И жар-птица в подарок (СИ) - Гэлбрэйт Серина

Одна из украшательниц, совсем юная девушка, вернулась с очередным шаром, осмотрелась и, не найдя свободного места, плавно поднялась в воздух на полметра. Повесила и столь же легко опустилась на пол. Персонал помоложе тоже в раж вошёл и вокруг ёлки они не ходили, но передвигались короткими перебежками, посмеивались, перешёптывались и даже спорили тихонько из-за того, что и куда вешать. Хвойный запах напоминал о детстве, и ещё Юлиссе казалось отчего-то, что она чувствует аромат мандаринов, хотя никаких цитрусов в пределах видимости не наблюдалось.

Но всё равно неплохо.

Даже хорошо.

И забавно немного.

– Знаешь, я удивлена, – заметила Юлисса, когда Дэйм, уже с пустыми руками, приблизился к ней.

– Чем, если не секрет?

– Что вы вообще ёлку наряжаете и Новый год отмечаете. Я полагала, на этой стороне человеческий праздник, тем более светский, не в чести.

– Не везде, – поправил Дэйм. – Кое-где отмечают. Ёлка и встреча Нового года пришли в наш мир века полтора назад и в нашем княжестве, например, остались. А вот у огненных не прижились. Впрочем, у них с людьми и человеческими обычаями испокон веков строже. Как у них говорят, почему, мол, мы должны отмечать человеческие праздники, если они наши не отмечают и давно забыли о днях солнцестояний и равноденствий? – властный усмехнулся с толикой снисходительности. – Тебе наверняка доводилось слышать подобное и на той стороне.

– У нас такое обычно говорят о праздниках, относительно недавно пришедших из других стран, – кивнула Юлисса. – Правда, о происхождении праздников более привычных, официальных и отмеченных красными днями в календаре, люди в большинстве своём тоже нечасто задумываются.

Юлисса сделала шаг влево.

Затем вправо.

Чуть отступила, оценивая широкую полосу ветвей выше своего роста, занятых игрушками.

– Боюсь, с нижней частью мы закончили, но ты можешь отдать этого… – Дэйм пригляделся к игрушке в руках Юлиссы, – эту птицу кому-то из девушек, они…

– Нет, я сама, – перебила Юлисса.

– Не стоит перегружать ёлку…

– Сверху ещё полно места! – найдя подходящую лапу взглядом, Юлисса подошла к дереву вплотную и попыталась дотянуться.

Не получилось.

Пришлось встать на цыпочки.

Помогло слабо, а выронить игрушку в результате неловкого движения не хотелось.

Властный качнул головой, наблюдая за мытарствами Юлиссы, и внезапно шагнул к ней, обхватил за талию. Юлисса дёрнулась от неожиданности, с трудом удержавшись от наполовину рефлекторного порыва заехать локтём промеж рёбер.

– Дэйм!

– Так определённо будет быстрее, – мужчина рывком приподнял её над полом.

Пожалуй.

По крайней мере, из этого положения и дотянуться проще, и повесить можно осторожно, бережно, расправив тщательно мягкие иголки и устроив птицу среди тёмной хвои, словно в гнезде.

– Всё, опускай, – скомандовала Юлисса.

Дэйм поставил её на ноги и кольцо рук ослабил, но не разжал. Юлисса постояла, прислонившись спиной к мужской груди и любуясь птицей, золотой с алыми полосками на сложенных крыльях и хохолком. Интересно, а властный, случаем, не коллекционирует ещё и ёлочные игрушки в виде всякой нечисти?

– Да, так лучше, – согласилась Юлисса удовлетворённо. – Намного лучше.

Повернула голову к Дэйму, поймала его пристальный, ищущий взгляд и замерла, сама вдруг ощутив себя старшеклассницей на первом свидании.

Обычно, когда мужчина демонстрировал столь явные намерения в её отношении, Юлисса не терялась, будь то речь о поцелуях или о сексе, если, конечно, желания мужчины совпадали с её собственными. А тут…

Стоит и смотрит в ответ, словно знать не знает, как следует реагировать на этот взгляд. Трепетная девственница из романов Арнетти, не иначе…

Дэйм наклонился к ней, Юлисса ощутила его дыхание на своих губах, повернулась в кольце рук и…

Если в похожей сцене после «и» Арнетти ставила многоточие, то поцелую обязательно что-нибудь да мешало.

Или кто-нибудь.

Резкий звон разбившегося стекла вынудил обоих вздрогнуть и отстраниться друг от друга, а Дэйм ещё и руки разжал, Юлиссу отпуская.

– Ох! – воскликнула обнаружившаяся поблизости Ребекка, с насквозь наигранной досадой глядя на блестящие лазурные осколки у своих ног. – Я ужасно неловкая…

Две украшательницы немедленно бросились к княжеской племяннице: одна внимательно осмотрела хозяйские пальчики, хотя Юлисса сомневалась, что стеклянная игрушка могла сколько-нибудь ощутимо повредить существу нечеловеческого происхождения, другая опустилась на колени и принялась собирать останки ни в чём не повинного шара.

– Что же ты так, Бека, – заметил Дэйм укоризненно и Юлиссе послышались нотки куда более искренней досады в его голосе.

– Просто взял и выскользнул… случайно, – попытка оправдаться выглядела ещё хуже предыдущей заезженной фразы об ужасной неловкости.

– Жаль шарик, – вздохнула Юлисса.

– Ничего страшного, игрушек ещё много, – заверил Дэйм.

– Но он, поди, был один такой…

– Это всего лишь стекляшка, – вмешалась Ребекка, одарив сначала Юлиссу колючим, неприязненным взглядом, затем выразительным, многозначительным – дядю. – Если присмотреться как следует, то они ничем друг от друга не отличаются. Яркие, блестят и переливаются, а внутри пусто и бьются от малейшего неаккуратного движения.

Это даже не намёк.

Это завуалированный, но от того не менее наглый наезд.

Как порой бывало среди видов, ограниченных определённой гендерной принадлежностью, мама не воспитывала Юлиссу с широко распространённым мнением, будто всякая женщина только и думает, как бы нагадить потенциальной сопернице независимо от сферы соперничества, уколоть побольнее, от души поплевать ядом и вовсе порвать на клочки, словно ненужную обёрточную бумагу.

И уж на что доставка была не самым популярным местечком, овеянным славой сугубо дурной, а начальница конкретно их отделения отличалась мерзким склочным характером, но на прочих коллег Юлисса никогда не жаловалась, не видела от них подстав и не слышала гадостей и сплетен ни о себе, ни о другихэ

С Эжени Юлисса дружила с первого года, как устроилась, тёплые отношения сохранила и после её замужества и никогда не испытывала зависти и едкой мелочной злобы из-за удачного брака подруги. Равно как и сама не чинилась ни собственной эффектной внешностью, ни большим успехом у мужчин, не заглядывалась ни на чужих парней, ни на чужие достижения, пусть бы свои и не всегда радовали. Потому-то тем страннее получать шпильку от женщины, которой Юлисса даже не соперница в делах любовных или карьерных, да и вообще никто.

Пока.

Наверное. Ибо не вполне ясно ещё, как реагировать на явную смену курса властного.

– Что поделать, на ёлочную макушку можно водрузить только одну звезду… правда, если снизу лишь голые лапы и останутся, то никакая звезда ёлку не спасёт, и сама будет глядеться на редкость уныло, – парировала Юлисса и повернулась к властному. – Дэйм, Арнетти собирается домой, у неё ещё хлопоты предновогодние и всё такое…

– Да, разумеется, она может вернуться, когда захочет.

– Тогда сегодня.

– Портал будет ждать её через час.

– Чудненько. Пойду ей передам, – Юлисса обошла ёлку, попытки с третьей вспомнила, в какой стороне выход, и направилась туда.

– Юлисса! – Дэйм нагнал уже у самой двери, высокой, массивной и двустворчатой.

– Что? – Юлисса остановилась, обернулась.

– Я хотел извиниться.

– За что?

– За Беку, – Дэйм глянул через плечо в сторону ёлки.

Способностей к левитации у Ребекки не наблюдалось, дядюшка пока передумал целоваться с блестящей пустышкой и потому племянница потеряла к наряду хвойного всякий интерес. Скрестив руки на руки, бродила вдоль колонн, вяло изучая протянутые меж ними гирлянды. Мужская половина украшателей переместилась в другую часть зала, и сторонний взор вряд ли нашёл бы доказательства связи между одним из работников и главным призом отбора.

– В последние дни она ведёт себя… хуже, чем в детстве.