попала в молодое, выносливое тело. Несмотря на не самую удобную обувь и еще более неудобную одежду, иду легко. Даже по тропинке, которая тут называется гордым словом «дорога». Теплую одежду я оставила у старосты дома, а сейчас иду в обычном бордовом платье, которое в сумерках кажется просто черным. Лисе я запретила заплетать мне сложную прическу, обошлась обычной косой. Надеюсь, это хватит, чтобы не привлекать внимание. Блондинок в этом мире предостаточно, судя по городским улицам.
Воздух, раскалившийся днем, не успел остыть. Мы движемся к тому, что когда-то было лесом — здесь много пней и сухих деревьев. Неудивительно, мы отдаляемся от реки. Хотя растения и питаются из подземных вод в том числе, но без дождя им туго.
— Я вот о чем подумал, госпожа, — говорит Лесандр. При других людях он старается называть меня официально, хотя видно, что при этом чувствует себя неуютно. Мы идем чуть в стороне от остальных, так что нас едва ли услышат остальные, но внук молодец, перестраховывается. — Почему на тебя тут никто не обращает внимания?
— В смысле? — удивляюсь я.
— В смысле, как на девушку. Ты же красивая.
Хм, вопрос интересный. Я не задумывалась над этим, так как в нашем мире на меня уже о-очень давно перестали обращать внимание мужчины, и я будто бы позабыла, что они вообще могут это делать. Но Лес прав: я ничего такая, по крайней мере на вид. Лицо не изуродовано язвами и последствиями оспы, как у некоторых других, даже молодых девушек. Одежда приличная, осанка на месте. Разумеется, никто не станет намекать графской жене на близость, но взгляды как будто бы должны быть. Неужели настолько боятся гнева Ривварда, что даже в мыслях не допускают?..
А впрочем, жили без этого, нечего и начинать. Мне совершенно не до любовных утех, дел по горло.
Однако молодое тело уже дало о себе знать. Пару дней назад пришлось вспомнить, что у девушек до определенного возраста бывают ежемесячные гости. И в срочном порядке выяснять, как с этим справляются средневековые дамы — благо помогла Лиса, прихватив у знахаря пузырек с каким-то отваром, снимающим боль и чуть сгущающим кровь. Ну и другие необходимые для ситуации штуки.
Тело намекает, что я девушка в самом расцвете, готовая в том числе к зачатию. Мороз идет по коже. Уж не захочет ли Риввард после возвращения запросить с меня этот супружеский долг? От отвращения меня аж передергивает.
— Вон они, — приближается Данир к нам. — Соблюдайте молчание.
Мы подходим к людям, которые устроили привал среди деревьев. Они пользуются фонарями, чтобы осветит поляну, как и мы — чтобы идти и не падать. Их человек двадцать, чуть больше, чем нас. На вид… Взгляд выцепляет несколько лиц: темная кожа, черные густые волосы, бороды. Не сказать, что бандитские рожи, но выглядят устрашающе. И здесь только мужчины. Я, кажется, единственная девушка на этой «дружеской встрече».
Данир раскланивается с главным из них, они обмениваются рукопожатиями. Я скромно смотрю со стороны, как контрабандисты осматривают телеги, записывают что-то на пергамент, подсчитывают количество товара, выгружают его. В освободившиеся телеги загружают свое, при этом перечисляя:
— Металлы, ткань, в этих ящиках травы… Здесь семена…
Похоже, у них всё схвачено. И Данир, и контрабандисты действуют вежливо, почти дружелюбно, но все-таки с опаской. Перепроверяют, всё ли на месте, пересчитывают ящики и товары, долго спорят об оплате. Из разговора понимаю, что контрабандисты просят больше, чем есть у старосты, и тот недоволен.
— Мы и так делаем все почти за бесценок! — возмущается он, кивая на одежду.
— А мы рискуем головами, торгуя с вами, — справедливо замечает бородатый контрабандист.
Я все-таки склоняюсь к мнению, что на торговца он похож больше, чем на бандита, слишком уж хорошо поставлен голос. Глубокий, деловитый. Он несколько раз бросает на меня взгляд, как бы недоумевая, что я делаю на этой встрече.
— Вы режете меня без ножа, — вздыхает Данир и отдает сумму, на которую они договорились.
Лесандр держится подле меня, не убирая руки с пояса — он прихватил свой меч. Биться он не умеет, но похоже, его успокаивает наличие оружия под рукой.
Контрабандисты и наши люди раскланиваются, и Данир кивает в сторону города. Похоже, уходим. Но на самом деле — мой выход.
— Позвольте, господин, — я шагаю вперед, к бородачу, и староста не успевает меня остановить.
Контрабандист смотрит на меня с интересом. У него довольно молодое лицо, которое очень старит борода. Наверное, тут такое модно, хотя мне не очень нравится.
— Господин, позвольте поговорить с вами по одному деликатному делу? — прошу я, и бородач расплывается в улыбке.
— Конечно, милая. Давай отойдем.
Ох, как же я отвыкла, что ко мне хоть кто-то может обращаться на «ты», да еще и с таким снисхождением. Закрою на это глаза, моя задача — сыграть роль глупышки-служанки.
Контрабандист отводит меня в сторону, туда, где даже свет ночных ламп до нас почти не доносится. Вот так интимная обстановочка.
— Господин, я работаю на одну госпожу, которая очень интересуется ледяными кристаллами. К сожалению, в нашем графстве нет нужных книг на эту тему, а ей бы очень хотелось узнать больше.
— На какую же госпожу ты работаешь? — спрашивает бородач.
Я зависаю на секунду. Я думала над этим вопросом, но так и не смогла решить, с чего это женщине(!) в средневековье интересоваться наукой. Особенно безродной женщине. Увы, единственный ответ это…
— На графиню.
Контрабандист хмурится и тянется к поясу, но я спешу поправиться:
— Вы
