Внутри - Ирина Сергеевна Пирожкова
– Ха-ха. Очень смешно. Я побежала, не сожги утку!
– Эй! – вдогонку послышалось недовольное кряхтение и пыхтение Бекки. Наконец она запихала ногу несчастной утки в дурацкую фольгу, которая явно не походила на заявленный на упаковке размер.
Сара выбежала из дома, захватив с собой только зонтик на случай дождя. На небе гуляли облака, выстраивались в различные фигуры, опоясывая слепившее солнце. Солнце уже было не таким теплым, приближались холода. Ветер раздувал волосы юной девочки, тем самым подкрепляя её волнующийся образ. Она смотрела вперед, выискивая глазами автобус, который очень кстати подъезжал к остановке. Она залетела в него, чуть не споткнувшись об ступень. В салоне она нашла свободное место в самом дальнем углу и сев на него, наконец-то выдохнула и слегка улыбнулась.
Она едет встречать Нинон. Бабушку.
***
Еще ошарашенный мальчик, купивший билеты на самолёт до Италии, скользил по лестницам аэропорта. Сейчас он чуть-чуть подышит воздухом, сядет на свой велосипед, привалившийся к железяке, предназначенный для устойчивого положения велосипедов, и поедет домой, где обдумает новый план действий.
Но всё по порядку. Надо подышать. Было пасмурно и свежо, но не холодно. Воздух был приятный, его хотелось впустить в свои легкие и прочувствовать, как он проходит сквозь организм. Эта прохлада вкусная, осенняя. Том огляделся по сторонам, посмотрел на оживленный перекресток чуть поодаль от площади аэропорта. Там дальше виднелись дома, деревья. Первый пункт можно было считать выполненным. Том посеменил к своему товарищу на стоянке.
Ржавый руль проскрипел отрывисто, но вполне понятно, что он требовал ремонта. Колёса испустили воздух через небольшие отверстия и понесли Тома в направлении дома.
Он уже пересек небольшой промежуток дороги, как его остановил светофор. Мама всегда учила его слезать с велосипеда, когда тот переходил дорогу. Том её, впрочем, никогда не слушал, но сейчас ему почему-то захотелось сделать именно так.
Толпа была огромная, одна стая людей менялась с другой местами, проскальзывая и пихая друг друга за несчастные сорок секунд движения. Улица напоминала муравейник, где машины, возмущались сигналами, напоминая, что время перехода иссякает.
Том слез с велосипеда и, держа руль двумя руками слева от себя, начал протискиваться сквозь толпу идущих навстречу людей. И вроде всё было хорошо, пока его кто-то не пихнул с такой силой, что тот чуть не упал. Но когда Том поднял глаза и захотел сделать замечание, поток людей уже прошёл. Отряхнув задетый рукав и снова оседлав своего товарища, Том поехал домой, пересекая улицу за улицей.
***
Сара приближалась к своей остановке, ей не терпелось уже подбежать к Нинон и крепко-крепко её обнять. Наконец она вышла из автобуса и направилась к аэропорту. Однако её целеустремленное движение прервал светофор и толпа таких же, прерванных им, целеустремленных людей.
Со вздохами втискиваясь в толпу людей она держала в голове лишь мысль об аэропорте, а в руке сжимала зонтик на случай дождя. Движение началось, она тут же стала проскальзывать сквозь руки и ноги людей. Всё было хорошо, пока она не запнулась об камень, скрывающийся под ногами толпы. Сара споткнулась и, развернувшимся на сорок градусов, телом врезалась в чью-то руку. Она это поняла по косточке, которая явно выпирала и напоминала локоть. От этого удара она еще больше развернулась, но не упала. Сара хотела обернуться и извиниться, но, когда опомнилась, лица вокруг уже сменились и пешеходный переход подошел к концу. Ей было неловко, но такие случаи не редкие. Поэтому, отринув неприятные мысли, она отряхнула свой левый рукав и зашагала к цели.
Сара еще не знала, что Нинон уже уехала на такси. Она также не знала, кого она ударила на пешеходном переходе. Она не знала.
8.
Спустя два дня после приезда Нинон, бабушка и внучка вновь воссоединившиеся под, наконец-то отреставрированным, куполом беседки в тени еще осеннего сада, разговаривали с особым теплом, которое всегда было между ними.
– Красиво здесь! Здорово всё-таки, что была возможность перебраться тебе в новую обстановку. Мне кажется, ты здесь снова повеселела и оправилась. – Нинон провела кончиками пухлой старческой руки по бархатно юной коже внучки. – Ты прямо как цветок, несмотря на погоду.
Сара трепетно улыбнулась, после мамы это был её самый близкий человек до появления Ребекки.
– Да, это действительно здорово. Мне здесь очень нравится…
– Что не так, мой цветочек?
– Иногда, сидя здесь, я вспоминаю наш дом. Я вспоминаю маму. Мне так её не хватает…
По бархатной щеке пробежала слеза, но так быстро, что её никто не заметил. Она растворилась в воздухе, оставив лишь горький след.
– Ты помнишь, как папа приходил домой и всегда с цветами? Он ее обожал. Носил на руках при любой возможности, постоянно говорил ей, какая она красивая. Он всегда ценил её труд и был первым фанатом её духов. Всегда с ней. Всегда за неё.
Наступила тишина, такая злая, такая коварная, когда хочется сказать много, но тишина отбирает все слова.
– После её смерти он совсем другой. Мой отец исчез, на его место пришел потерянный человек. Опустошенный. Ты видела его глаза? Они как будто застланы пеленой, вечной, нерушимой. Я не злюсь на него ни капли. Я знаю, что он возненавидел меня из-за моей похожести с мамой, из-за воспоминаний о ней, о постоянном её образе, который никогда не оживет и не протянет ему руку со словами: «Да, милый, это я. Я жива! Это всё был сон!» И он ненавидит меня за это. И я не злюсь на него. Я понимаю…
– Ты говоришь ужасные вещи, мой цветочек! Он не имеет права так с тобой поступать. Ты не Мария. Ты его дочь! И он не может ненавидеть тебя за то, что так случилось, – отпрянув от неё, с помутнением Нинон встала из-за стола и, посмотрев на Сару, переведя взгляд на дерево с погнутыми ветками в противоположном углу, снова посмотрела на Сару и села. – Я не говорила тебе всего и не уверена, что это то, что ты должна услышать. Но твой отец не заслуживает таких слов. Поверь мне, он не тот человек, каким выглядел в твоих глазах.
– О чем ты? Я не понимаю…
Нинон еще раз отвела взгляд и вернув его на Сару, вздохнув так сильно,
