Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
Он сел, выглянул из палатки, откинув плотно задернутый на ночь полог, и ахнул, захлебнувшись ледяным воздухом. Что за чудо? Поляна, на которой они расположились, еще вчера теплая и гостеприимная, покрытая молодой нежной травкой, скрылась под белой пеленой. Снег толстым слоем лежал на ветвях деревьев, на их палатках, на спинах лошадей, понуро опустивших морды… И все валил и валил, падая такими крупными хлопьями, что уже в нескольких десятках шагов не было видно ничего, кроме белой круговерти. Зима вернулась?! Что ж, если это и чудо, то очень злое.
– Милостивые Семеро… – изумленно выдохнул итлиец, выглядывая из-за его плеча. – Это что?!
– Снег, – буркнул Аластор, решив, что Фарелли спрашивает все-таки его, а не богов.
Между прочим, не такие уж они сегодня и милостивые, Всеблагая Мать точно разгневалась за что-то!
– Снег?
В голосе Фарелли почему-то звучал ужас. В следующее мгновение Аластор понял почему. Итлиец прошлой ночью замерз так, что пришлось уступить ему место посередине, а сейчас его легкий плащ и вовсе не спасет от холода! Хотя им с Айлин тоже придется несладко. Да, плащи у них потеплее, но сапоги и перчатки для верховой езды слишком тонкие, да и под плащами одежда для весны все-таки. В город! Немедленно в город! Пока метель не занесла весь лес так, что кони просто увязнут в сугробах!
– Снимаем лагерь! – бросил он, ныряя обратно в палатку и торопливо обуваясь. – Надо выбираться на дорогу. И как можно скорее, иначе…
Что будет иначе, он объяснять не стал, но спутники поняли его и так. Айлин выпустила Пушка и тоже принялась натягивать сапожки, Фарелли собирал плащи, которыми они укрывались вместо одеял. Тонкое лицо итлийца было непроницаемо спокойным, но Аластор против воли почувствовал тревогу. Все-таки это его человек… некоторым образом. Как и договаривались, итлиец честно служил в его крошечном отряде, а значит, Аластор за него отвечает.
– Фарелли, у вас хоть что-то теплее этого имеется? – спросил он, застегивая ворот куртки.
– Только белье, – сдержанно отозвался итлиец и тут же бессильно ругнулся по-своему, помянув Баргота.
– Натягивайте все сразу, – распорядился Аластор. – От нескольких рубашек все-таки проку больше, чем от одной. Сейчас доедем до дороги, а там и Шермез недалеко. Или та деревня, где вчера прогнали дона Раэна.
– Думаете, нас они не прогонят? – иронично осведомился Фарелли, действительно натягивая вторую, а затем и третью рубашку поверх первой.
– Я бы им не советовал, – бросил Аластор, выскакивая из палатки.
Лошади, встрепенувшись, потянулись к нему мордами, зафыркали, жалуясь на такую подлость судьбы. Аластор первым делом быстро растер спину нежной арлезийке Луне и оседлал ее. Потом – свою Искру. Оглянулся на Фарелли, тот складывал пустую палатку, а потом, сунув ее в сумку, заметался по поляне, снимая с дерева котелок с остатками провизии и выкапывая из-под снега какие-то мелочи. Махнув рукой на этикет, Аластор оседлал и его гнедых, у него это все равно получалось гораздо быстрее. А что лошади чужие, так не родилась еще та лошадь, которая заупрямилась бы в руках одного из Вальдеронов.
– Премного благодарен, синьор! – выдохнул Фарелли, подлетая к нему с сумками, и тревожно глянул на небо. – Что это вообще творится?
– Погодная аномалия, – хмуро сказала Айлин, тоже пристегивая свою сумку к седлу Луны. Поймала недоуменный взгляд Аластора и пояснила: – Я предупреждала, помнишь? Разломы искажают мировую ткань, погода меняется. И вот такое – оно будет все чаще, если их не закрыть.
Итлиец открыл рот, явно желая что-то сказать, с ужасом посмотрел на темно-серое небо, из которого так и валил снег, перевел взгляд на Аластора и плотно сомкнул губы, так ничего и не вымолвив. И отлично! Времени на разговоры нет!
Аластор первым прянул в седло, а когда они выезжали с поляны, окликнул Фарелли:
– Я поеду первым. Искра лучше всех идет по лесу. А когда она устанет, пересяду на вашу заводную. Айлин – вторая. Вы едете последним. Держимся вместе, поглядываем по сторонам, не отстаем. В такую метель я бы на месте демонов носа из портала не высунул, но кто их знает.
Итлиец кивнул и отдал ему повод второй кобылы.
– Я могу накинуть на нас троих полог, – предложила Айлин. – Будет гораздо теплее. Правда, его неудобно держать на ходу, но я смогу.
Аластор окинул взглядом близкий лес, почти скрытый снежной круговертью. Белое безмолвие нарушал только свист ветра, но даже в нем слышалось что-то подозрительное и мрачно-тревожное. Он заколебался… Сам-то потерпит, но Айлин – девушка, а Фарелли одет легче всех, и для них двоих магический полог точно не будет лишним. Но что, если демоны? А Айлин растратит резерв…
– Думаю, не стоит этого делать, синьорина, – спокойно сказал итлиец. – Если что-то случится, ваша магия нам очень пригодится. Поставьте защиту только на себя, это будет проще, м? А я предпочту любоваться вашими… прекрасными зимними видами без всяких пологов.
Он улыбнулся с уверенной беззаботностью, и Аластор с облегчением подумал, что со спутником им все-таки повезло. Тем более нужно поскорее доехать до города!
Айлин насупилась, явно не поверив итлийцу, но спорить не стала, только свистнула Пушку. Огромный пес поднялся из снега, где с упоением валялся, отряхнул с себя целый сугроб и деловито потрусил впереди Искры, уверенно выбирая самый удобный путь. «Семеро Благих, благословите эту собаку!» – искренне пожелал Аластор, глядя, как тот безошибочно находит скрывшуюся под снегом тропу. При каждом шаге из-под мощных толстых лап летели клубы снега, Пушок преспокойно огибал пеньки, перепрыгивал толстые корни, и за ним оставался четкий след, по которому идти было намного легче.
Аластор оглянулся назад. Айлин держалась в седле отменно, Фарелли тоже не отставал, и, насколько Аластор помнил карту, к дороге они должны выехать быстро. Правда, впереди то ли ручей, то ли речка, но, раз есть тропа, должен и мостик найтись. Как-то же здесь проезжают местные охотники?
Он тоже посмотрел на небо, радуясь, что спутники не видят его беспокойства. Лошади шли быстро и уверенно, даже не было нужды пересаживаться на заводную, как он думал, однако метель и не думала прекращаться. Мороз покусывал щеки и нос, пальцы в перчатках из тонкой кожи начали замерзать, и Аластор на ходу размял их, сгибая и разгибая. Кровь тут же заструилась быстрее, и рукам стало теплее.
«Плохо, что небо такое темное, – подумал он. – Судя по виду, в этих тучах столько снега, что хватит засыпать лес по макушки деревьев! Всеблагая Мать, сжалься! Ведь уже посевы взошли! Вот вымерзнет сейчас все, и крестьяне не соберут урожай! А если холод продержится долго, домашнюю скотину тоже будет не прокормить, трава ушла под снег, а сено уже заканчивается. Ладно, в нашем поместье всегда имеется годовой запас на всякий случай, да и зерна полны амбары. Но придется часть раздать крестьянам, у тех вечно в обрез до нового урожая! Всеблагая, за что караешь? Мало нам демонов, так еще голод будет!»
Задумавшись, он едва не пропустил момент, когда тропа круто свернула и пошла вниз, под уклон. Пушок стал зарываться в снег не только лапами, но и
