Мой кровный враг - Наталья Шнейдер
Сэр Грей писал: Ричард мстил за то, что мой отец раскрыл заговор, который возглавляли его родители. О том, что с ними стало, сэр Грей не упоминал. Как и о том, участвовали ли в заговоре младшие Мортейны. И о том, что делал старший брат, пока младший носился по всей стране, уходя от посланных за ним отрядов и сея смуту. Я вдруг поняла, что даже не знаю, что сталось с Рэндольфом. Жив ли? И что с его семьей? Если он женился, должны же быть и дети?
Впрочем, я почти ни о ком из старых друзей не знаю. За море вести приходили через множество рук, ушей, языков, искаженные до неузнаваемости. Слухи ходили самые невероятные. Но никого из девочек, учившихся в пансионе, родители не вернули домой, как и парней из закрытой школы, что была в соседнем квартале. Впрочем, оно и понятно, наверняка всем хотелось, чтоб хотя бы дети оставались в безопасности. Говорили, двое парней пытались сбежать домой – их поймали, но не отчислили, как обычно, а заперли в карцер до самого диплома.
Я гордо улыбнулась сама себе, вспомнив, что меня-то не поймали. И сейчас не поймают. В первый раз я здорово сглупила, прождав магистра в кабинете почти двое суток и решив поискать сама. Второй раз такой ошибки не повторю.
Из кабинета отца был потайной ход за стены. По нему я пробралась и в первый раз, но изловили меня в коридоре, и, видимо, решили, что ход где-то там. Впрочем, допроси они меня всерьез, не знаю, смогла бы промолчать. Поэтому попадаться снова нельзя. Я приду тихо, сделаю все, что нужно, и уйду. А потом уж буду думать, что дальше.
Когда ветви деревьев над головой сомкнулись по обе стороны дороги, я не забеспокоилась. Где-то в отдалении завыли волки – ничего страшного, охотятся они тихо, да и дичи в этих лесах было достаточно. Заухал филин, какая-то птица, хлопая крыльями, пронеслась над головой. Обычные звуки ночного леса. В последний год перед отъездом отец начал брать меня на семейные охоты, и я успела привыкнуть к ним, сидя у костра: когда – разговаривая, а когда – молча слушая беседы других. Так что причин для страха не было.
Поначалу лунные блики еще пробивались сквозь ветви и света казалось достаточно, а потом их становилось все меньше. Только неудачно поставив ногу и едва не свалившись, я обнаружила, что шагаю на ощупь. Выругалась – слишком уж увлеклась невеселыми мыслями, вовсе перестала по сторонам глядеть. Это, конечно, моя земля, и по легенде она всегда будет хранить своих лордов. Но легенды легендами, а случалось всякое. Средний из братьев Мортейнов, вон, погиб, слетев с коня на охоте. Свернул шею, никто даже охнуть не успел.
Я остановилась, оглядываясь, почему вокруг стало так тихо? Словно лес замер не то в ожидании, не то в страхе?
Зажгла светлячок и заорала: в каких-то двух ярдах навстречу мне ковылял чумной.
Огонь словно сам слетел с рук, охватывая его. Человек бы с криком бросился прочь или начал кататься по земле, сбивая пламя, но тварь, когда-то бывшая человеком, лишь прибавила шагу. Я отскочила назад, ошарашенно глядя, как пламя, пожрав остатки одежды и волос, начитает гаснуть, а тварь идет себе.
И, что куда хуже, из-за деревьев выбрались еще трое чумных. Двое – по бокам, третий возник за спиной. И все разом бросились на меня – быстро, наверное, даже быстрее, чем живые. Так быстро, что я прежде разума, нутром поняла – не убежать.
Отшвырнула магией с дороги шагающую головешку, рванулась вперед, рвя жилы, выгадывая хоть чуть-чуть времени. Развернулась, вытирая вспотевшие ладони о штаны – глупая трата времени, магии ведь все равно, сухие ли у меня руки. Главное, все сделать правильно. Мысль, жест, слово. Воздушные клинки располосовали того, кто оказался ближе всех.
Кровь у твари оказалась черной, не красной, но меня все равно замутило. Впрочем, поддаваться слабости не было времени. Как и бояться – сердце колотилось так, что казалось, вот-вот проломит ребра и выскочит наружу. Я снесла магией голову второму, стараясь не глядеть на тело.
Снова отскочила, полоснула ножом по бедру третьего – неудачно, рана, от которой человек как минимум остановился бы, чумного не побеспокоила вовсе. Не растерявшись, я лягнула его со всей дури в колено – сустав подломился, заставив чудище упасть. Вот так-то.
Еще одну голову долой. Я застыла, тяжело дыша. Все? Так просто?
И в этот миг мою лодыжку обхватило что-то жесткое, точно ветки. Рывком сбило с ног, и икру обожгло болью.
Я дернулась, лягнула – тщетно, держало крепко. Подхватила нож – чудом не выронила – и со всей дури всадила под затылок вцепившейся в ногу твари. Еще, и еще раз, и еще, бессчетное количество раз, пока чумной не перестал шевелиться. Свободной ногой попыталась оттолкнуть труп – не вышло, он и сейчас не хотел разгибать одеревеневшие пальцы, пришлось сделать это самой, дрожа от отвращения.
Я отползла в сторону – ноги до сих пор тряслись и не держали, сердце колотилось даже не в горле, а где-то в ушах. Дернула кверху штанину, на которой расплывалось кровавое пятно, глянула на рану и заскулила, свернувшись клубком.
Вот и все. Вот и не нужно думать ни про какое «дальше». Потому что мне осталось от силы два дня. А потом это буду уже не я. Если, наплевав на грех перед всевышним, не убью себя сама прежде, чем угаснет разум.
Я затянула рану магией – от чумы не спасет, но пока зараза не разойдется по всему телу, я смогу нормально идти. Теперь нужно добраться до замка – и до магистра Хранителей – во что бы то ни стало. А значит, оплакивать свою судьбу некогда.
Да и не о чем плакать, на самом деле. Бесконечной жизни в этом мире не достанется никому, а в масштабах вечности все мы – лишь песчинки на бесконечном морском берегу. А потом – жизнь горняя и те, кого я никогда уже не увижу здесь.
Только меня все равно трясло, а в желудке словно залегла здоровая колючая ледышка. Страх путал мысли, перехватывал дыхание. Выругавшись, я прибавила шагу, потом перешла на трусцу, пока ледяной ком, наконец, не растаял, позволив вдохнуть полной грудью,
