Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская

— Король, Альдо. Теперь наш король.

Ко-роль? Рандвальд закрыл глаза, силой воли пытаясь не думать о том, что это значит. Он чувствовал себя так, будто весь его мир стал карточным домиком, и кто-то вытянул не ту карту. «Вот и хорошо, вот теперь Ульвар точно разберётся, — Альдо ворочал мысли, как каменные глыбы, заставляя не думать об ужасном. — Поэтому так долго… Не до меня… Надо потерпеть…»

Но страшные мысли упорно прорывались в сознание: «Король может помиловать… Одним росчерком пера. Мог бы, если бы хотел…» —«Если бы он меня помиловал, то заговорщик остался бы не найденным!» —«Мог хоя бы перевести из тюрьмы бы под домашний арест…»

Ранвальд закрыл глаза, перевернулся, прислонился к стене спиной и затылком, пытаясь унять бег разрушительных мыслей.

— Альдо, нам отсюда не выйти. Только на эшафот.

— Не говори так… Ульвар обещал разобраться…

— В чём?

— Кто оклеватал в моих глазах Эйдис. Мне сказали, что она мне изменила, и я, дурак, поверил… Но Уль объяснил…

— Он соврал.

Альдо закрыл руками лицо.

— Нет! Он поклялся. Эйдис мне не изменяла. Это клевета! Мы оба — жертвы этой клеветы…

— Эйдис мне сама призналась.

— Ты лжёшь, — прошептал Альдо. — Ойвинд, ты лжёшь!

Зубы стучали. Внезапно в камере стало так холодно, что задрожало всё: руки, ноги, голова…

— Рад был бы. Альдо, Ульвар обесчестил твою жену против её воли. Она побоялась признаться тебе в этом, но я — её брат…

— Ты лжёшь! — завопил Альдо, вскочил и ударил в стену кулаком. — Лжёшь! Лжёшь! Лжёшь!

И разрыдался, снова упав на пол и уткнувшись в колени. Беззвучно, тяжело, безнадёжно пытаясь выдохнуть.

— Тогда почему ты до сих пор здесь?

— Замолчи!

«Серх сказал, что принц втолкнул её в карету… И там…», — раздался дрожащий, взволнованный голос дворецкого в его голове. И молчание Эйдис. Ни одной вороны. Ни одной…

«Даю тебе слово, что твоя жена не изменяла тебе со мной»… Конечно, не изменяла, если он её изнасиловал… «Мы просто вспомнили старую дружбу»… «Ты из-за жены, что ли?»… Если измены не было, если бы всего этого не было, то откуда бы мерзавец понял…

— Я — глупец! — завыл Рандвальд.

Ойвинд промолчал.

— Но особняк… У Ульвара нет своего особняка… Только Берлога…

— Альдо… Я сам был в тайном особняке принца. Это недалеко от городской ратуши. Прекрасное здание с черепичной крышей и стенами, выкрашенными в нежно-лазурный цвет… Любимый цвет Ульвара.

Альдо завыл. А потом резко смолк.

— Почему я его просто не убил на месте! Тогда, когда…

— Потому что ты — человек чести. Когда нас, пятерых рыцарей Элэйсдэйра, послали в Мёд, Ульвар шантажировал Лари, сестру Джайри, угрожая ей, что её сестёр бросят в темницу. Вынудил её поменялась местами с Эрикой…

— Но Эрика…

— Эрику принц тоже шантажировал. А сейчас сделал всё, чтобы её величество Леолия отреклась от престола. И, подозреваю, слепота герцога Эйдэрда — тоже дело рук коварного принца.

— Проклятье! Чтоб ты сдох, мерзавец Уль! Чтоб тебя забрал бог Смерти и выпустил на тебя своих псов…

— Было бы неплохо, — тихо, с едкой горечью отозвался Ойвинд. — Было бы очень неплохо. Если бы Ульвар умер, нашим королём стал бы благородный Ярдард…

— Почему, ну почему Яр отрёкся от престола⁈

— Не знаю… Может Ульвар угрожал жизни Лэйды?

И оба узника тяжело замолчали. Страх ушёл. Безумная, слепая ярость вытеснила его.

* * *

Джайри, в плаще из тонко выделанной кожи, прыгала по камням фундамента, чудом не падая в образовавшийся пруд.

— Слишком мало пространства, — сердилась она. — Для башни, в которой разместится обсерватория, этого очень мало!

— Закончатся дожди, и мы переделаем…

Главный архитектор хмурил седые брови, морщился, словно от зубной боли. Его злила необходимость согласовывать работы с дамскими капризами. Джайри гневно взглянула на него. Убрала рукой прилипшие к щеке волосы, и пальцы, которые десять минут назад передвигали колышек с места на место, измазали щеку грязной полосой.

— Закончатся дожди? Закончатся⁈ Это будет только через месяц! Переделать нужно сейчас! Вот, на плане, совсем по другому всё. Опять же, известняк не годится для фундамента! Нужен гранит.

— Не нужен, — злился архитектор. — Зачем? Земля в наших краях не трясётся. Место не топкое. Зачем нужен гранит? Это долго и дорого…

— Ах, дорого⁈ То есть, разницу между гранитом и известняком, вы, уважаемый Кэтью, намерены положить в карман?

— Его вы… величество выставил требование экономить…

— Я пересчитаю ваши расчёты лично. И нет, экономить можно на чём угодно, только не на фундаменте. Университет должен простоять тысячу лет, а не десяток.

Мужчина скривился.

— Ваша светлость, вам, конечно, сложно понять архитектурные расчёты: женщины не владеют искусством математики и… Но поверьте, известняк — пластичный и надёжный камень…

Джайри подняла брови, затем, не сводя взгляда с высокой, сутулой фигуры оппонента, чуть повернула лицо к телохранителю.

— Дьярви… Разбей, пожалуйста, вот этот камушек. Без оружия.

Лучник молча ударил в известняк сапогом, подкованным железом, и камень треснул.

— Что вы делаете, ваша светлость? — заорал архитектор. — Конечно, если бить его металлом…

— Дьярви, что сильнее: время или железо?

Девушка по-прежнему не сводила сверкающей взгляд с архитектора.

— Время ест железо, — философски оторвался парень.

— Заменить. За свой счёт. В плане чётко прописан гранит.

— Это невозможно! Я не вызывался работать бесплатно! А Его величество потребовали сократить расходы…

— Или вы меняете фундамент на то, что заявлено в плане, известняк на гранитный камень, и я вам не плачу за внеплановые работы ни медного щитка, или я меняю архитектора. Дьярви, руку.

Юноша протянул герцогине руку в перчатке, та оперлась и перепрыгнула с фундамента на землю. Поскользнулась, упала лучнику на грудь, и её серебряные глаза оказались так близко к его лицу… Дьярви застыл.

— Меняйте архитектора! Я не буду работать себе в убыток!

Джайри отстранилась и, не оборачиваясь, велела:

— Хорошо. Дьярви, сопроводи, пожалуйста, господина Кэтью в тюрьму. За растрату казны, кажется, положено простое повешение… Или смерть под ударами кнута. Дьярви, не помнишь случайно?

— Кажется, отрубают руки сначала…

— Точно, спасибо.

— Что значит, растрата? Я не… я… Его величество…

— Его величество поручил это дело мне, — Джайри всё же снизошла и обернулась к несчастному. —