Времена грёз. Том 2 - Мелисса Альсури
— Большое спасибо.
Луна промокнула рот салфеткой и посмотрела на меня, всего лишь легким движением ресниц заставив обомлеть и потерять дар речи. В ее глазах читался интерес, и мое сердце постыдно замирало в предвкушении.
— Я могу остаться, пока ты завершишь скульптуру.
Всего лишь одна фраза, мягкая уступка, и моя несбыточная мечта сбылась, но я тут же ощутил, как горят мои уши. До нее явно дошли мои мысли вне молитв, и постыдная обида наверняка тоже.
— Я буду благодарен вам за это, мы можем выделить вам лучшие покои.
— Нет, я хочу спать в твоих, ты не против?
— Если пожелаете, я освобожу их сейчас же…
— Нет, ты останешься, я не хочу жить там одна, я не хочу быть одинока. Ты будешь помогать мне, охранять и записывать, как правильно проводить ритуалы в мою честь.
— Госпожа, но я простой смертный, мне нельзя жить с вами…
— Поздно! Я уже все решила, а слова богини — закон. Возьми меня на руки, у вас ужасно холодный пол.
Ошарашенный новостью я, почти не раздумывая, смиренно поднял Луну, вновь разомлев от близости к ней, и аккуратно понес в сторону башни. Я не мог представить, даже просто в мыслях допустить себе возможность переночевать в одной спальне с госпожой, даже учитывая, что ее голос часто навещал меня во время сна. Моя ласковая богиня была достойна большего, но она, словно капризное дитя, сама придумывала правила, и кощунственной была б идея нарушить ее просьбу или пойти наперекор словам.
Тем временем Луна притихла, положив голову ко мне на плечо и беззастенчиво рассматривая мое лицо, пока я силой воли заставлял себя не пялится в ответ. Позже, уже у дверей своей комнаты, я заметил прикрытые глаза, а ее мерное дыхание защекотало шею. Стараясь не разбудить богиню, я ветряным хлыстом открыл проход в покои, так чтобы и скрипа не было слыхать, и прошел внутрь. В спальне, в моей запущенной обители, в беспорядочном количестве рукописей и книг у шкафов лежали мягкие подушки, записные книжки и простые чертежи. У приоткрытого окна стоял рабочий стол с подрагивающими листами песнопений, а чуть поодаль расположилась софа, покрытая менее важными бумагами и личными записями, единственным чистым и убранным место была моя кровать с балдахином, туда я редко добирался из-за работы и без стеснения положил Луну, накрыв ее легким шелковым одеялом.
Оставив свою ношу, я с некоторым облегчением уже потянулся уйти, но просящий, тихий голос тут же окликнул меня.
— Не уходи, ляг рядом.
Бледная рука богини поймала край хитона, сонные печальные глаза приоткрылись, умоляюще взглянув на меня. Пожелай она тогда, чтобы я отдал свою жизнь ради нее на мраморном жертвеннике, и я не раздумывая бы взошел на костер, прославляя имя своей прекрасной Луны.
— Да, конечно, моя госпожа.
Я осторожно пристроился на одеяле, не раздеваясь, и дал богине обнять себя. Ее хорошенькая голова приютилась на моем плече, а тонкие руки обхватили грудь, будто я в миг стал любимой игрушкой Луны. Мое сердце ликовало, но страшно было даже вздохнуть, и, подарив покой своей богине, я сам уснул лишь с разгорающимся на горизонте рассветом.
* * *
— Не плачь, мое сокровище, не стоит.
Прохладная нежная ладонь коснулась моей щеки, утирая влагу. Я с удивлением осознала, что действительно плачу, а под ребрами разливается глухая, безумная тоска и печаль. Шмыгнув, я усилием воли распахнула веки и встретила взгляд бездонных серебряных глаз, напоминавших мне отраженный лунный свет на водах хмурого, неприветливого моря Скай, но вместе с тем мне стало ясно — передо мной богиня. Настоящая, о каких пишут в сказках и легендах, о покровительстве которой молят ежедневно и еженощно, и о чьем внимании мечтал сам Ньярл. Не зная, что сказать и как отреагировать на ее появление, я с трудом выдавила из себя:
— Луна?
— Она самая.
Горло разом пересохло. Я не понимала, страшно ли мне или наоборот трепетно от ее присутствия. Ньярл как назло затих, хоть я и ощущала отголоски его переживаний, но помощником он тут точно не был. Не меньше моего он был в смятении, наблюдая, как уже заметно повзрослевшая, но все еще нечеловечески прекрасная Луна осторожно положила мою голову к себе на колени, не боясь запачкать ткань тончайшего, словно иней на стекле, платья, чьи свободные рукава, едва касаясь, огладили мое лицо. Запоздало я поняла, что нахожусь не в спальне, не в Кадате и не у Карвенов. Последние события отрывками всплыли в памяти, как и нарастающая боль в ноющем теле. Я явно находилась в небольшой каменной тюремной камере, среди ночи, потому что даже с учетом крохотного окна в стене свет излучала только Луна, окрашивая мир рядом с собой в потусторонние призрачные оттенки серого.
На миг показалось, будто я и не уходила из этой камеры никогда, и не было тех долгих трехсот лет на Саррубе. Что только вчера кончился пир нового короля Леброна, а я по собственной глупости попала в подвалы.
Попал.
— Я не Ньярл.
Сказала это вслух, наверно, даже больше для себя, чем для богини. Воспоминания, пережитые во снах моего невольного попутчика, ощущались как никогда своими, и я панически чувствовала потребность отстраниться от них, отгородиться и постараться не потерять границу себя.
— Я знаю, ты моё сокровище. Изумительный, дорогой дар для меня. Ты не представляешь, как долго я тебя ждала и как мечтала оказаться рядом.
— З-зачем?
— Чтобы ты помогла мне, как и мой возлюбленный когда-то. Вы оба мне нужны и миру, а вашу силу сложно переоценить.
В груди что-то задрожало в предвкушении. Ньярл бессознательно тянулся к богине, будто подспудно всю жизнь и все посмертие стремился прикоснуться к ней, но тело мое все еще принадлежало мне.
Она все еще меня любит?
— Позволь лишь капельку тебе помочь, тебе силы пригодятся завтра.
Тонкие пальцы Луны очертили мои скулы в мимолетной ласке. Нежная, сердечная улыбка приблизилась к щеке, но в миг, когда я думала, что кожи моей лишь на мгновение коснется чужое дыхание, богиня невесомо поцеловала меня, обнимая и прижимая к себе. Ее ладони легли на мои живот и шею,
