Ведьма самых вредных правил, или мачеха ведёт отбор - Кристина Миляева
Внутри самого собора находилось несколько алтарей. Для королевских особ – личный в небольшом здании. Для аристократии – в крыле для индивидуальных богослужений. А для всех остальных – центральный, куда вход был прямо с улицы. Сами службы, как я поняла, происходили по образу католической церкви с некими вставками из классических американских сериалов. Автор, сочинявший этот мир, скорее всего, был моим современником, ну, может, чуть старше. А значит, это не классическая версия сказки, и чем дело тут кончится, пока ещё неизвестно.
В самой святой обители находились лишь святая дева и двенадцать служащих ей настоятельниц. Прекрасный вид создавался за счёт ярких красок зелени и дорогих витражей с изображением ликов святых. На эту красоту ушёл явно не один мешок золота, которое когда-то тут было в избытке, а теперь уходило мимо, на разные нужды стран и других, более мелких приходов. Даже королевские особы теперь приезжали сюда лишь по нужде. Такой, как у меня… А следовательно, подстроить нападение могли и служительницы этого чудного места.
Именно по этой причине они уделяли такое огромное внимание созданию образа диковинного места. Чтобы люди и дальше считали, что пространство, находящееся внутри собора, – святое место, и, соответственно, свет, проникающий с улицы внутрь, не солнечный и не лунный, а дар божий своему святому ребёнку со способностями к исцелению. Поэтому было принято решение об использовании девы в качестве ещё одного источника для заработка. Теперь я, кажется, начинала проникаться тем, что не все в сказках коту масленица. Бывали и вот такие казусы, когда выдумка перемешивалась с реальностью и превращалась в сюр.
Пожалуй, каждый собор можно было бы назвать чудным не только снаружи, но и внутри самого здания, так как это являлось произведением искусства, призванным быть святым местом, вокруг которого всегда царили особая спокойная атмосфера и умиротворение. Незабываемый вид собора создавался ранним, холодным или тёплым утром, с восходом солнца, когда ещё на улице нет суеты, что позволяло укрепить веру в святую деву и её силы. Но мы прибыли чуточку с запозданием и пропустили утреннюю службу – данные красоты теперь нам были недоступны. Все же я не особо верующей себя считала: в церковь ходила, но без фанатизма, а в эту и вовсе желания заходить не было. На пороге отбили!
От созерцания высоченных куполов меня отвлекло лёгкое покашливание. Повернув голову, я увидела перед собой юное создание в роскошных белых одеждах. Кажется, внутрь меня никто приглашать не собирался. Так сказать, обсудим дела на пороге, и валите на все четыре стороны. Ну, возможно, чего-то подобного и следовало ожидать. Все же я не самый желанный гость в любом месте. Безумная ведьма, способная на всякого рода сумасшедшие поступки… Такая будет по душе лишь тому, кто сам не дружит с головой. Или делает это настолько эпизодически, что векторы шизофрении совпадут.
– Кажется, вы не понимаете простых истин и не осознаете того, что вам тут не рады? – Святая дева сделала несколько шагов ко мне и оставила формальности, проявив своё истинное лицо. – Не думала, что тебе хватит смелости явиться в мой дом после того, как убила моего брата на войне. И как же смеешь ты стоять на святой земле и надеяться на моё благословение?!
– Какой брат? – вскинула я бровь. – Святые должны отречься от всего мирского и служить только богу, чтя его и веря в его голос. Если ваше святейшество все ещё верно служит какой-то там семье или стране, то, пожалуй, мне стоит пересмотреть не только финансирование собора, но и желание посещать его даже при необходимости!
– Ваше величество, не гневайтесь, – тут же всполошилась старшая из настоятельниц, – она ещё слишком молода и наивна, не прониклась до конца верой и своей миссией на этой земле. Зачем же так радикально менять свои взгляды? Мы сотни лет исправно служим королевским семьям, аристократам и простолюдинам. Каждому в этом мире по велению божьего голоса.
– Тогда пусть она извиняется, – сложила я руки на груди, – я такой же страждущий, как и любой зашедший в святилище, а со мной обращаются подобным образом. И кто? Святая дева!
– Вы предлагаете мне встать на колени перед этим отребьем? – Девица взвилась не на шутку и едва не закатила грандиозный скандалище. – Сами же знаете, что она отвратительная и мерзкая убийца, чьи руки залиты кровью невинных. Я не собираюсь ничего ей давать. Ни своего благословения, ни тем более прощения. Пусть идёт вон, её место на паперти среди нищих и безверных, от кого отвернулся сам бог! Ибо в моем лице он её покинул!
– Замолчи! – хлёсткая пощёчина обожгла щеку девушки, и старшая настоятельница ухватила её за волосы на макушке, заставляя опуститься на колени. – Не гневайтесь, королева, она все ещё в шоке. Ведь только два часа, как получила известие о смерти своего брата. Отойдёт и все сделает. А вы, если хотите, оставайтесь у нас на трапезу.
– Хороша семейка, как я погляжу, – отмахнулась я от женщины, – одна строит из себя святую деву, даже не зная элементарных правил, а второй убивает на святом тракте. Ничего верующего в них нет – простая жажда наживы и власти. Я хочу, чтобы меня благословил тот, кто действительно верен единому богу нашему, пресвятому Сказочнику, имеющему сотни лиц и тысячи воплощений. А эту уберите с глаз моих долой! И да, бюджет я все же пересмотрю: извинений подобного рода мне мало.
– Возможно, нам стоит продолжить разговор в более подходящем месте, – осторожно сказала другая служительница и покосилась на прибывающих в центральный храм простолюдинов.
– Нет, – отрезала я, – я хочу покинуть это место как можно быстрее, меня ещё ждёт отбор женихов для моей драгоценной падчерицы и её будущая свадьба. Все эти приготовления занимают немало времени. А терять его в этом месте, которое даже святости не имеет, я не желаю.
– Тогда я думаю, можно все завершить прямо тут, – сказала все та же женщина и тряхнула святую за шкирку, как нашкодившего котёнка: – Говори давай! Скоро обеденная служба. Нельзя, чтобы кто-то из посторонних увидел.
– Я, святая дочь великого бога, избранная им для оглашения воли, дарую страждущей душе своё благословение, – промямлила та без особых чувств, – пусть венец брака спадёт в день памяти и скорби. Пять лет траура искупили долг перед ликом покойного, отныне и впредь вольна раба божья делать все, что ей захочется. Отныне
