Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес
– Морар-джук! – рычит он. – Тебя сюда послали, чтобы ты стала его погибелью, но не думай, что я стану стоять в стороне и позволю тебе…
Он резко замолкает, когда большая бледная рука отдергивает его назад. Мы оба оборачиваемся, с удивлением обнаруживая, что рядом с нами стоит королева Рох. Ее каменная шкура растаяла, вновь открыв бледное лицо и идеальные черты, подсвеченные красным сиянием кристаллов урзула.
Она что-то рявкает своему сыну по-трольдски.
– Мар! – начинает протестовать он, но она его обрывает, грубо отпихивая в сторону. Он чертыхается и расправляет перед своего одеяния, его глаза перескакивают с меня на нее и обратно. Игнорируя его, Рох поворачивается ко мне. Я удерживаю ее взгляд, кровь моя бежит по венам все быстрее. Она мне не друг; у меня есть причины полагать, что она мне враг. Она не хочет спасения Мифанара или Подземного Королевства, она скорее жаждет их окончательного уничтожения. И она явно не поддерживает ни Фора, ни его правления.
Сейчас она смотрит на меня сверху вниз, воплощая разом свирепую мощь и яростное бессилие. Королева, которая больше не является королевой в мире, находящемся на краю гибели. Она вглядывается в мое лицо. Затем ее глаза на мгновение опускаются к кулону, лежащему у меня над сердцем.
– Ступай к нему, – говорит Рох. Она резко вскидывает глаза, впиваясь в меня взглядом. – Делай то, что должна, курспари-глур.
Я перевожу обеспокоенный взгляд с нее на ее сына. Сул стоит в нескольких шагах за спиной матери, его лицо – маска едва сдерживаемого гнева. Хэйл стоит рядом с ним, успокаивающе положив ладонь на его руку. Я на долю секунды ловлю взгляд своей телохранительницы. За стоической неподвижностью ее лица что-то мелькает, быть может проблеск отчаяния. Я вижу его даже без помощи моего божественного дара. В конце концов, ее брат был среди тех, кто погиб; его душа тоже сейчас на кону.
Но Хэйл была рядом, когда я поднялась в Круг Урзулхар и соединилась с теми великими камнями. Она была там и видела, что произошло. Ту силу, что вырвалась из меня, обратив волну разрушения вспять. Может, она и не все понимает, но знает достаточно.
В течение пяти долгих вдохов Хэйл удерживает мой взгляд, затем кивает. Это все ободрение, что мне нужно.
Отвернувшись от них троих, я приближаюсь к Фору и бассейну. Его голова опущена, лицо – в паре дюймов от воды. Если вес кристалла надавит на него еще хотя бы немного сильней, то он утонет. Я подбираю юбки и пробираюсь между замотанными телами мертвых, игнорируя голос Сула, окликающий меня со спины. Его вскоре заглушает грохот неустанной песни. Земля у меня под ногами гудит из-за всех сокрытых в ней кристаллов, пробудившихся в этом зале.
Остро осознавая, что на меня смотрят глаза всех зрителей, собравшихся на галерее, я отбрасываю в сторону свой тяжелый головной убор и громоздкий узорчатый воротник, после чего прыгаю в ледяной бассейн. Вода достает мне почти до пояса, когда я добираюсь до моего стоящего на коленях мужа. Что же мне делать? У меня нет ни опыта, ни знаний, на которые я могла бы положиться. Но Фор в беде. Я это чувствую. Скоро его душа треснет под этим невообразимым весом. Я должна что-то сделать. Хоть что-нибудь. Закрыв глаза, я протягиваю руки и обхватываю ту сферу, что он держит.
И тут же меня головой вперед вышвыривает из этого мира.
Глава 8. Фор
Меня окружает туман.
Или, скорее, не туман. Туман должен сопровождаться ощущением влаги на коже. Это же – бесформенность. Движущаяся, колышущаяся, закручивающаяся. Она перекрывает зрение, предлагая лишь краткие проблески откровений.
Я покинул свое тело. Я вижу его сквозь эту завесу, оно стоит на краю бассейна, держит камень. Оно будто и не мое вовсе, но когда я тянусь к нему, оказывается, что я все еще с ним связан сияющей, удерживающей меня нитью. Если я надавлю вот так, то смогу заставить его двигаться. Скрежещущие, скованные движения, словно у какой-то марионетки. Но этого вполне хватает, чтобы заставить его – меня – двигаться.
Он – я – та физическая оболочка, в которой я жил до сих пор – входит в бассейн и продолжает идти вперед, как и должно. Не зная точно, что делать дальше, я следую за ним, прохожу сквозь туман и пену водопада, ничего не ощутив. Однако я чувствую Вулуг Угдт. Эта песнь вибрацией проходит через кристалл в его – моих – руках, ей отвечают гул и гармония всех кристаллов в том бассейне. Каким-то странным образом мне кажется, что это они поддерживают мое существование. Словно само мое бытие в этом мире обеспечивается пульсацией тех камней и монотонным гулом голосов.
Поэтому я следую за своим телом, скольжу по поверхности воды, пока оно переходит с одного конца в другой и наконец останавливается в дальней части бассейна. Внимательные глаза смотрят вниз с галерей. Я направляю свое сознание вверх, пытаюсь разглядеть зрителей. Жителей моего прекрасного города, пришедших посмотреть на своего короля, который проводит священные обряды смерти и перехода душ. Но я не могу их различить. Эта клубящаяся хмарь слишком густа. Не вижу я и своих министров с придворными. Даже Фэрейн, дорогая и любимая, сокрыта от моих глаз.
Однако же я могу видеть мертвых.
Они парят в эфире над своими укутанными в саваны телами. Их так много, ряд за рядом, тянущиеся далеко за пределы этого гулкого зала. Мы все вместе находимся в этом пространстве бесформенной бесконечности, в этом царстве Гуральт Харред, как назвали его жрецы, – Месте Ожидания.
Я окидываю взором море мертвых лиц. Песнь Вулуг Угдт и пульсация кристаллов временно придают им форму, так же как и мне. Они не могут остаться здесь. Но их так много, а я не знаю, что должен делать. Как мне направить их к покою? Их лица печальны и серьезны, глаза – темные провалы без света и эмоций. То здесь, то там, по мере того как меняется песнь, они пропадают из виду, чтобы затем проявиться вновь. Они продержатся ровно столько, сколько поется песнь, а Камень Мертвых будет оставаться поднятым, чтобы улавливать вибрации. Мне нужно отправить их домой. Прежде, чем либо закончится песнь, либо мое физическое тело рухнет под ее весом.
Я протягиваю руку, обретшую форму благодаря песне, гудящей жизнью и магией.
– Подойдите, – зову я, мой голос до странного гулок и глух. – Подойдите, друзья мои. Вам пора обрести покой.
