Змеиные секреты - Татьяна Мираббилис
— Это твоя жена? — поинтересовался Драгон, хотя и спрашивать было незачем. — Тогда ты меня понимаешь.
От мужчины странным образом тоже пахло Офелией. Драгон принюхался. Нервно вздрогнули ноздри. Словно кошмар всплыли в голове слова старца.
— А какая твоя причина близкого общения с моей женщиной? — очень тихо спросил, подозрительно — дракон рвался наружу.
— Я не знаю никого, кроме своей жены, иначе я не был бы мужчиной! — звонкой пощечиной прозвучали слова.
Драгон нахмурился. Склонил на бок голову. Его черные кудри угрожающе качнулись:
— Ты, как старик, говоришь загадками, которые я не в силах понять. Если тебе есть что сказать мне, я слушаю.
— С тех пор, как ты, черный пришелец появился на нашей земле, ты засеваешь свое семя в наших женщин, приводя в мир странных существ на четырех лапах, стремительных и скорых на смену шкуры. А теперь ты требуешь, чтобы мы показали, где жена твоя? Какая женщина стерпит такое? Ты говоришь, что эта святая зовется Офелией, но мы не слышали этого имени и не знаем, кто она.
— Ты лжешь, человечишка!!! — от гнева дракона дрогнули деревья и застыли изогнутыми.
— Зачем мне лгать тебе пришелец? Это все равно, что прогуливаться под носом голодного крокодила.
— Не знаешь, говоришь? Так я расскажу тебе. Моя жена высока и статна, белоснежна кожей и волосами. Ее тело по-змеиному стройно, ибо это ее истинная ипостась. Она нежна и беззащитна. И такая доверчивая, — Драгон презрительно оглядел низкорослых темноволосых женщин и скривился в лицо собеседнику. — Ты действительно думаешь, что я могу покуситься на таких таракусек?
— Женщина, которую ты описываешь, — мужчина не ответил на вызов, — похожа на нашу богиню. Она ослепительна и милосердна, но никак не беззащитна. Великая Агарти сильна и мудра и имеет немалую охрану.
— Так это запах великой Агарти я ощущаю повсеместно? — удивленно протянул Драгон — он нащупал ниточку. Теперь только бы не потерять ее.
— Да, это так. Но от меня ты не узнаешь, куда она ушла.
— Почему? Я не причиню вреда вашей богини. Ей ничего не угрожает. Тем более, если она так сильна и с немалой охраной. Я ведь один. К тому же, как видишь, ранен.
— Люди рассказывают, как теряешь ты облик человеческий, как затмевается твой разум в одно мгновение. И чинишь тогда беды там, где ступает нога твоя. Как ты можешь давать обещания? Когда не в себе ты чужестранец, в каждой женщине ты видишь отражение той, что зовешь Офелией. Это имя сводит тебя с ума. И никто, по воле судьбы, родившиеся женщинами, не может быть в безопасности. Ты говоришь о высоком чувстве, но, шутя, калечишь жизни. Твои потомки уродливы. И нет в наших сердцах места им….
«Какие потомки? Какие женщины? Этот полоумный, видимо, обижен всеми богами мира. Ни родится дитя, не будь на то воля Высших. И с кем? — Драгон поморщился. — С этими мыршавыми существами? Как смеет этот сумасшедший сравнивать Офелию с безобразными человечками? Он плюется в меня, Драгона Звездного, ядом слов, не зная, что я могу с ним сделать! Безумец! Как хочется разорвать на мелкие клочки эту насмешку над мужчиной. Но здесь везде родной запах и смешать его с запахом смерти я не посмею. Пусть брызжет слюной и корчит рожи, отродье небесного захолустья. Он для меня — ничто! Но как же хочется его просто переломить пополам и втоптать в землю за все эти отвратительные слова. Мелкие двуногие твари! Но «мое сердце» не простит, если я причиню вред тем, где так въелся аромат ее волос».
— Я царапал небо, цепляясь за звезды. Я рвал свои крылья не ради ваших жен и девиц, человеческое недоразумение. Что мне они?! Лишь одна женщина нужна мне. Она мое счастье. Она моя боль. Родник, утоляющий жажду и голод. Ее имя — суть мудрости света. Я сгорю живьем до остатка, в угоду всех богов мира, но я найду свое «сердце», свою Офелию. И дикие пляски в клубах дыма вонючей травы вам не помогут. Глупые, тупые людишки!
— Тогда, чужестранец, тебе лучше сгореть здесь и сейчас, потому как взор твой мутнеет, и черты лица стают снова звериными. Все так, как говорят люди, — мужчина вдруг резко оттолкнул от себя женщину. — Беги Тинь По. Бегите все!
Драгон с удивлением наблюдал, как разбегались в разные стороны люди, словно обитатели развороченного муравейника. И не понимал. Ничего не понимал. Они кричали и плакали, бросая на него быстрые, безумные взгляды, и лишь старец лежал в блаженной нирване, отрешенный от всей этой неразберихи. «Офелия!» — стучало в висках. В голову пробрался чужой голос. Смутно знакомый, но неразборчивый.
Шёпот. Быстрые, бессвязные слова, не поддающиеся пониманию. Голову Драгона облепило плотное облако. Он куда-то шел. Задыхался. Что-то делал. Не видя. Не зная. Не ощущая. Лишь незримый поводырь, ломая путь зигзагами, вел его неведомо куда.
Глава 8
Белая нагиня ползла осторожно, огибая подозрительные места, ощупывая пространство языком. В воздухе ощущался запах горелых трав, страха, возбуждения. Тяжелый коктейль эмоций и ощущений давил, не позволяя вдохнуть побольше воздуха. Движения давались на редкость тяжело. Офелия периодически останавливалась, давая отдых своему тяжелому, сильно опуклому телу.
Стали попадаться знакомые места. Нагиня прибавила ход. Как ни тяжело было ползти, но змеиный ход был надежнее и удобнее. Скоро поляна подношений. Пора было принять вторую ипостась, более привычную для людей, да и для разговора с Драгоном тоже. Мысли путались: с чего начать? Ее боль утихла, а тоска возросла. Что несет ей эта встреча? И нужна ли она? В сердце кольнуло — нужна!
Она увидела его раньше. Высокий мужчина стоял посреди измятой поляны в изорванных и обгоревших кожаных доспехах, в тех самых, в которых входил с ней в Храм Времени. Понурый. Потерянный. Родовой кулон-амулет тускло светился и болтался на кованой цепочке. Великий артефакт клана не подавал признаков жизни. От великолепных церемониальных одежд остались одни грязные лохмотьями, местами все еще прикрывающие тело. Теперь это был набор потрепанных ремешков разной длины и конструкций, и отдельных лоскутов. Они не скрывали ни кровоточащих ран, ни обгоревших участков кожи. Страшных ран, покрывающих большую часть кожи мужчины. Все так, как говорил старец. Черные завитки отросших волос прятали лицо мужчины, не давая, Офелии увидеть его. Но сердце признало раньше. Оно вздрогнуло и болезненно отозвалось: «Драгон!» И снова боль. И снова радость. Как много оказалось не сказанным.
Девушка трансформировалась. Прислонилась к дереву. Нужно было отдышаться. Только сейчас она подумала о своем положении: как объяснить? Захотелось подслушать мысли
