Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова
— Расскажу, — пробормотал.
— Обещаешь?
Нэйт всегда держал обещания, данные Карлосу. Наставник это знал.
Плечи мальчика опустились.
— Обещаю, — вздохнул, принимая неизбежное…
— А-а-а…
Катрина не поняла, простонала вслух или мысленно. В этот раз было легче. Она вынырнула быстро, хоть и испытала несколько неприятных секунд, выбираясь из чужих воспоминаний.
— Как ты? — участливо спросил Нэйтан.
Катрина набрала полные легкие воздуха, моргнула, осмотрелась: она — на коленях, он — напротив, все еще держит ее за руки.
— Почему так коротко? — спросила Катрина. Нэйт не разжимал пальцев, а она не спешила вырывать ладони.
Узник усмехнулся.
— Мало? Хочешь еще?
О да, она хотела. Скользить в чужом сознании, чувствовать все, что чувствует другой. Полное погружение, то, о чем она и не помышляла раньше. Конечно же, Катрина хотела продолжать, жаждала научиться делать это без его помощи, сама, с любыми другими людьми, так легко, как Нэйтан.
— Хочу, — не стала лгать, ответила прямо, с вызовом смотря в его глаза.
— Сама напросилась, — хмыкнул он.
В душу закралось нехорошее предчувствие, но Катрина уже не успела и пискнуть. Ее сознание закружилось и понеслось туда, куда увлекала чужая воля.
— Что ты сказал?! — прорычал отец, вставая из-за стола. Его толстощекое лицо покраснело от бешенства.
Мать давно спряталась в глубине дома.
Мальчик вытянулся, руки по швам, и прямо смотрел снизу вверх на отца, нависшего над ним. Ростом Нэйт еще доставал ему разве что до плеча.
Он не стал повторять свои слова, отец его слышал. Просто стоял и молчал, ожидая последствий.
— Мы-то думаем, где он шастает вечерами, — ревел, как медведь, глава семьи. — Все мальцы отработают свое да веселятся, играют, хохочут, к девкам уже лезть начинают. А этот к взрослому мужику таскается… Мать! Слышала? Вот кого ты воспитала своей жалостью.
Нэйт знал, что они подумают именно это, но все равно сердце затопило обидой. Не за себя, за Карлоса, человека, который помогал ему бескорыстно и по — настоящему заботился последние восемь месяцев.
Не сдержался:
— По-твоему, только так проводят время взрослые мужики? Не суди по себе.
Челюсть резко обожгло болью, он упал. Отец наподдал ногой под ребра.
— Выродок! Щенок!
Нанося удары снова и снова, крестьянин так увлекся, что не заметил, как загорелись зловещим серебром глаза его сына. Карлос научил Нэйта контролировать дар, тушить приступы страха, злости, агрессии, но сейчас он не хотел блокировать магию, хотел выпрямиться и швырнуть собственного отца в стену, так, чтобы с крыши посыпалась солома. Швырнуть, поднять и швырнуть снова…
— Успокойся! Не надо!
Из своего уголка выскочила мать, кинулась защищать.
«Я все равно не убью его, — вдруг совершенно ясно понял Нэйтан. — А когда я уйду, ее он убьет…»
Холод в глазах исчез, магия снова спряталась, свернулась клубком в районе солнечного сплетения и затихла. Мальчик поднялся. Во рту чувствовался солоноватый вкус крови.
— Мама, отойди, — прокаркал Нэйт, сам не узнав свой голос. — Я заслужил.
— Видела? — подхватил отец. — Даже эта тварь признает, что заслужил. А ну иди сюда! — Толстые пальцы потянулись к ремню. — Ложись поперек лавки.
Женщина, часто всхлипывая и заламывая руки, отошла с дороги, а Нэйт подчинился.
То, что в этот раз отец не тронул мать, мальчик считал своей маленькой победой.
Черт ее дернул попросить продолжения.
Теперь Катрину трясло мелкой дрожью. Она отняла руки и, так и не поднимаясь на ноги, отсела подальше.
— Не понравилось? — спокойно спросил Нэйтан.
Нет больше доброго самоотверженного мальчика. Есть циничный Придворный маг с ледяной улыбкой, по которой хочется ударить.
Мысль о лице и ударе напомнила о видении и избиении. Катрину замутило.
— Зачем ты мне это показал? — вскинулась она. Теперь ей было плохо не столько физически, сколько морально. — Хотел вызвать жалость? Чтобы я замолвила королю за тебя словечко?
Улыбка Нэйтана превратилась в снисходительную.
— Зачем мне твоя жалость? Ты просила учить, и я учу. — Катрина все еще не понимала. — А если тебе придется копаться в мыслях маньяка или его жертв? Или считывать память умирающего человека, чтобы опознать его убийцу? Что с тобой случится после такого? Упадешь, где стояла, и тебя живописно стошнит у всех на глазах? — Кровь прилила к ее щекам. Отчитывает, отчитывает, как девчонку. — Ты должна учиться смотреть со стороны, абстрагироваться от чужой боли, считывать, но не испытывать сама. Сейчас я почти полностью оградил тебя от физической боли, но ты должна понимать, как это делается.
Катрина повела плечами, ей казалось, она все еще чувствует, как по спине проходится ремень. Если это называется «оградил»…
— Не приходи завтра, — сказал Нэйтан, когда Катрина поднималась с пола на негнущихся ногах, ей даже пришлось схватиться за решетку, чтобы не упасть.
— Почему? — выпалила с обидой. Глаза неприятно защипало.
Прекрасно, ей осталось только расплакаться перед этим человеком.
— Не приходи, пока не будешь готова продолжить, — спокойно продолжил узник. — Если ты хочешь, я буду тебя учить. Но только после того, как ты подумаешь и точно решишь, что ты этого хочешь.
Катрина хотела. Учиться и купаться в новых неизведанных витках потока своей силы. Но она точно не желала снова ощутить то, что почувствовала сегодня.
— У меня приказ короля, — нашла она себе оправдание. — Я не могу не прийти.
Нэйтан уверенно покачал головой.
— Можешь. Ты придешь к нему и скажешь, что не можешь. Он будет расстроен, зол, но он тебе ничего не сделает. Эрик — хороший человек, и он не дурак, а твоей клятвы о молчании достаточно, чтобы король отпустил тебя с миром. Поэтому не приходи, если не будешь уверена.
В этот момент ей на самом деле хотелось немедленно собрать свои вещи и поскорее уехать. Потом прочесть в газете о казни великого Натаниэля и вспомнить, что она когда-то была с ним знакома. Чтобы немедленно забыть и продолжить готовиться к свадьбе.
