Времена грёз. Том 2 - Мелисса Альсури
— Боги, сжальтесь надо мной, сегодня наша первая церемония, мы обязаны увидеть Луну и приветствовать ее на нашей земле, — я приложил ладонь к груди и, помолившись про себя, встал на тропинку, ведущую через священную рощу прямо к храму.
Я стоял перед жертвенным алтарем, через пламя окидывая взглядом столы, ломившиеся от даров богине, приносимых верующими. Изысканные вина, искусные сладости, спелые, свежие фрукты и восхитительной красоты цветы лежали перед смиренно склоняющимися помощниками, но я сам негодовал, считая минуты.
Неужели этого оказалось мало?
Сердце обожгло обидой, словно жгучим, едким ядом, а тот растекался под ребрами болезненной, мучительной волной.
Я был потерян.
Мы собрали пиршество, провели жертвоприношение, украсили наш главный зал, так что не снилось даже солнцепоклонникам, но я все еще не видел свою богиню. Один из послушников дотронулся до моего плеча, стараясь успокоить, но сила, кипящая в мне от эмоций, требовала выхода наружу. Опозоренный, униженный и отвергнутый Луной я стоял, как истукан, перед всеми верующими, что так надеялись на внимание своей хозяйки. А я не знал, что сказать в свое оправдание. Мы столько времени и сил потратили для того, чтобы появление Луны было безукоризненным, потрясающим, но нет! Она просто не пришла к нам! Проигнорировала наши молитвы, оставила нас здесь одних, сгорбленных и одиноких в своей вере. Боги, за что она так с нами…
К горлу подкатил ком, и чуть не вырвались неподобающие слова. Махнув рукой, я оставил помощников, дав им возможность самим закончить службу и едва ступил на землю со священных ступеней, как силы меня покинули. С трудом я добрался до жилого крыла, срывая по пути украшения на хитоне, и, обогнув основное здание, вошел в невысокую башню из светлого камня. Там, поднявшись на свой этаж, я, измученный переживаниями, прошел на балкон, с толикой облегчения ощущая, как прохладный ветер остужает мое разгоряченное тело. Впереди, насколько хватало глаз, закатное солнце скрывалось в воде, превращая море в кровавое вино. Моя злость сходила на нет, но разочарование тисками сжимало обрывки души.
Я всю жизнь упорно верил в свою госпожу, неужели я не достоин ее внимания?
Не достоин всего капли любви?
Оставив попытки найти ответ, я скрепя сердце вернулся в комнату и упал на софу, зарывшись в многоцветье подушек. Я буду проклят, но я увижу свою богиню, ту, чей голос слышу во сне, когда она зовет меня в свою небесную обитель.
Ночью я неожиданно проснулся от шелеста листьев и шороха веток у стен и окна. У башни был разбит фруктовый сад, но никому кроме послушников нельзя было притрагиваться к веткам.
Неужели кто-то не спит в темный час? Или это вор пробрался в наш храм, дабы осквернить землю?
Встав, я тихо прошел на балкон и внизу, среди деревьев, заметил какое-то движение и чей-то промелькнувший белесый силуэт. Недолго думая, я перепрыгнул через перила, магией смягчив свое приземление. Рядом, в нескольких шагах от меня, кто-то стоял на ветке яблони, тонкая ткань платья чуть свисала из кроны, выдавая воришку. Затаившись, я огляделся и, убедившись, что больше в саду никого нет, громко произнёс:
— Эти плоды священны, и только служители Дианы могут их есть.
Шуршание в листве утихло, я быстро подошел к стволу дерева, посмотрев на нарушителя и надеясь, что он не попытается трусливо сбежать. С такой высоты легко было переломать себе ноги.
— Спускайся, иначе мне придется убить тебя за вероломство и неуважение к нашей богине.
Листья закрывали от меня воришку, но тонкий девичий голос послышался сверху, удивив меня ласковым тоном, звучавшим, как переливы мельхиоровых колокольчиков.
— Простите, а вы можете помочь мне слезть?
— Да, прыгай, я поймаю тебя.
Из-под ткани промелькнули бледные небольшие ступни, незнакомка на миг присела на ветке и легко спрыгнула в мои объятья. Я хотел бы тут же отпустить ее, но едва увидел лицо, как мое сердце пустилось вскачь. Глаза прекрасные, будто переливы лунного света в океане, смотрели на меня, а хрупкое тело, словно вылитое из фарфора, закрывали рассыпавшиеся по плечам серебряные волосы. Платье девушки едва закрывало ее грудь, нежная тоньше шелка и легче паутинки ткань почти не мешала рассмотреть фигуру.
— Луна?
— Достанешь мне яблочко, Вирбий? Я так хочу есть и так устала лазать по дереву.
Ее изящные черты лица притягивали взгляд, а просящие нотки почти безукоризненно подчиняли своей воле, но руки не слушались меня и, словно обретя самое драгоценное в моей жизни, обнимали богиню, не давая ей своими прелестными ножками ступить на землю.
— Вирбий?
— Мы для вас подготовили сегодня пир, там было много еды, я думаю, там еще осталось, чтобы покормить вас.
— Да? Это будет замечательно.
— Но почему вы не пришли? Я ждал и молил вас.
— Я не могла, закат в день осеннего солнцестояния, время смены власти братьев, и быть с ними как никогда важно, но я видела, как ты украсил зал, мне очень понравилось, особенно белые лилии.
Не веря своим ушам, я сильнее стиснул девушку в своих руках и, уткнувшись ей в плечо, вдыхал аромат далеких звезд и запах прохладной темной полуночи.
— Простите меня, простите, я был так зол, так глуп, решив, что вы про нас забыли. Я должен был понять, что это время не подходит.
Тонкие руки погладили меня по затылку, утешая. Луна обняла меня в ответ, нисколько не стесняясь и с нежностью прижимая к себе.
— Ты не виноват, я совсем забыла предупредить, я привыкла говорить с тобой только по ночам.
Не желая терять ни мгновения наедине с Луной, я подхватил богиню на руки и понес ее в сторону кухни. Дежурящие у входа послушники удивленно проводили нас взглядами, но ничего не сказали. Мы прошли мимо все еще украшенного зала, где аромат цветов пьянил не хуже забродивших нектаров, и, забрав белесый, точно призрачный цветок лилии из вазы, я отдал его своей госпоже, за что получил в ответ смущенную невинную улыбку.
Оказавшись на кухне, я посадил Луну за стол и достал для нее оставшиеся деликатесы, мясо и фрукты, налил в бокал медовый напиток. Богиня вновь улыбнулась мне, но уже смелее и, поблагодарив, принялась за трапезу. Я, совершенно оглушенный в своем счастье, замер рядом и смотрел, как прекрасные, словно розовые лепестки, губы краснеют от