"Кэшбек" для Судьбы и учеба вне правил - Татьяна Мираббилис
А Хенсай просто смотрел. Ровно. Спокойно. Меня словно поймали за подглядыванием. Я смутилась и уставилась на сумку Алектора, сбрасывая на нее весь негатив.
— А что ты о них думаешь?
Сенти мысль поймала на ходу:
— Ну, вроде нормальные парни. Можно и посидеть с ними на природе часок, раз так просят. Что мы теряем? Сегодня они нам реально помогли. Гляди, еще когда подсобят. По большому счету, друзей у нас здесь немного.
Я тряхнула головой, соглашаясь с доводами, хотя сам факт контакта с «птенцами» сильно напрягал.
— Ладно, пошли. Закинем сумку Часпида в их общежитие, а потом пойдем отдохнем к озеру.
— Только я не понесу, — встала в позу зеленушка. — Я — беременная. Мне нельзя в руки брать ничего тяжелого.
Я только усмехнулась: вот же ж манипуляторша. Ничего, не велика ноша. Я потянулась за сумкой старосты и … меня обожгло. Взглядом. Адепт Нияз теперь очень серьезно смотрел на меня. А ему что от меня надо?
— Пошли!
Я разорвала зрительный контакт. Схватила злополучную сумку и устремилась на выход из столовой. Сенти засеменила сзади, постепенно меняя угол движения к выкладке пирожков и бизешечек на столах местного буфета. Вот же ж, трогладитина!
Часть 2. Глава 6. Как вечер начался, так он и пройдет? Не факт!
К общежитию истинных мы подходили с опаской. Мало ли, что? Когда шли через парк, уверенность в нас еще была. Но чем ближе оказывали к «вражеской» территории, решимость плавно покидала наши тела, а перед вычурным зданием, вообще, сбежала.
В дверях нас задержал не то охранник, не то комендант. Нас просканировали взглядом с таким омерзением на лице, что вопросов не осталось — мы попали, куда направлялись.
Объяснив ситуацию, я протянула сумку старосты. Мужчина подумал, пожевал губами, но все же взял ее двумя пальцами, словно боялся испачкаться о мою руку. Мы сдержанно попрощались и развернулись уходить.
— А вы, кто? — прилетело в спину.
— А не все ли равно, уважаемый? — я даже не обернулась. Спину жгло взглядом. Да пошел он лесом! Гулять.
А мы потопали к себе, размышляя о том, что наш комендант редкостно-положительный экземпляр — женщина душевная, то есть в душу никогда не лезет и лишним не интересуется. Последние метры мы почти летели. Но забежав в общежитие на свой этаж, остолбенели — на коврике перед нашей дверью лежала связка воробьев. М-да! Я перевела взгляд на подругу. Та стояла, как соляной столб, оторопело вглядываясь вязанку из птичек.
— Мои, — выдохнула она, наконец. — Но как?
Пожав плечами, я начертила на дверях охранку. Зашли по очереди. Я едва не влетела, радуясь, как дитя, собственному жизненному пространству, односпальной кровати и высокому ворсу ковра на полу. А Сенти в очередной раз погрузилась в задумчивость. Она, не спеша, подошла к кровати, села и разложила на коленях свой трофей. Милисент осторожно провела пальцем по невзрачному птичьему оперению и вдруг разрыдалась.
— Сенти! — испуганно бросилась к подруге. — Что случилось?
— Я… сос-ку-чи-лась, — взахлеб ревела подруга.
Я так и осталась сидеть на коленях возле заливающейся слезами Милисент. Мои плечи опустились. Я четко ощутила непреложный факт — я тоже соскучилась. Мне не хватало Тиноба с его временами навязчивыми опекой и вниманием, уверенной и непробиваемой Ч.М. А еще, ректора. Руки задрожали, и отодвинув в сторону воробьев, молча положила голову на колени подруги.
— Я тоже Сенти. Я тоже.
Сколько мы так сидели, не знаю, но желудок Милисент недовольно заурчал. Вот же, обжора!
— Ну что, пошли погуляем?
— Да-да-да-да-да-да-да, — Сенти вскочила и, выгрузив из сумки все канцелярские принадлежности, запхала туда трофейных птичек. — Ну не здесь же их есть? — смущенно ответила на мой невысказанный вопрос.
Мы переоделись в удобную одежду и выскользнули за двери. Накладывая охранную схему, я вдруг подумала, что стоит прикупить и себе одежду, как у Мамбочки. Уж очень нравился мне ее стиль — удобно, практично и, что греха таить, нравилась мне ее опасная агрессивность. Глянешь на наряд и сразу понимаешь — лучше не лезть, иначе, даже отмучиться не успеешь. А еще, это стильно и… сексуально. А мне так хочется быть сексуальной… для него. В голове снова всплыло лицо Эристела. Его горящие глаза. Четр! Я словно почувствовала, как мужские руки прошлись по телу, а лицо обдало горячим дыханием. С ума сойти! Жар прокатился снизу-вверх и завис на кончиках пальцев. Нестерпимо захотелось прикоснутся к мужской коже. Черт-черт-черт!!! Черт! Да что со мной? Где эти чертовы воробьи? Нужно срочно проветриться! Схватив сумку Сенти, помчалась на свежий воздух.
— Стой! А я? — неслось сзади.
Мы выскочили под удивленные взгляды комендантши.
— Ты чего так бежишь? — прохрипела Сенти, едва справляясь со сбившимся дыханием. — О, а мокрая чего? — она уставилась на мою мокрую футболку.
— Жарко, — коротко бросила я.
А вот не буду я ничего объяснять! Сама еще не разобралась. В шоке я! Вот почему у меня не все, как у людей? Мне бы сейчас «за ручки» с кем-то ходить, на звезды заглядываться в кольце теплых рук, а лучше, вообще, не забивать глупостями голову. А меня здесь потом заливает и трясет от всяких видений. Вот не скажу ничего! Даже Сенти! Может, потом. Как-нибудь. Сенти — не Эрилия. Ч.М. сразу бы просекла, что со мной, словно я вся у нее на кончике языка. А Милисент — она славная, но не Мамба.
Вырвавшись на полшага вперед, бодро потопала в сторону озера. Подруга тащилась сзади, не замечая моих душевных терзаний, и ловко пакуя свое тонкое тело вкусняшками. К воробьям она не притрагивалась, за что ей отдельное «мерси». Я даже представить себе не могла, как бы она их жевала. Кошмар! Сама я пока ни разу не трансформировалась, если не считать того казуса на лекции у ректора. Тем более, не охотилась и не питалась в образе змеи. Мысль вызывала дискомфорт на уровне пищеварения, но отвлекала от других образов. И на том спасибо. Я слегка взбодрилась.
— Сенти, я все еще сомневаюсь в правильности нашего решения. Нас ведь со всех сторон предупреждали. Ка объясняться будем? Скрыть не удастся. Да и нужно ли скрывать?
— А чего
