Когда под ногами хрустит империя - Вера Ковальчук
Олег стиснул зубы и снова посмотрел на Киру, как на смертельно больную, которую нужно пристрелить, чтоб не мучилась.
– Кира… Это трудно.
– Я сделаю.
– Ладно… Лена, дай ей таблетку. И ногу закрепи как сможешь. Кира, прости, но ты права.
– Я знаю. Оставишь мне пистолет?
– Всё дам. – Он нагнулся и прикрыл её руку ладонью. Тёплое было прикосновение, виноватое и прочувствованное. – Держись, девочка. Справишься с «Грачом»?
– Разумеется, справлюсь! Что за странный вопрос, капитан?!
– Да. Конечно. Лекс, сюда!
Она закрыла глаза и отдалась самому восхитительному чувству на свете – ощущению, что уходит боль. Лена кроме таблетки предложила ещё укол, и вот сейчас он начал действовать, а таблетка добавила ясности восприятию. Улёгшись чуть удобнее, Кира слушала суету, поднявшуюся в долговременной огневой точке. Готовились к эвакуации, собирали всё необходимое, заклинивали двери во вспомогательные помещения, чтоб взрывная волна пошла к выходу, прямо через потерну. Чтоб если уж «радовать» противника, так радовать. Через время в одном из соседних казематов тупо грохнуло, и Кира сообразила – разнесли главный компьютер. Снова появился Олег, а с ним Лекс, и вручили ей пластиковую коробку с ладонь размером.
– Вот это вытянешь, здесь сдвинешь, здесь нажмёшь, – показал Олег. И посмотрел очень мрачно. – Всё поняла?
Кира повторила сказанное и приняла взрыватель. Осторожно стиснула в пальцах.
– Сколько мне ждать?
– Двадцать минут. Давай помогу. – Он поднял её и отнёс в соседний каземат. Усадил на пол, спиной к ящику. Удобно. – Здесь. Поняла?
– Да.
– Что-нибудь ещё нужно?
Она отложила взрыватель и ощупала рядом пистолет, запасную обойму и коробку с патронами. Больше, чем надо. Намного больше, чем вообще понадобится.
– Попить. И… это… Пусть Лена мне поможет.
Посетить гальюн было целой историей, но Кира категорически не желала умирать с полным мочевым пузырём. Противно как-то… Зато когда она вернулась на место, всё уже было доделано, и Олег, который уходил последним, отдал ей свои наручные часы.
– Двадцать минут.
– Помню. Удачи. – Кира смотрела на него так спокойно, что он нагнулся проверить – в сознании ли она.
– Прости, Кира.
– Да ладно. Всё хорошо.
И опустила взгляд на часы. Олега уже не было, когда она подняла глаза. Дальше надо было считать. Двадцать минут прошли в напряжении – Кира всерьёз боялась уснуть. Чтоб этого не случилось теперь, когда боли и необходимости всё время шевелиться и суетиться больше не было, следовало чем-то себя занять. Она перебрала боеприпасы, пересчитала патроны, положила оружие так, чтоб удобнее было схватить (хотя это, очевидно, не понадобится). Потом снова взяла в руку взрыватель и стала ждать. Она уже устала ощущать близость смерти, и ей не хотелось думать ни о родных, ни о себе, ни об Олеге, скажем, который ей нравился. Ну, он-то, можно верить, уцелеет. И хорошо… Краем глаза заметив, что стрелка уже подошла к рубежу, она глубоко вздохнула и нажала на кнопку.
Ничего.
Нахмурилась, скосила глаза. Антенна вытянута, рычажок сдвинут… Нажала на кнопку ещё раз. Ничего.
Кира выругалась, вынула складной нож из кармана штанов, вскрыла корпус взрывателя и уставилась на его начинку. Понятно, что проблема может быть с какой-то из деталей, потому что расположено всё, вроде бы, правильно. Сходу тут не разберёшься, надо вдумчиво проверять, может быть, заменять что-то, а где она возьмёт замену, если ни бегать не может, ни даже толком ходить?.. Не в её положении. Кира попыталась замкнуть контакты ножом вместо кнопки. Не сработало. Можно, конечно, пересобрать, на это она способна, но время, время…
Она вспомнила, что в соседнем каземате, кажется, есть гранаты, приподнялась с пола, но, насторожившись, шлёпнулась обратно, ощерилась и схватилась за пистолет. Вовремя. Кто-то простучал сапогами по потерне. Соблазн начать стрельбу сразу – со страха – был огромен. Она сжала зубы и себя в охапку, напряглась. Из проёма высунулся человек, и только тогда она спустила крючок раз-другой. Отдача прошла до плеча судорогой готовности к следующему выстрелу, и хорошо, потому что звук выстрела ударил по ушам, как по голове – тяжёлым мешком, а даже лёгкая контузия не способствует боеготовности. Топота она больше не слышала, разве что смутно его ощущала – пятой точкой, через пол. Почти что угадывала.
Правда, второй боец сунулся внутрь далеко не сразу. Да торопливости она и не ждала. По логике, следующим «гостем» должна была стать граната, и этому она ничего не могла противопоставить. Однако гранату не кидали, и тому могло быть несколько объяснений. Впрочем, какая разница. Сообразив, что сейчас случится, Кира переползла немного левее. По идее, стоило бы сесть правее, но следующий, кто сюда сунется, сперва отправит в проём своё оружие, и, понятно, загнёт настолько влево от себя, насколько сможет. А она, поменяв положение, теперь пораньше его заметит и, возможно, сумеет отстрелить локоть с оружием. Всё-таки странно воюют эти люди, но какая-то чисто человеческая логика должна же ими двигать…
Надо было сразу кидать гранаты и не капризничать. Идиоты.
Следующему врагу она влепила пулю в колено сразу, как только смогла (но, впрочем, ей сильно повезло). После чего всё-таки отползла влево – просто чтоб поменять положение и запутать посильнее. У неё было крохотное преимущество. Понятно, что тот, кто примется обстреливать помещение через угол, целить будет на уровне груди. А она сидит на полу. Элемент неожиданности.
Вопли в потерне звучали недолго – видимо, раненого оперативно эвакуировали. Гранаты всё ещё не было. На следующего противника пришлось израсходовать целых четыре пули, так что когда следом ввалился следующий, она на долю мгновения замешкалась – по её расчётам боезапас закончился, а на то, чтоб поменять обойму, требовалась хотя бы секунда. За это время противник нашёл её взглядом и выстрелил. Киру спеленала болезненная судорога; она ощутила, как перехватывает горло. Но не до конца – дышать всё ещё было можно. Она дёрнулась всем телом и спиной сползла по стене – безвольно, как куль. Подскочив, солдат ударом кулака отправил её в отключку.
2
Кира очнулась мягко – сперва вернулось сознание, потом она осторожно шевельнула головой и открыла глаза. Боль была, но слабая, она жила в висках, однако терпеть её было можно, и давалось это легко. Ею занимался человек в форменной одежде неизвестного ей образца –
