Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова
А потом цинично спросит: «Что, не понравилось?»
* * *Утром Катрина встала с тяжелым сердцем и головой, полной раздумий.
Она уже переоценила однажды свои силы, когда пошла работать в Инквизицию. Возможно, это тот второй раз, когда следует сдаться прежде, чем случится непоправимое?
С этими мыслями Катрина и направилась на завтрак к Эрику Первому. Вчера ее предупредили, что дамы обычно завтракают в своих покоях, и утренняя трапеза, как обычно, состоится только в компании его величества.
Эрик встретил ее мягкой улыбкой и кивком.
Кажется, он возлагал на нее большие надежды. Как сказать ему, что приняла решение больше никогда не спускаться в подземелье? Пусть казнит своего бывшего Придворного мага, раз уж у него неопровержимые обстоятельства его вины.
— Кстати, я узнал, кто такой Карлос Дьерти, — поделился король, пока она наливала себе кофе и собиралась с силами начать разговор о своем скором отъезде.
Катрина приподняла брови. Она не рассчитывала, что его величество сочтет нужным делиться с ней информацией.
Поставила кофейник, смотря на короля и всем своим видом поощряя продолжать.
— Он в списках государственных преступников.
Катрина нахмурилась.
— За что?
— Официальная формулировка: помеха правосудию. Был убит при сопротивлении аресту.
Катрина кивнула, принимая к сведению, потянулась за ложечкой и стала медленно размешивать в чашке сахар, глядя прямо перед собой.
— Кем убит? — спросила тихо.
— Верно догадались, — подтвердил Эрик ее подозрения. — Инквизицией. Хотя, по предыдущим данным, был порядочным человеком, занимался благотворительностью.
— А что Инквизиции от него понадобилось?
Эрик покачал головой.
— Понятия не имею. Отправили запрос главе местного отделения. Должен поднять записи. — Король немного помолчал, а потом добавил: — Не удивлюсь, что он был ни в чем не виноват. В те годы Инквизиция творила произвол.
В те годы? Катрина с трудом сдержала горькую улыбку.
— А сейчас? — все же не выдержала.
— Что — сейчас? — Эрик, успевший вернуться к трапезе и вооружившийся ножом и вилкой, оторвался от тарелки, поднял голову.
— Сейчас Инквизиция справедлива?
Откуда в ней смелость задавать провокационные вопросы самому королю? Катрина бы не удивилась, если бы получила в ответ напоминание, что работа Инквизиции и ее качество не имеют к ней никакого отношения.
Но Эрик не разозлился, а сделался задумчивым. Положил столовые приборы, переплел пальцы на белоснежной скатерти.
— Сейчас ее права на самостоятельные решения максимально урезаны, — сказал он, ей даже послышалось напряжение в его голосе. — Будь моя воля, закрыл бы их вовсе.
Катрина растерялась. Чья же тогда воля способна на это, если не короля?
— Но ведь ваше слово — закон.
— Закон, — охотно согласился Эрик. — Но Инквизиция отслеживает злоупотребления магией со стародавних времен. Закрыв ее, я получу сразу два лагеря противников, от которых придется отбиваться. Во-первых, это люди, верящие в инквизиторов и чувствующие себя в безопасности, пока они существует. Начнутся бунты. Толпа — это страшно, испуганная толпа — страшнее. Во-вторых, приговоры Инквизиции не всегда несправедливы, многие непорядочные маги ведут себя смирно именно под страхом расправы с ее стороны. Закрыв Инквизицию, я развяжу им руки. — Он вздохнул и вновь взялся за вилку. — Однажды она просто изживет себя, а пока будем довольствоваться тем, что Инквизиции запрещено карать и миловать без письменного обоснования своих решений, показаний свидетелей и официального согласия с приговором органов государственной власти.
— Это мудро, ваше величество, — пробормотала Катрина.
Выходит, не только она и старший инквизитор ошиблись, обвинив племянника в смерти женщины со стремянкой, но и те самые органы государственной власти, подписавшие разрешение на взлом его сознания.
— Оставим извечные вопросы, — тем временем предложил король, которому тоже была неприятна тема Инквизиции. — Что вы узнали от Нэйтана?
— Ничего.
Теперь пришел черед Эрику приподнимать брови.
— Совсем ничего? — не поверил он. — Вы были внизу достаточно долго.
Значит, ему докладывают, во сколько она спустилась, а во сколько поднялась. Ничего удивительного.
— Карлос Дьерти был его учителем и, судя по воспоминаниям, неплохим человеком.
— Инквизиция попортила Нэйтану немало крови, — пробормотал король, но тему развивать не стал. — Странно, он никогда не упоминал этого имени.
Катрина не рискнула даже предположить почему.
— Что ж, продолжайте, — улыбнулся Эрик, хотя улыбка и вышла усталой. — Может быть, дальше прогресс пойдет быстрее.
Катрина тоже надеялась, что процесс ускорится, вот только без нее. Потому что она сегодня же соберет вещи и покинет сариантский замок.
— Ваше величество… — уже начала она, собираясь заявить королю о своих намерениях, и осеклась. Обратной дороги не будет, Нэйтан и его мастерство навсегда останутся для нее тайной, не дающей спать по ночам, ведь мысль «Что если бы?» является самым страшным проклятием.
— Я слушаю, леди Морено, — подбодрил Эрик.
— Простите мою дерзость, но не могли бы вы ответить на один вопрос?
— Мы с вами в таком положении, что честные ответы помогут избежать многих проблем, — напомнил король. — Спрашивайте.
— Нэйтан — это тот самый человек, который устроил побоище в Элее?
Она вдруг вспомнила, как маленький Нэйт спрашивал у Дьерти, почему он не вылечил лошадь, и его решение отказаться от обучения, если помещиком руководила жадность. Ей хотелось услышать, что страшное событие в Элее не имеет к Нэйтану никакого отношения, что в нем виновен его полный тезка. Или что информация в Хрониках была бессовестно исковеркана и все было не так. Или… Катрина жаждала чего угодно, что могло бы оправдать Нэйтана, и тогда бы она с чистым сердцем вернулась в подземелье сегодня же.
Лицо короля оставалось абсолютно бесстрастным. Он спокойно кивнул.
— Да, это он.
Катрина побледнела. Конечно же, она знала, но все же…
— Почему он это сделал?
На этот раз Эрик медлил с ответом.
— Я так понял, Нэйт решил показать вам свою жизнь с самого детства, — сказал король наконец. — Так пусть тогда он сам вам расскажет.
Катрина опустила глаза. Вот
