Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская

— Нет, нет… Я… я погорячился. Мы всё поменяем, да… Я просто хотел…

Архитектор вытер дрожащей рукой пот с покрасневшего лба.

— Прекрасно. Через три дня я проверю, как у вас успехи.

— Но ваша светлость… Дожди ещё не закончатся… Не будут же рабочие нырять в…

— Водосток. Отведите воду из фундамента. Когда закончатся весенние дожди, нужно будет рыть водоотвод. И возводить стены.

— Водосток тоже за мой счёт? — мрачно поинтересовался мэтр Кэтью.

Джайри хмыкнула.

— Можете включить в счёт. Я оплачу. Запомните, я не стану платить за ваши ошибки. И за ошибки ваших работников. Но отсутствие водостока — это наша с королём недоработка.

Архитектор молча поклонился. Герцогиня обернулась к Дьярви, улыбнулась ему.

— Ты не хочешь пообедать? Здесь неподалёку есть трактир. Помнится, там была очень неплохая каша с тыквой. И хозяйка умеет запекать румяные кусочки свинины в сливочной подливке. Я просто ужасно проголодалась!

— Как скажете, Ваша светлость…

Джайри тихо рассмеялась.

— Ну хорошо. Тогда я приказываю вам, лорд Дьярви, проводить свою подопечную в ближайший трактир и хорошенько накормить.

— Я не лорд…

— Полагаю, это не надолго.

Он улыбнулся.

— Как прикажете, Ваша светлость… У вас тут грязь…

Дьярви показал на своей щеке. Джайри вынула платок, протёрла. Вопросительно взглянула на него.

— Всё?

— Н-нет…

Он забрал у неё платок и, краснея до кончиков ушей, аккуратно стёр то, что оставалось. Девушка подхватила юбки и уверенно двинулась вглубь ближайшей улицы. Дьярви поспешил за ней, гадая, хватит ли у него денег, чтобы их обоих покормить. Он взял с собой совсем немного, оставив подаренный королём мешочек в комнате. «Скажу ей, что не голоден…».

Трактир оказался очень приятным и чистым. Повсюду висели связки лука, маленьких тыкв и пучков каких-то ароматных трав. Хозяйка — низенькая, пухленькая, как пирожок с сыром — тотчас присела в реверансе.

— Ваша светлость…

— Мне кашу. Моему спутнику кашу и ваши изумительные биточки, — распорядилась Джайри, снимая плащ и вешая на специальный крюк на стене. — И мне какое-нибудь горячее питьё… Не знаю, что. На ваш вкус. Только без алкоголя.

— А спутнику?

— А спутнику можно с алкоголем. Но, думаю, тоже горячее.

— Я не голоден, — поспешил прервать её Дьярви.

Девушка взглянула на него. В глазах её искрились смешинки.

— Дьярви, это невежливо. Не знаю, как у вас в Горном щите, а у нас не принято отказываться от угощения.

Юноша покраснел.

— Всё за мой счёт, — грубовато приказал он хозяйке.

Джайри хихикнула.

— Поздно, мой друг. Я уже всё оплатила.

И она положила на стол серебряный щиток.

— Но это слишком много… У меня нет сдачи, — изумилась хозяйка.

— А мы ещё зайдём. И не раз.

Джайри прошла, села за столик, покрытый вышитой скатертью. На нём стояла глазурованная вазочка со срезанными бледно-лиловыми крокусами. Дьярви двинулся было за герцогиней, но замер.

В трактире почти не было людей. Кроме Джайри со спутником, здесь находилась изголодавшаяся цветочница, достопочтенная матрона с двумя канючащими толстыми детьми, какой-то седобородый старик в колпаке звездочёта, углубившийся в изучение пухлого тома и…

А вот этот юноша, в тёмно-сером плаще, в мягких матерчатых сапогах, сидевший в сумрачном закутке с погасшей свечой, показался Дьярви знакомым. Лёгкая фигура, не очень высокая, не широкоплечая — парню не дашь больше двадцати лет… И в тоже время скупая лаконичность движений….

Дьярви положил руку на саблю.

Фьерэй! Юдард побери! Это он. И горец мог бы поклясться спасением души, что убийца появился здесь не случайно…

≡=

Когда нас, пятерых рыцарей Элэйсдэйра — речь о событиях, описанных в книге «Невеста трёх ветров», для понимания этой книги не существенно

Глава 7

Королевское великодушие

Уходить было поздно: Джайри уже опустилась за стол, и её движение к выходу таверны могло бы спровоцировать нападение. Дьярви мгновенно оценил расклад, отпустил рукоять сабли, прошёл за своей герцогиней и сел так, чтобы перекрыть к ней подход. Справа — стена с окном, позади — стена, впереди — стол, а слева — он, Дьярви. Парень понимал, что, садясь рядом, нарушает правила приличия, но Джайри, удивлённо взглянув на спутника, ничего не сказала.

Фьерэй ни жестом не выдал своей заинтересованности.

Может всё-таки случайность?

Дьярви даже головой мотнул, прогоняя глупую мысль. Таких совпадений не бывает.

Девушка вытащила из небольшой кожаной сумочки пачку листов бумаги, сшитых между собой, острый грифель и принялась что-то рисовать.

— Как думаешь, Дьярви, а если устроить на свадьбу костюмированное представление для народа? Сначала музыка, потом появляются милосердные сестры в голубых одеяниях… Слова можно придумать, стихи — это не проблема… Много цветочных гирлянд… Затем — барабаны и кровавые всадники: алые бурнусы, красные косы. И тут, конечно, нужны басы. Вот просто самые низкие басы… Пам-пам-пам-парам… Хотя нет, нужно что-то дикое и динамичное… Они поют что-то ужасное, что вроде «верть-смерть, сметь-плеть» и хватают сестер. Потом настоятельница поет предсмерную песть. Что-то такое: «а-а-а-а» высоким, но приятным голосом. И всадники отступают, пятясь перед чистотой сестер. Может даже встают на колени… Но тут появляется королева Айяна. Её должен сыграть высокий, худой мужчина. Алое платье, чёрный плащ, и, конечно, яркие красные косы. И она тоже поёт. Что-нибудь вроде: «мужчины — слабаки и трусы, вам платья нужны, не бурнусы…». Взмахивает саблей и отсекает голову настоятельнице… Или только хочет отсечь… И тут появляется принц Ульвар во главе медведцев…

Девушка постучала пальчиком по столу, тихонько напевая мотив.

— Не думаю, — отозвался Дьярви. — Принц Ульвар сражался с арьергардом королевы. Там не было ни самой Айяны, ни, тем более, милосердных сестер…

Он почти не стеснялся, так как чутко вслушивался, всматривался в то, что происходило в таверне.

— Вытри нос, Мэг, — ворчала почтенная матрона. — Это надо доесть.

— Я не хочу…

— За еду заплачено. Ты же не хочешь выбросить деньги на ветер?

— Ой, да не все ли равно, как было на самом деле. Кому нужно это «на самом деле»? — фыркнула Джайри.

— Но…

— Дьярви, люди верят в то, что написано, и что видят собственными глазами. И запоминают то, что их зацепило, вызвало смех или слезы. Остальное для них неважно. Кому вообще нужна эта проза жизни?

— Но ведь это же будет ложь.

Джайри насмешливо взглянула на него.

—