Навязанная, беременная, моя! (СИ) - Алиса Ганова
Громкие мужские голоса вырвали из желанной безмятежности, напугали.
Не понимая, что происходит, почему все суетятся, я скинула меховое одеяло и выбежала в соседнюю комнату.
Прикрывая глаза и щурясь от дневного, яркого света, я разглядела отца, брата. После бессонной ночи, непомерных возлияний, они выглядели утомлёнными. Но в отличие от Леонида, покрасневшие из-за недосыпа глаза отца горели торжеством.
Оглядев меня, он вскинул голову и махнул рукой, выгоняя из покоев Свену и Вайру.
Они покорно ушли. В комнате остались я, он и брат.
– Лиэн! Поздравляю! Разногласия улажены, ты выходишь замуж!
Я застыла, сжав пальцы в кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.
– Одарённая красавица… – Отец горделиво ухмыльнулся. – С каплей древней крови… В старомодном платье и с дурацкой причёской покорила сердце Сиятельного Маргота. Он хочет, чтобы такое сокровище осталось при тринарском дворе. Считай, дорогая дочь, я тебя удачно пристроил.
– Я не пойду за гхарта Роберта, – отчеканила упрямо, впервые позволив себе перечить отцу.
Брови сурового князя недовольно сомкнулись, однако на губах осталась довольная улыбка. Видимо, оценил, что я оперилась и отрастила коготки. Кричать не стал. Зато подошёл ближе и тихо, почти мурлыкая, зашипел:
– Он ничего не решает. Это воля Маргота! А стоит сумасбродному гхарту обидеть тебя, ему несдобровать! Магрот не даст ему терзать лакомый цветочек.
– Это бесчестье! – воскликнула я, сообразив, к чему клонит отец. От омерзения подступила тошнота. Прежде я бы впала в истерику, но сейчас оставалась в хладнокровной ярости. И то ли ещё будет, если останусь в Тринаре!
– Это защита и покровительство сильнейшего. Захочешь, получишь власть. А захочешь, останешься при муже. Вам ли женщинам не уметь дурить мужчин? Ты же как мать, чего захочешь, получишь!
– Как вы можете так говорить о матушке? – вскипела я, отпрянув от отца. – Вы приняли её дар! Приняли её жизнь в оплату своей жизни! А теперь живете и оскорбляете её память?
– Она умерла, а я жив, но здесь… – Князь стукнул себя кулаком по груди. – Пусто! Я полумертвый. Я проклинаю день, когда встретил и полюбил её. Или думаешь, я по доброй воле женился на безродной?
Хмурый Леонид, слушая отца, крепился. Но, кажется, сегодня и у него важный день, который перевернёт жизнь.
– Пожелаешь, Лиэн, скрутишь норовистого гхарта в бараний рог! – Князь показал жестом, как ломают через колено. – Уж твоя-то кровь тоже не водица. Свела дурака с ума. Сам не свой ходит.
– Очень даже ходит, радуется жизни, обо мне не думает. А вы ради своей выгоды готовы оставить меня здесь, где сами чувствуете себя неуютно!
– Предпочитаешь остаться в гареме кенарийцев? Или выйти по глупой любви и оставить брата разбираться с алчными до земель соседями одного?
– Я мужчина! – Взорвался Леонид. – Это мой выбор! Мой путь! И я не хочу, чтобы сестра была несчастна!
Отец резко развернулся и ударил его по лицу. Удар пришёлся по косой, однако губу разбил. Багровая струйка потекла по подбородку брата.
Чтобы не испачкать сюртук, Леонид достал платок и приложил к губе, смотря на отца волком.
– То есть вы, отец, считаете меня, плоть от своей плоти, глупцом, не способным удержать власть? Однако готовы доверить княжество после себя?
– Я лишь хочу, чтобы вас, самонадеянных глупцов, не подушили, как крысят! Лучше стать самым богатым, вольным ланграфством в Тринаре, и чередой династических браков сесть на тринарский трон, чем безрезультатно бороться с ветром.
Мы с братом переглянулись.
Отец говорил безжалостно, но, увы, в его словах имелась истина.
– Тебе, Лиэн, и тебе, Леонид, предстоит связать себя узами династических браков. Или можете убираться и забыть обо мне и о княжестве!
Впервые отец поведал нам о своём самом грандиозном плане. Он шаткий, безумный, но на коварстве, храбрости и целеустремлённости и держится княжество.
Однако сейчас я могу бросить отцу вызов, отказаться поддерживать его. И пусть будет сложно, справлюсь. А вот брат? Положение богатого Шаеля, зажатого в тиски крупных королевств, настоящее проклятье.
В груди полыхали упрямство, ярость, обида, что отец воспринимает нас как марионетки. Но я поймала себя на мысли: если хочу начать жить разумом, самое время сделать это, потому что князь Шаеля эгоистичен, коварен, однако никогда не был глупцом.
– Вы правы, отец, – отчеканила глухим, не своим голосом. – Благодарю за урок.
У Леонида взметнулась бровь.
– Лиэн, ты понимаешь, что завтра уже ничего будет не изменить?
– Почему завтра? – Повернулась к отцу.
– Весть о твоём даре каким-то образом разнеслась по Тринару. А тринарцы сходят с ума по древней крови. Так что Маргот желает, чтобы уже завтра утром вы принесли клятвы.
– Но мы не готовы к церемонии!
– Маргот пообещал подарить наряд невесты в качестве свадебного подарка. Так что, готовься, Лиэн. Перед тобой распахивается столько дверей. Лишь тебе решать, куда ты пойдёшь?
***
После ухода отца я пребывала в шоке, ведь пока что во мне, вопреки настрою, жили две Лиэны. Одна наивная, боявшаяся разочаровать князя, а вторая – цинично отмечающая, что не всё так уж плохо. Во всяком случае, Роберт из ненависти не посмеет издеваться надо мной, не посмеет избавиться, подсыпав яд. Заодно я смогу помочь брату. И уж точно лучше остаться в Тринаре, чем в кенарийском гареме.
Пожелав побыть в одиночестве, села перед зеркалом, которое мы привезли с собой, и стала изучать отражение.
Глаза опухшие, губы искусанные, красные; волосы, разметавшиеся по плечам… – одним словом, запуганная девчонка.
– Княжна, к вам гости, – после стука вошла Свена, нарушив желанную тишину.
– Я никого не жду.
– Тринарские гости. Пришли засвидетельствовать почтение будущей супруге гхарта Роберта.
Впервые мне захотелось накричать. А вместо этого закрыла глаза и произнесла:
– Мне надо собраться.
– Я помогу! – Свена повернулась к сундукам с вещами.
– Нет. Ты будешь развлекать гостей, а Вайра поможет собраться.
Наставница открыла рот, закрыла его. В глазах пожилой женщины появилось непонимание, обида, однако она покорно кивнула.
– Как скажете, княжна.
Стало стыдно, но я подавила порыв броситься и извиниться. Позже награжу её, а пока надо изживать мягкотелость.
Вайра, помогая одеваться, была кроткой, не болтала и во всём старалась угодить. Лишь когда осталось надеть украшения, замялась и жалобно спросила:
– Княжна Лиэн? Мы прогневили вас
