Мой кровный враг - Наталья Шнейдер
Почему магия – это всегда боль? От неудачно созданного или разрушенного кем-то другим заклинания и даже когда тебя лечат, внутренности будто раздирает неведомая сила? Словно магия – что-то настолько чуждое телу, что оно категорически не приемлет чужеродное вмешательство и мстит самым доступным ему способом.
– Зачем? – всхлипнула я, когда пелена боли рассеялась. – Ведь все равно…
Его руки снова жестко вцепились мне в плечи, удержав на полу.
– Жить хочешь?
Он издевается?
Надо было бы гордо отвернуться и промолчать, но вместо этого я заглянула в его глаза. Не было в ледяном синем взгляде ни торжества, ни насмешки. Тревога? Сочувствие?
Или я, перепугавшись неминуемого, выдумываю себе невесть что, лишь бы получить хоть проблеск надежды?
– Да.
Можно сколько угодно уговаривать себя, что рано или поздно все там будем, что у престола Творца ждет моя семья, что нужно сохранять достоинство, что все в руках Его. Но сколько угодно ни тверди эти и еще множество, безусловно, мудрых фраз, если быть с собой честной – сейчас у меня перехватывало дыхание, а перед глазами плыли черные пятна уже не от боли, а от запредельного ужаса. Еще немного – и я просто завизжу, не помня себя, начну умолять, обещать что угодно, лишь бы жить. Жить!
– Если переживешь посвящение Хранителей – будешь жить, – сказал магистр.
Нельзя верить. Нельзя надеяться. Если бы все было так просто, никто не убивал бы себя, поняв, что подцепил проклятье. Все зараженные шли бы к Хранителям…
Или и правда магистр не лжет? Кому как не Хранителям знать средство, ведь они сражаются с чумными много веков…
– Два условия, – продолжал он.
Ну конечно. Как же без подвоха? И все же я сейчас готова согласиться на что угодно. Даже душу нечистому продать, только бы жить. Хотя зачем ему моя душа, было бы за что платить… Боже, что за дурь в голову лезет!
– Первое – ты обещаешь, что не будешь больше пытаться меня убить. Второе – примешь присягу Хранителей и останешься в ордене.
– Держи друзей близко, а врагов еще ближе? – Надо же, я могу говорить человеческим голосом, а не верещать от страха.
Магистр улыбнулся краем рта.
– Можно и так сказать.
Нет смысла спрашивать, что будет, если я откажусь. Повезет – он убьет меня до того, как разум угаснет и в моем теле окажется чумная тварь. Богословы до сих пор спорят, что творится с душами тех, кто когда-то был человеком – обречены ли они до вторичной гибели тела скитаться по земле или отправляются к Творцу сразу, едва чума поглотит разум. И проверять на себе, как обстоят дела на самом деле, не хотелось. Не повезет – магистр умертвит уже тварь, только мне к тому моменту уже будет все равно.
Но если я соглашусь, мне придется остаться в ордене. Рядом с тем, кому я должна отомстить – и от мести кому мне придется отказаться, если я хочу жить. Не просто рядом. Подчиняться приказам, какими бы они ни были. Сражаться вместе. Прикрывать ему спину.
Магистр не торопил меня с ответом. Только смотрел в глаза. Молча, и, как мне показалось, напряженно.
– Тебе-то это зачем? – не удержалась я от вопроса.
Он снова приподнял угол рта.
– Неплохие бойцы с сильным характером на дороге не валяются, знаешь ли.
Ага, они на полу валяются, как я сейчас. Он со мной справился меньше чем за минуту, несмотря на то, что я была в тени. Придумал бы что-нибудь более убедительное…
– В чем подвох? – не унималась я.
Я хочу жить. Я очень хочу жить. Но есть множество способов сделать чью-то жизнь невыносимой. Особенно, если этот «кто-то» связан клятвой.
Ричард вздохнул.
– Ты не была такой подозрительной шесть лет назад.
– Ты, вообще-то, тоже на себя самого не похож.
Нет. Если бы он хотел поиздеваться надо мной вдоволь – сделал бы это, еще когда я была в кандалах. Точно прочитав мои мысли, магистр сказал:
– Обещаю, что не потребую от тебя ничего сверх того, что требую от других Хранителей и… – он помедлил, подбирая слова, – не намерен как-то выделять тебя среди остальных. Для тех, кто пришел в орден и пережил посвящение, прошлое остается в прошлом. Так было и так будет всегда.
Зачем ему я? Зачем???
Но меня по-прежнему колотил страх, почти невозможно было дышать, и сердце отбивало бешеный галоп. Мысли путались, сосредоточиться никак не получалось. Я попыталась сесть, но едва поднялась на локте, как голова закружилась, потемнело в глазах, и я нова распласталась на полу. Да что ж так худо-то?! Магистр встревоженно свел брови. Некогда, похоже, больше выбирать. Будь что будет.
– Обещаю что не буду больше пытаться тебя убить, – выдохнула я.
Вот и все. Назад дороги нет. Только еще ничего не кончено. «Если переживешь посвящение», – всплыли в памяти слова магистра. Если.
Если.
Он кивнул, поднялся с колен. Вышел за дверь, не позабыв прикрыть ее за собой. Я так и лежала на полу: голова кружилась, в глазах темнело, дышать становилось все тяжелее. Это уже не страх. Это чума. И, похоже, времени действительно мало.
– Через четверть часа все подготовят, – сказал магистр, вернувшись. – Надеюсь, успеем.
Он присел рядом, отвел прядь с моего лица, во что-то пристально вглядываясь. Кажется, вены вздулись и почернели не только на руках. Хорошо, что я не могу видеть себя в зеркале, пришла откуда-то нелепая мысль. А следом еще более нелепая: жаль, что он видит меня такой… Ричард ругнулся себе под нос.
– Давно тебя укусили?
– Часа три назад.
– Совсем недавно? А что ты делала после того?
– Бежала сюда.
– Сколько?
– От Клейдона.
Он усмехнулся.
– Так торопилась меня прикончить? Сама, считай, и разогнала проклятье по телу.
– Ну, извини, – в тон ему ответила я. – Надо было ползти. Тогда бы сюда как раз чумная тварь и добралась.
Я вытянула руку, разглядывая черную сеть вен. Жуткое зрелище. Завораживающее.
– Если я уже не чумная тварь.
– Пока ты себя помнишь – ты человек.
– А это… так и останется?
– Нет. Будет как было. – Он помедлил с полмига, точно колеблясь. – Позвать священника? Вряд ли у тебя накопилось столько грехов, чтобы не успеть исповедаться до ритуала.
Я снова встретилась с ним взглядом. Нет, не издевается.
– Как часто умирают на посвящении?
– Четверо из пяти.
Я сглотнула, ребра снова перехватило ледяным обручем. Хотя что
