Маленькая хозяйка большой кухни-3 - Ната Лакомка
- Ну что вы, - сказала я, продолжая орудовать пестиком, прижимая ступку к животу, - за вашу несравненную красоту.
- Всё бы вам шутить, леди, - проворчал Эбенезер, бросил на нас с герцогом ещё один быстрый и подозрительный взгляд, а потом вышел.
- Не верьте ему, он стоит за дверью, - сказала я громко, и из коридора тут же послышалось недовольное фырканье старого слуги.
- Он любит вас, - сказал де Морвиль.
- И дядюшку любит, - согласилась я, добавляя к травам постного масла, чтобы получилась густая паста.
- Про дядюшку речи не идёт. Вас все любят, Сесилия. Вас нельзя не любить.
- Вы удивитесь, но очень многие желали бы надрать мне уши, - я обмазала пряной пастой мясо со всех сторон и оставила его в миске, чтобы пропиталось соками и пряным вкусом, а сама принялась за приготовление пудинга, выложив на стол яйца, муку и достав кувшин с молоком.
- Не представляю, как можно желать вам зла, - возразил герцог, помолчал и спросил: - Ведь на том балу вас представляла именно леди Кармайкл? И её дочь была с вами?
- Всё так, - подтвердила я и поспешила переменить тему. – А вы знаете, что для идеального пудинга надо идеальное соотношение продуктов? Вы, может, думаете – что там такого сложного? Смешал яйца, молоко и муку, чуть присолил – вот и готово? Никак нет, милорд! Вот вы и попадёте пальцем в небо! Приготовить пудинг – это всё равно, что решить математическую задачу.
- Да неужели? – усмехнулся герцог. – По-моему, вы слегка преувеличиваете.
- Вот ни на мизинчик, - притворно обиделась я. – Кулинария, к вашему сведению, не терпит действий «на глазок». Тут всё подчинено логике. Почему, по-вашему, книги с рецептами так высоко ценятся? И передаются по наследству? А? То-то же! Потому что рецептура даже самых простых блюд требует точности, верного подхода и неукоснительного соблюдения.
- И что же такого математического в простом пудинге? – полюбопытствовал герцог.
- В пропорциях! – важно сказала я. – Вы слышали такое слово? Что? Слышали? Вы почему смеётесь! Если вы знаете, что такое пропорции, это не значит, что все это знают. Многие даже не подозревают об их существовании. Так вот, если вы настолько умный, что мне не надо на пальцах объяснять вам математические законы, сразу перейду к делу. Когда готовят пудинг к ростбифу, обычно берут три яйца, чашку муки, чашку молока, немного масла, щепотку соли – и, вроде, готово. Но яйца-то бывают разные, милорд!
- Даже не сомневался в этом, - пробормотал герцог, подпирая рукой подбородок, чтобы спрятать улыбку.
- Мне даже страшно представить, что вы подумали! – возмутилась я, отмеряя в миску нужное количество муки и бросая в неё щепотку соли. – Яйца могут быть крупными, а могут быть мелкими, от молодых куриц. И если вы возьмёте три крупных яйца, вкус у пудинга будет слишком яичным. Возьмёте слишком мелкие, пудинг не поднимется и получится плоская лепешка.
- Что же делать? – герцог сокрушённо поцокал языком. – Наверное, здесь точно не обойтись без колдовства.
- Ну о чем вы! Какое колдовство? А ещё точные науки изучали, - теперь уже я поцокала языком. – Надо просто взять столько яиц, чтобы было как раз на полчашки. Чашка муки, чашка молока, полчашки яиц. Гениально и просто! – говоря это, я одно за другим разбила в чашку два яйца, взболтала их венчиком, долила молоком и отправила к муке. – Теперь я замешиваю тесто, - продолжала я, орудуя венчиком в полную силу, - добавляю постного масла… Сливочное нам ни к чему. С ним, да ещё и с говяжьим жиром, пудинг получится слишком тяжёлым. А мы ведь хотим получить от еды силу и удовольствие, а не тяжесть в желудке. Верно? Верно. И вот теперь я выливаю тесто в форму и ставлю его на угли, а мясо я положу на решётку сверху, чтобы на пудинг стекали все аппетитные соки, - и я выливала, выкладывала мясо, ворошила угли. – Осталось сделать гарнир и пирог, и мы с вами счастливо поужинаем. Ах, ну и Эбенезару разрешим взять пару кусочков. Почему вы опять смеётесь, милорд?
- Сесилия, вам кто-нибудь говорил, что вы – чудо? – спросил де Морвиль.
- Да, говорили, - сказала я небрежно. – Даже кричали об этом у нас под окнами.
- Даже кричали? – веселья у герцога сразу поубавилось, он насторожился, а между бровями залегла морщинка.
- Ага, - ответила я ещё небрежнее. – Однажды Эбенезер поймал меня, когда я в целях познания мира вылила скляночку спирта на открытый огонь. Подумаешь, ничего такого ведь не случилось, брови потом быстро отросли, но Эбенезер почему-то долго бегал с прутом за мной по саду и кричал: ну вы посмотрите на это чудо!
- Я его прекрасно понимаю, - герцог не сдержал улыбку, а морщинка между бровями тут же исчезла. – Похоже, вы были тем ещё сорванцом.
- Я была сущим ангелом, - возразила я пылко. – Не слушайте Эбенезера. Просто ему ничего не известно о том, как молодое сердце жаждет научных знаний, - тут я повысила голос и добавила: - Сам-то он безнадёжно устарел!
- К вашему сведению, леди, я всё слышу! – долетело до нас из коридора.
- А вам бы не полагалось слышать всё, - добавила я громким шёпотом, чтобы слышал только герцог.
- Ну вы и коварная, - заметил он, но выглядел совсем не разочарованным.
Мне казалось, я действую совершенно правильно. Что бы ни произошло, как бы ни повернулись события, герцогу нельзя грустить, нельзя отчаиваться, нельзя чувствовать себя всеми брошенным. Дядя был убеждён, что болезни во многом связаны со внутренним состоянием больного. Печаль и тоска усиливают болезнь, радость и спокойствие способны её побороть. Пока я не могла помочь герцогу, я могла хотя бы заботиться о нём, развлекать и… и дарить надежду.
Когда обед был готов, мы приятно потрапезничали, хотя Эбенезер изображал обиженку и злюку. Но ростбиф, а ещё больше – яблочная шарлотка – сделали своё дело, и к концу обеда он согласился сбегать к Гаррету, чтобы принести лекарство для его светлости.
- Надеюсь, вы будете заботиться о себе, милорд, - заявил Эбенезер со значением. –
