Императорский отбор для попаданки (СИ) - Ганова Алиса

— Опять в крысиную норку? — поморщилась Димка брезгливо. — Ладно, иди, но придумай что-нибудь. А то от тебя никакой пользы.

— Тогда я не иду на кухню? — я демонстративно закрыла дверь.

— А ну живо!

***

В нежном голубом платье со строгим воротничком, небольшим кружевным жабо и рукавчиками ниже локтя Димка смотрелась мило и свежо, вот только взгляд, наполненный желанием доказать всем, что она лучшая, и упрямо поджатые губы выдавали ее истинный нрав. Нет, как ни старайся, за беззащитную не сойдет, а ведь расчет именно на это. Дименька должна поразить принца переменами, открыться, так сказать, с другой стороны, удивить, восхитить, чтобы жертва поверила и согласилась жениться на такой поганке. Но чую, это лишь бесплотные мечты.

— Не выходит из тебя скромная фрея, — подытожила. — Настырный взгляд выдает с головой твой характер.

— Не зли меня, иначе Эверию пожалуюсь! — пригрозила нервничающая перед выходом Димка.

— Я тоже, — огрызнулась я. — Так и скажу ему: фрея Димея за вас замуж хочет.

— Не хочу!

— Тем более: оскорбление магвела Эверия отказом!

— Думай об отборе! — сверкнула глазами злючка.

— И так думаю насколько это возможно, когда не спишь сутками и пашешь как проклятая! — вспыхнула я. На кухне отпустили поздно, а Димка встала рано, чтобы выглядеть утром идеально. Я почти не спала, собирая ее на первый этап отбора.

— Сегодня многие отсеются. Императрица не потерпит, чтобы невеста Селебрина до него позволяла себе вольности, — гордо вскинула подбородок Димка и, едва дождавшись, когда я закрепила на ее рыжих волосах последнюю заколку, встала. — Селебрин выберет меня! Без твоей помощи! — Уходя, громко хлопнула дверью.

Я выдохнула:

— Очень надеюсь, — и поспешила на кухню.

Выглядела я уставшей. Сказывались бессонные ночи, двойная нагрузка. Даже суровая Эми, завидев меня, хмыкнула:

— Кровушку пьет? Надолго тебя не хватит.

Я кивнула и принялась за работу, от которой уже тошнило. Но тут к Эми подбежали Рейда, Толли и другие молоденькие служанки и, прижав ладони к груди, жалобно заканючили:

— Эми, миленькая! Ну одним глазком! Пожа-алуйста!

— Чего одним-то? Лучше двумя, во все глаза, чтобы было чего рассказать, — улыбнулась старуха. Видимо, зубная боль прошла, и она подобрела.

Я даже не поверил ушам.

— А мне можно? — тоже сложила ладони, перемазанные землей, свечкой.

— Только быстро. Еда сама не приготовится.

Радостно взвизгнув, я наспех сполоснула руки и побежала догонять девчонок.

Окольными путями мы пробрались на верхние этажи дворца. Я не понимала зачем, пока не оказалась на галерке — небольшом балкончике над огромным залом. Этаж высокий, знать, собравшуюся на церемонию, видно так себе, но Дименьку в толпе участниц я отыскала сразу.

Единственная рыженькая, издалека такая скромная, тоненькая, симпатичная — она особенно привлекала вздоры на фоне разряженных конкуренток.

Церемония уже началась, девы одна за другой подходили к арке, давали клятвы, проходили, а когда арка не вспыхивала, падали в обморок или начинали кричать, что это все неправда…

Занимательное зрелище, однако интереснее посмотреть на принца. Ну, каков же наш Селебрин ненаглядный?

Я сосредоточенно вглядывалась в тронные кресла, стоявшие на постаменте.

Императрица строга и надменна. Император седоус и статен. А вот принц стройный, длинноногий и… равнодушный. Совсем не реагирует на опозорившихся претенденток. Неужели ему все равно? Почему?

— Какой он красивый! — перешептывались соседки не переставая толкаться. Кто пришел позже — те особенно бодро работали локтями, чтобы увидеть происходящее в зале. Мне, чтобы не быть оттесненной, пришлось изо всех сил вцепиться в перила.

— Симпатичный! — подытожила я и, заметив, что подходит очередь Димки, от волнения крепче вцепилась в прохладные мраморные перила, как вдруг ощутила нахальное, грубое, даже болезненное прикосновение к своей попе.

«Опять этот Конрад! — прорычала про себя. — Не понимает по хорошему идиот!» — Резко вскинула руку, развернулась и от души влепила смачную пощечину, оглушительный звук которой разнесся по всему залу.

Наступила тишина. Я даже спиной ощутила, что все внизу обернулись на звук…

Но самое ужасное — передо мной в темном, богато расшитом дорогом костюме, с оружием на поясе, стоял совсем не Конрад, а совершенно другой мужчина. Взрослый, солидный, с хищным взглядом и очень злой, потому что крылья его носа трепетали от гнева.

Ой, я попала!

Вмиг соседки исчезли, оставив меня один на один со злым незнакомцем, который едва сдерживал себя, чтобы не растерзать меня на месте.

Глава 21 — 22

Тишина подтверждала, что я ударила важного, очень влиятельного человека!

Кажется, даже церемония отбора остановилась. Нигде ни звука, ни шелеста… И рядом не осталось никого. Только вот толкались, наседая друг на друга, галдели, а теперь я совсем одна перед этим черным… Вороном.

Да-да, он именно Ворон! У него и нос орлиный, и глаза жалящие, а плотоядная ухмылка под побагровевшей щекой вовсе пугает… Опасный, злопамятный, жестокий человек!

В панике мысли роились в голове, пытаясь найти спасительный выход, но, увы, ничего дельного на ум не приходило.

— Ой, — я приложила руки к щекам, горевшим от волнения и страха. — Простите, фрей! Не думала, что это… вы… на галерке… среди… нас.

— Вот как? — прищурился он и стал походить на разбойника, готового накинуться и растерзать жертву.

Я закивала болванчиком, и он неожиданно растянул губы под тонкими ухоженными усиками в подобие улыбки.

— Ой ты, цыпонька, — поманил к себе пальцем… — Цып-цып-цып…

Ага, чтобы погладить по головке.

— Я нечаянно! Честно-честно! Простите, — пролепетала я и, сделав шаг назад, уперлась спиной в перила. Бежать некуда…

— Цып-цып-цып, — снова поманил Ворон. Голос у него с хрипотцой, низкий, недобрый.

Я бочком двинулась влево — к служебному входу.

Ворон, не сводя с меня жалящего вздора, сместился тоже. Еще руки раскинул.

Метнулась вправо. Он следом. Попытался схватить…

Я в ловушке. От страха заскакало сердце, пытаясь выскочить из груди. Жар волной пронесся по телу, отозвавшись холодком в плече.

Ворон, решив, что я впала в ступор, предпринял очередную попытку сцапать меня.

Это несложно, когда у жертвы нет пути отступления. Если только с балкона прыгать…

Я хотела жить! Настолько сильно, что вопреки здравому смыслу, шептавшему: «Упади на колени, рыдай, моли о пощаде», — напряглась, сосредоточилась и, едва ощутив крепкую хватку мужских, сильных рук на плечах, со всех сил наступила ему на ногу, следом пнула по голени… И пусть тип в красивых сапогах — кожа тонкой выделки. Он охнул и согнулся.

Еще бы пнула по орешкам, но враг, сообразив, что это возможно, выпустил меня из хватки, отступил…

Я же, воспользовавшись ситуацией, бросилась наутек. Но унося ноги, не забыла про этикет, поэтому прокричала:

— Тысячу! Тысячу извинений… — от шока едва ручкой не помахала.

Изо всех сил я пыталась изобразить глубочайшее раскаяние, вот только в тишине дворца мои слова отразились от каменных сводов и пронеслись по всему дворцу ехидной насмешкой.

«Конец! Конец!» — пульсировало болью в висках осознание отчаянного положения, в которое сама себя загнала по глупости и неосторожности.

Адреналин зашкаливал, и я бежала, не разбирая куда, только бы убежать подальше, минуя гвардейцев, которых в замке на каждом повороте, перед каждой дверью по несколько человек.

Повезло, что сразу выбежала в служенные коридоры, иначе бы они уже давно скрутили меня.

Вниз по лестнице не рискнула бежать — оттуда доносились испуганные крики служанок. Кричали ли они от страха или еще по какой-то причине, я не знала и узнавать не хотела, поэтому задрав подол, перескакивая через крутые ступеньки, помчалась вверх. Но после первого же поворота лестница сузилась и перешла в арку, которая при моем появлении сверкнула и перенесла меня в другой коридор, более темный и заброшенный.