Оборотень по объявлению. Судьбоносный песец (СИ) - Буланова Наталья Александровна

— Как ты понял? — Максу было действительно интересно, как это работает. Ни один рыжий не мог пожаловаться ни на нюх, ни на зрение. Даже в плохую погоду лисы видели на дальние расстояния, но вот так, чтобы на ходу остановиться прямо у изменившейся цели, не мог никто. Вот главе и было до жути интересно, как Никс сделал это, следуя по улицам города на машине, а не пешком.

— По кузову ни царапины, ни потертости. Фары на месте. Так как? — не унимался Макс.

— По запаху бензина с присадками. А еще у машины медоедки охлаждающая жидкость на выпускной коллектор капает и испаряется с характерным запахом. В остальном она лучше всех на моей памяти скрывает запах тела.

— И ты следовал за шлейфом, высунув нос по ветру из машины? — Лис замер, пораженный догадкой, а Никс посмотрел на него как на идиота.

— Достаточно было приоткрыть окно. — Песец отступил на шаг и начал изучать путаные следы у машины.

— Теперь я понимаю, почему ты лучший в преследовании. Кира далеко от тебя не убежит. — Макс хотел приободрить командира, но песец лишь сильнее нахмурился.

Никс задержался у передней пассажирской двери. Он уже выделил след ботинка Киры на земле из остальных, а теперь пытался урвать запах, хотя бы частицу.

«Бах-бах-бах!» — раздалось из багажника машины песца. Макс в ответ постучал по крышке багажника козлу-путешественнику, и шум стих.

— Не отвлекайся, я возьму его на себя. Только скажи: ты его планируешь вернуть в общество?

Никс лишь бросил быстрый взгляд в сторону автомобиля и без колебаний отрезал:

— Нет.

— Нет в тебе жалости и сострадания. — Несмотря на слова, Макс солидарно хмыкнул.

— Любой, кто обидит мою женщину, — труп. А он уже десять раз должен был отправиться в ад. В бардачке есть спрей с тонким носиком: просунь под резинку крышки багажника, и проблема вырубится на полдня.

— И что ты его сразу не устранил?

— Никогда не лишай себя источника информации. Пока не найду Киру, он будет жить, — мрачно заметил Никс, все еще жадно втягивая воздух.

— Что не так? — Макс пшикнул спреем в багажник и повернулся к командиру отряда. — Ты же всегда без проблем находил даже тех, кто пользовался уничтожающими запах распылителями.

— Медоедка использует что-то другое. Я не могу поймать хоть какой-то запах обуви или одежды. — Никс сделал пару движений и без проблем снял «субару» с сигнализации, открыл дверь и заглянул внутрь.

— Да веслом ее по заднице! — вспылил песец, резко вытаскивая голову из салона автомобиля. — На качельке ее солнышком да самотыком в землю!

Макс еще никогда не видел, чтобы командир спецотряда так психовал.

— Подойти можно или лучше не стоит? Ты там не взорвешься? — Макс не сделал ни шагу с места, понимая, что командира надо отвлечь разговором — так риск взрыва значительно меньше.

— Взорвусь. — Никс медленно прикрыл глаза — начал применять дыхательные практики.

Чего только не сделаешь, лишь бы не поехать крышей и держать себя в руках. От одной мысли, что не можешь взять след своей Неженки, хочется клыками разодрать сиденья в клочья. Да если бы это помогло, он бы так и сделал! Все, лишь бы найти частичку естественного запаха Киры. Но бесполезно, и от этого хотелось скрипеть зубами до крошек.

Никс уже чувствовал однажды это ощущение беспомощности и думал, что больше никогда не испытает его. Один раз он уже опоздал: его первая любовь прекрасно знала сильные стороны песца и таким же неведомым образом стерла себя с лица земли, оставив лишь записку. Черными чернилами содержимое въелось в душу песца: «Между мной и работой ты всегда выбираешь работу. Я ухожу, пока ты сам этого не понял и не бросил меня. Не ищи, мне слишком больно».

Чувства между ними действительно сошли на нет, а Никс уверенно поднимался по карьерной лестнице. Поступок девушки отозвался в нем легкой болью, парой дней поисков и благословением бывшей возлюбленной на счастливую жизнь. Решила уйти, значит, он не будет держать. Разошлись судьбы и пути, но как бы не так!

Только спустя две недели Никсу сообщили о найденном в ущелье теле. Наверху она оставила рисунок разбитого сердца — послание для него. С тех пор песец больше не заводил серьезных отношений, не желая повторения трагедии прошлого.

И теперь истинность взяла его за грудки — не отвертишься. Мозг просто тонул в картинках их совместной близости, голова взрывалась от постоянного повторения стонов Неженки. Девушка словно стояла у него на записи. Вариантов нет, выбора нет, он будто на игле.

А она? Что чувствует своим человеческим сердцем и инстинктами? Они вообще у нее есть? Хотя бы тот, который самосохранения? Чем она думала, когда связалась с медоедкой? Уж явно не о песце!

Неужели ее совсем не тянет к нему?

Песец со злостью взлохматил волосы и каким-то диким взглядом посмотрел в пространство. Позволил себе постоять так пять секунд, мысленно заковывая себя в латы самообладания, а потом подошел к единственной зацепке, которая в большом городе не значила почти ничего, — к следам обуви. Если в парковочном кармане их еще можно было выделить, то на тротуаре, где прошли уже несколько десятков человек, найти отпечаток было просто чудом.

Никс сфотографировал и на глаз измерил след, отослал своей команде. Связался со всеми:

— Искать в ближайшем квартале.

— А что насчет запаха? Нам нужно подойти, чтобы взять запах, или ты сам?

— Нет запаха, — глухо сообщил всем по связи песец.

— А что насчет медоедки?

— Судя по исчезнувшим следам у машины, там она обернулась и дальше поехала верхом на Кире. Я выслал фото следа уже с «утяжелителем».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Принято! — сообщили поочередно члены команды.

Никс повернулся к Максу:

— Отвези этого козла в нору, ладно?

А потом набрал Майконга, но телефон того был недоступен.

— Черт, где носит этого саванного бродягу, когда он так нужен?

Макс потемнел лицом.

— Я тоже переживаю за него. Надеюсь, что это очередной загул, а не нечто серьезное. Хотя с Майконга станется пуститься в путешествие, не сказав ни слова.

— Он бы предупредил. — Никс наклонился к припорошенному снегом тротуару и поймал волос. Никакого запаха. Что ж, след, от которого не пахнет ничем, тоже след.

Кира

— Кира, что ты так дрожишь? В процедуре удаления запаха нет ничего страшного. Через полчаса ни один оборотень не сможет напасть на твой след.

— А Алена? Она тоже проходила через эту процедуру?

— Для оборотней она имеет очень краткосрочный эффект. Но да, она периодически проходит. Кстати, ты знала, что после инъекций от тебя больше не будет пахнуть потом?

— Совсем или меньше, как от азиатов?

— Совсем.

— Обнадеживает, конечно, — закашлялась я, стараясь объяснить смятение внутри. — Я умом понимаю, что в этом нет ничего особенного, но…

— Эту процедуру нужно повторять каждые четыре месяца, а это значит что?

— Что запах возвращается?

— Именно. Насовсем избавиться от него нельзя. Так что, если не понравится, относись к этому как к стрижке.

— Стало значительно легче, — выдохнула я, стараясь расслабить тело. Шея была как каменная, будто ее свело.

— Тогда начнем? — спросил Леон, направляя свет. — Если хочешь, сделаю местное обезболивание. Ты даже не почувствуешь уколов.

— Хорошо. — Анестетик не мешал бы сейчас всему моему организму, чтобы я хотя бы на время перестала чувствовать.

— Хочешь надеть наушники? Там расслабляющая музыка.

— Нет, — замотала я головой.

— Будешь настороже?

— Да. Ты же знаешь, что врачи — самые противные пациенты, — нервно отшутилась я.

— Знаю. Но на моем столе коллег почти не бывает.

— Это и к лучшему. — Я закрыла глаза и отдалась в руки профессионала. Несмотря на местное обезболивающее, я чувствовала каждый укол. Может, Леон побоялся переборщить с дозировкой, а может, мои нервные окончания были до того «наэлектризованы», что реагировали на любое касание.