Свобода как повод влюбиться - Елена Александровна Романова
Отец приготовил ужин, открыл бутылочку крепкого вина.
Сидя за столом, я раздумывала над тем, как сказать ему, что собираюсь покорять Нокс. Тут нельзя было колебаться, надо сразу: «Я еду в Нокс». Безапелляционно.
— Что-то случилось? — спросил отец.
И после этого вопроса, мое: «Я еду в Нокс» казалось вполне естественным, но я сказала:
— Да нет, так... просто.
— Угу, — промычал отец, — так просто тебя не дождешься. Говори уже.
Прямолинейность — отличительная черта всех Хоткинс.
— Мне нужно уехать. Надолго. На год, как минимум.
— Угу, — снова мычание.
Мы минут пять ковырялись в тарелках. Я ждала вопросов, зная, что любопытство его сморит.
— Куда?
— В Нокс. Пригласили. На работу.
Отец сделал пару глотков вина и откинулся на стуле, сложив на груди руки. Ну вот, началось.
— Рассказывай, Джейн.
Я чувствовала себя паршивой овцой в стаде. Все дети, как дети, а моему отцу досталась сумасшедшая дочь: нехозяйственная, непрактичная, не жаждущая заарканить ярмом брака какого-нибудь бедолагу и нарожать ему с десяток детей. Карьера — это все, что мне было нужно для счастья. Я мечтала о собственной конторе в Ноксе, так называемой «Конторе Д. Хоткинс». Мечтала, чтобы мое имя гремело на всю Вергилию.
— Готовлю план завоевания мира. Решила начать с Нокса, — улыбнулась я, — а если серьезно, меня позвал Джозеф Клейтон в «Фемиду».
Отец никогда ничему не удивлялся. Пожалуй, если бы я сказала, что король Вергилии позвал меня замуж и завтра у меня коронация, отец пожал бы плечами.
— Уверена, что это не обман?
Ох, этого я и боялась. Голос разума в лице отца уже начал свою кропотливую работу.
— Я прочитала договор. Два раза. Если Клейтон не написал пару условий невидимыми чернилами, то бояться мне нечего.
— А дела? Какие дела тебе поручат?
— Так же как и везде. Выбирать не придется. Что дадут.
— Когда уезжаешь?
— Завтра.
Чуть позже мы с отцом вышли во двор, спустились по скрипучим ступеням и расположились на крыльце, наблюдая, как падают с черного неба звезды. Я взглянула на фасад дома, подумав, что через год куплю отцу новый дом где-нибудь на берегу моря.
Уезжая, я лелеяла мысль о работе в «Фимиде».
Новая жизнь уже распростерла свои объятия.
Глава 2
Пробиваясь сквозь толпу на перрон, я пыталась увидеть лорда Клейтона. Когда разглядела его фигуру, укутанную в черный фрак, помахала рукой. За мной плелся мальчишка-носильщик, пыхтя от тяжести багажа. Я изящно держала зонтик от солнца, стараясь произвести впечатление благородной дамы. Дорожное платье, которое пылилось еще с тех пор, как я покинула отчий дом и переселилась на несколько миль южнее, немного жало в талии, но с утра я убеждала себя, что оно мне впору.
— Доброе утро, лорд Клейтон!
— Доброе, госпожа Хоткинс. Вижу, вы в прекрасном настроении.
— Я еду в Нокс, и, безусловно, настроение у меня отменное.
— Рад это слышать, — ответил лорд, — весьма рад. Пройдемте в вагон?
Конечно, у лорда Клейтона были билеты в люкс. Мы расположились на мягких бархатных сидениях, и мой спутник заказал холодного чаю со льдом. Я сделала будничное выражение лица несмотря на то, что хотелось прыгать от восторга.
Когда поезд двинулся, выдувая громкий свист, я с замиранием сердца думала о Ноксе. И неминуемо я взглянула в окно, прощаясь со Стоунвиллем: с мощенными булыжником улочками, с бакалейными лавками, со снующими между домов мальчишками-трубочистами, с запахами лугов и свежей выпечки. Здесь прошло мое детство, и я чувствовала горечь расставания. Но впереди меня ждало блестящее будущее, к которому я всегда стремилась.
Плавное течение моих мыслей прервали слова Клейтона:
— Госпожа Хоткинс, у меня для вас есть определенное дело.
Вот тут у меня дрогнули поджилки. Начало нехорошее, а тон еще хуже. Разумеется, у него должно быть какое-то дело, но чтобы определенное, специальное для меня…
— Что за дело? — я медленно крутила чашку в ладонях, стараясь быть непринужденной.
— Вы читали ваш договор?
Каверзный вопрос с досадной подковыркой. Стала судорожно вспоминать, что могла пропустить и где проколоться.
— В нем прописано, — продолжил Клейтон, — что вы не имеете права отказаться от разбирательства, каким бы оно ни было, и не можете отказаться защищать человека, кем бы он ни был.
Ну, это даже не подковырка. Это данность, с которой я сразу согласилась. Выбирать, знаете ли, не приходится.
— Понимаю и согласна. Вы имеете в виду аморальных личностей: убийц, воров, насильников.
Клейтон вскинул брови.
— Не совсем так, — тяжело вздохнул он, — не совсем так.
— Если вы беспокоитесь о моих нравственных принципах, то могу вас заверить, я, первым делом, защитник и юрист, а уж затем трепетная дама.
Лорд удивился еще больше, поставил чашку на стол и почесал затылок.
— Хотите сказать, что у вас совершенно отсутствуют принципы?
— Напротив. Но, когда дело касается работы, я толстокожая, как бегемот.
Клейтон улыбнулся краешком губ.
— И могли бы защищать любого?
— Разумеется, да, — и подумав: — А это не повредит моей карьере?
Собеседник поторопился занять рот чашкой чая, сделав несколько глотков и сохраняя молчание.
Сомнение плюхнулось на дно сознания и противно зашевелилось.
— Лорд Клейтон, вы же выбрали меня не случайно?
Он оторвался от созерцания стоунвилльской флоры, проносящейся в большом застекленном окне вагона.
— Я? О, нет, я не выбирал вас.
— Вы не могли бы уточнить, милорд? Мне передали записку с просьбой о встрече в Эрвин-плейс. Это приглашение предназначалось не мне?
— Вам, конечно, вам, — сказал он, коротко улыбнулся, пошевелил усами, — но выбрал вас не я, а другой человек. Тот, которого вы должны защищать.
— А кого я должна защищать?
— Одного человека.
Я с досадой шлепнула себя по колену. Неужели мне дадут в подзащитные ненормального садиста, приговор которому заблаговременно очевиден?
— Лорд Клейтон, — обратилась к собеседнику с премилой ледяной
