Простодушны и доверчивы (СИ) - Сергеева Александра Александровна
Лёка вопросительно глянула на инструктора.
— В промежмировье, — пояснил тот. — Для незапамятных духов тут Навь.
— Она её убьёт?
— Эту болтливую дурёху? Само собой, — бестрепетно подтвердил Нешто, нимало не переживая о судьбе какой-то там шишиморы.
— Мы можем её где-нибудь спрятать? — искала варианты Лёка, не сомневаясь, что он-то знает межмирье, как свои пять пальцев.
— От Масатки с Моргощем? — словно бы оттягивая ответ, протянул Нешто-Нашто, досадливо куксясь. — От них не спрячешься.
— Ой, врёшь, — поднасела на него и Ветка, обняв Бельмондошку за острые плечики. — А ещё нашим радетелем зовёшься.
— Ну, можно, — сдался он, злобно зыркнув на поганку в розовом.
— Покажешь это место? — тепло попросила его Лёка.
Услыхав, что приставники ищут способ её спасти от неминучей гибели, шишимора заволновалась. Завертелась юлой, пытаясь заглянуть в глаза то одному спасителю, то другому.
— Чего там показывать? — уже больше для порядка, чем в неудовольствии, забухтел истинный радетель. — У вас и можно. В дому. Едино там её никто и не тронет.
— Почему? — слегка обалдела Ветка.
— Там очаг ваш, — завёл он привычным менторским тоном. — Ваш хранитель. А кто вы есть? Ни смертные, ни духи. Вроде как заложные мертвецы, но и не бывалошные люди.
— В смысле, не древние? — уточнила Лёка.
— Не они. А теперь уже и в нынешних вас как бы нет. Вот и выходит, что вы сами себе межмирье в промежмировье. Ваш очаг-оберег такую силищу имеет, что ни одна нечисть не вступит в его пределы. Даже самая пронырливая.
— Как же ты по дому шляешься? — недоверчиво сощурилась Ветка.
— Так вы ж сами под кров свой и привели, — изумился её непонятливости древний дух. — В родовичи приняли. Защитой благословили, сил прибавили. Вот оно и протянулось.
Протянулось между ним — осознала Лёка — древним забытым людьми духом и теми, кто принял его в род. Словно вернув бедолагу в то время, когда он ходил по земле настоящими ногами. Это сейчас полно тех, кто живёт, родства не помня. А он-то остался тем же, кем был при жизни. В которой без рода человеку было не выжить.
— Значит, — резюмировала Ветка, — её мы тоже удочерим. Домашний дух должен жить при доме. А не шляться, где попало, в дурной компании.
Бельмондошка взвизгнула и повисла у благодетельницы на шее. Высшей награды для неё существовать не могло.
— То-то воевода обрадуется этой задрыге, — издевательски проворчал Нешто-Нашто.
Но потом махнул рукой, дескать, поступайте, как знаете.
— Домой, — скомандовала Лёка, поднимаясь на ноги и беря шишиморку за руку.
Но та выдернула свою лапку-веточку и сурово молвила:
— Ну, уж нет. Раз этакое дело, я вам помереть не дам.
— Отлично, — похвалила её Ветка, подхватив капризницу на руки. — Вернёмся домой, там и обсудим: кто кому чего не даст.
— Ой, беда! — вдруг заверещала Бельмондошка, вцепившись ей в шею. — Беда неминучая!
— Допрыгались, — мстительно проворчал Нешто.
Прыгнул к шишиморе, отодрал визжащую дуру от приставника, заткнул ей рот и…
Они пропали.
Глава 7
Экий у тебя кобелёк неугомонный
— Чего заснула? — схватив сестру за руку, весело оскалилась Ветка. — Прыгаем.
Она зарядила прыжок прямо к родному дому, но привычного секундного водоворота для перемещения не вызвала.
— Заткнули лазейку, — пробормотала Ветка.
А Лёка уже взяла ориентир поближе: подземный переход. Тоже ничего. Не удалось вернуться ни к выходу из офиса, ни на лестницу… И тут её озарило.
— Психопатка! — машинально вякнула сестрица, летя вниз.
Не в каменном тоннеле, а в пустоте внутри гигантского трухлявого дерева.
— Лифт, — коротко пояснила Лёка.
Иных ориентиров она в этом здании пока не знала.
— Слушай мою команду, — приземлившись на ноги, спопугайничала за дедом Ветка.
И заскучавший без дела самобой изобразил сжатую предупредительно мигающую пружину. В ответ ему на луке приветливо сверкнула блисковица. И несколько кинувшихся на них упырей предусмотрительно отступили.
— Что они тут жрут? — философски заметила Ветка, дозволив кнуту пройтись по рядам противника. — Людей-то нет. Других теплокровных тоже. А все эти духи сплошная пустышка.
Тонкая безразмерная огненная змея изобразила пляску смерти питона Каа, и несколько самых нерасторопных упырей вспыхнули синим пламенем.
— Даже думать не хочу, — пробурчала Лёка, спуская пятую стрелку.
— Смешные, — оценила юная легкомысленная шалунья всё прибывавшего и прибывавшего врага.
— Умру от смеха, — съязвила Лёка и взяла новый ориентир.
Двор, в котором на неё свалился змей Хва-га, был пуст: ночь на дворе, нормальные люди спят.
— Домой? — оглядываясь и прислушиваясь, спросила Ветка.
— Да, — буркнула Лёка.
Но отправиться туда не успела. Они оказались в настоящем колодце из толстых змеиных колец. Высоком — задрав голову, оценила Лёка — не выпрыгнуть.
— Ну, ты и отожрался, — похвалила сестрица-насмешница не совсем обычную змеиную морду, заглянувшую в нутро ловушки из себя самого.
Голова Хва-Га являла собой сюрреалистическую помесь чемодана, капкана и барана. Почти прямоугольная морда щерилась на них превосходными треугольными зубами, а выше красовались две пары загнутых рогов.
— Думали, я забыл про это местечко? — без громоподобных эффектов или злобного шипения нормальным человеческим баритоном осведомился не знающий себе равных персонаж.
— Ещё один клоун! — не в пример ему, раздражённо прошипела Лёка. — Кто там у тебя в сослуживцах по Чернобогу? Тоска, отчаяние и суицид? Ну, желаю удачи!
Она прыгнула в тот мрачный бурый лес, опутанный серебряной паутиной, где побывала с игошкой. А оттуда без заминки на дачку к Озёрнику — сестра автоматически увязалась за ней хвостиком. Едва их окружил знакомый приветливый лесок на берегу, как из банки на поясе выскочила Шанель. Плюхнулась на травку и облегчённо проквакала:
— Квух! Вырвались!
— О! — обрадовалась Ветка, шлёпнувшись рядом с ней на пятую точку. — Какие люди!
— Я игошка, — придирчиво напомнила малютка.
— Откуда ты? — подобрав её в ладони, улыбнулась Лёка.
— Так, с логовища, — обескуражила её Шанель. — С вами и удирала.
— Тебя же там не было.
— А ты ко мне заглядывала? — ехидненько полюбопытствовала ещё одна заноза.
— Забыла, — покаянно вздохнула Лёка, поглаживая её собранные в трилистник пряди. — Наверно, просто не хотела, чтоб ты там оказалась. Обидеть могли.
— Да? — стала серьёзной, как монашка, древняя нечисть. — Ну, тогда ладно.
— Прощена, — поздравила сестру Ветка.
И вдруг уставилась мимо неё выпученными глазами. Лёка обернулась. И на мгновение чуть обалдела. Над озером поднялась бесшумная волна, на гребне которой восседали двое. Хозяин водоёма и, по всей видимости, его гость.
Здоровенный мужик лет сорока в узкой, приталенной куртке землистого цвета со стоячим воротником и двумя здоровенными карманами. На его мощных ногах были странноватые штаны до колен, чулки и явно старинные туфли с массивными пряжками. На голове мятая-перемятая шляпа в форме усеченного конуса с узкими полями.
Его борода мало отличалась от бороды товарища: тоже мела кончиком землю. А вот на голове вместо шикарной шевелюры собрата аккуратная стрижка под горшок. Всё лицо в оспинах — наследие человеческой жизни — а в глазах сладострастный интерес к новоприбывшим:
— Гляди-ка, девки! И прямо ко времени!
Прозвучало, как шалавы — переглянувшись, одинаково услышали сёстры. Ветка, было, открыла рот, чтоб объяснить недоумку, где его видела и как он при этом выглядел, но…
Бородатый плейбой вдруг растерял все свои ажиотации и разочарованно махнул рукой:
— Приставники. Чтоб вам пусто было, — обиженно проворчал он. — Тока зазря душеньку ободрили.
— Зато можем ободрать, — многозначительно пригрозила кнутом Ветка.
— Тьфу на тебя, — ничуть не устрашась угроз, небрежно отозвалась водяная нечисть.
