Инсектерра. Выжить в любви - Регина Грез
Я все смогу. И совершенно не нужно плакать о прошлом. С неудачницей Маргаритой покончено, теперь я – Магрит.
Не понимаю, почему плачу сейчас, но слезы облегчения бегут сами по себе, а я становлюсь воздушной и невесомой, кажется, скоро научусь летать. Меня переполняет необыкновенное чувство, похожее на восторженное волнение, я встаю на колени и опираюсь локтями о край ниши, куда Уно меня уложил.
Мне хочется потрогать большие – в две мои ладони, словно светящиеся изнутри яйца. Их теплая скорлупа совсем не похожа на ту, что имеют яйца домашних птиц – более упругая, словно кожистая. А внутри таится до поры живой человечек, будущий воин или мастер. Чудо природы загадочного мира, в который меня принесла река.
Я обязательно должна увидеть коконы, а вот если бы угадать сам момент появления нового кормиса. Осторожно вынимаю ближайшее яйцо из моховой подстилки и подношу к лицу:
－ Здравствуй, малыш! Говорят, я твоя новая мама. Без меня ты не сможешь вырасти.
Улыбаюсь забавной шутке и прикладываю яйцо к своему голому животу. Будут ли у меня самой дети? Неизвестно. А для кормисов я уже мать многочисленного потомства.
Яйцо стало светится в ответ, будто услышало мой призыв. Не веря глазам, я воскликнула:
– Уно, почему оно светится?
– Ты же с ним говоришь. Они все понимают.
– А как ты меня услышал? Я же тихо-тихо спросила, думала, ты спишь.
– Я услышал.
Что со мной такое! Я снова хочу его прикосновений, у меня только от звука его голоса стало тяжело и влажно внизу живота, еще стоило мельком вспомнить, как этот «мальчишка» овладел мной едва ли не час назад. И вот он смотрит на меня с улыбкой, будто все, что между нами произошло было самым обычным делом.
У него невинные глаза и сам он сейчас похож на юного буддистского монаха – бритоголовый, смуглокожий, гладкий… Я хочу, чтобы он обнял меня, прижал к себе и ничего более. Это наваждение. Но я устала всего бояться, а с ним рядом совсем недавно чувствовала себя желанной.
Опускаю голову, чтобы он не заметил, как жадно смотрю на него и кусаю губы. Не надо показывать свой интерес, я почти не знаю Уно, но почему-то он кажется мне самым близким человеком на свете. Я могла бы ему доверять.
А еще я бы не отказалась от обеда. Или уже время ужина?
Уно мягко погладил меня по щеке.
– Королева голодна?
– Ты угадал мои мысли. Ты телепат?
– Что означает это слово?
Мне захотелось его поцеловать и многое-многое сделать еще. Я сошла с ума. Мы сидели голышом друг напротив друга в окружении светящихся изнутри красноватых яиц и это было прекрасно. Он вдруг нахмурился и принялся меня утешать.
– Больше не плачь! Я всегда буду рядом. Только позови и я приду к тебе.
Он изогнулся и поцеловал мою открытую грудь слева, а мне почудилось, что коснулся сердца.
– Уно…
– Да?
– Ты меня любишь?
– Конечно. Ведь ты – моя королева.
Я медленно отвожу его ладонь от своего лица и поднимаюсь на ноги. Пора одеваться и уходить.
Глава 9
Будни Кормаксилона
Главный строитель Мано спускался по крутой лестнице, ведущей вниз к Архиву Древних, где бережно хранились ценные записи Кормаксилона, сделанные на глиняных дощечках и тростниковых свитках. Придерживая факел, кормис искал проблески света в коридорах и нишах, мимо которых проходил. Но заглядывая в тесные коморки добытчиков и рабочих, отдыхающих после трудового дня, он так и не нашел второго Советника.
– Наверно, опять рисует… Конечно, в Архиве еще остались свободные стены
Беззлобно ворча Мано оказался на самом нижнем уровне Дома и бесшумно приоткрыл двери в обширную залу. Главный добытчик как раз вытирал перемазанные охрой пальцы.
Мано покачал головой.
– Сразу видно, что у тебя снова появились силы! А ведь ты уже целую Луну не брался за краски.
Наро ничего не ответил, даже головы не повернул в сторону собрата, так был увлечен своим любимейшим занятием. Он сейчас стоял между двух жарко горящих светильников, а вокруг были расставлены небольшие емкости с густой жижей различных цветов. На краю каждой такой чаши лежала мягкая кисть, созданная из шерстинок сигаруса.
Наро расписывал стену. На его картине нагая королева отдыхала под деревом, вкушая сочный плод питайи, сок которого стекал по губам и белой груди. Наро был явно в ударе сегодня и гордился своей работой, а вот появление Мано его слегка озадачило.
– Скоро ночь. Что ты бродишь, словно голодная Вайша по лесу? – пробормотал он, очищая от остатков краски кисть, осторожно постукивая ею о край чаши.
– Все готовятся спать, – согласился Мано, усаживаясь на небольшой выступ каменной стены, похожий на валун, который при строительстве никуда не сдвинули, и часть его так и осталась выглядывать в коридор.
Подобные гладко обтесанные камни здесь иногда встречались и очень нравились Главному Строителю, словно великие произведение древнего искусства, еще помнящие руки предков. Устроившись поудобнее, Мано продемонстрировал другу глиняную бутыль, закупоренную пробкой из мягкой пористой сердцевины дерева дармадал.
– Будешь со мной?
– Нет, я лучше продолжу, – ответил Наро, вздыхая, – но все равно, кажется, завершу лишь завтра. Надеюсь, она оценит мой труд.
Зеленой краской Главный Добытчик стал тщательно прорисовывать ажурную листву брокса над головой королевы.
– Как тебе новая хозяйка? Понравилась? – спросил Мано, ловко вскрыв бутылку.
По зале поплыл густой дух фруктовой бражки, и Наро поморщился. Сейчас веселящий напитки мешали сосредоточиться на рисовании.
– Она хороша, разве нет? – ответил Наро вопросом на вопрос, стараясь не отвлекаться от своего занятия.
– Конечно хороша – гладкая и тугая, но я не о том.
Мано звучно отхлебнул содержимое объемной бутыли, крякнул от удовольствия и вытер губы рукой, снисходительно поглядывая на усердного товарища. Он действительно считал Магрит самой сочной и сладкой из трех Владычиц, которых повидал на своем веку, но не одна из тех прежних не вызывала в нем столько тревоги.
– Что тебя беспокоит? – спросил Наро, снова меняя кисть.
Нужно было набрать алой ягодной мякоти для прорисовки спелого плода в маленьких ручках Магрит.
– Она другая, – задумчиво провозгласил Мано свой вердикт.
Он и сам толком не понимал, что было не так в новой Королеве, но явно чувствовал, что с ней достанет хлопот. И оправданно ли все это… Не повредит ли в итоге Колонии. Мано был консерватор и немножечко тугодум. Превыше всего для Мано было расширении и расцвет Семьи. И Наро сразу понял его беспокойство:
– Мне нравится ее интерес к нашей жизни, она задавала много вопросов во время прогулки, – признался он. – Кажется, ей не безразлично, как устроен наш Дом, чем кормят воинов, где мы набираем воду. Она даже пожелала спуститься во Чрево. Это лучше, чем просто отставленный зад.
Высказав свое
