По ту сторону холста (СИ) - Дез Олла

То официант пробежит с подносом в бальную залу, то гость или гостья выйдут в холл не понятно зачем. Вот музыка же играет. Танцы. А их в холл тянет. Еще и одна из дверей вела по всей видимости в дамскую комнату. А портьеры обрамляли вход в зал с игральными столами. Но все-таки я заметила, что иногда холл ненадолго оставался пустым. Этого времени категорически не хватит, чтобы незаметно подняться по лестнице. Тем более мне в форме поваренка. Я осмотрела Габби. А вот официант вполне сойдет за слугу. И мало ли зачем он идет наверх. Так. Если меня нельзя провести меня надо пронести.

-Габби. Аккуратно меняемся местами, и ты когда никого не будет в холле, протягиваешь руку и дергаешь со стены вон тот ковёр - прошептала я.

-Клари, это гобелен. И зачем он нам? – послушно меняясь со мной местами спросил Габби.

-Однажды Клеопатре нужно было предстать перед Цезарем и соблазнить его. Она приказала завернуть себя в ковер и доставить Цезарю – доступно объяснила я.

-Клари, ты гений –  Габби кажется, пришел в себя, потому что дальше ему моя помощь была не нужна.

Он резким движением сдернул гобелен и ловко запихнул его к нам за портьеру. По всей видимости, раньше тут стояли статуи, потому что было в стене углубление служившее одновременно и постаментом. Статуи убрали, а ниши занавесили. Вот на место этой статуи я и встала, пока Габби аккуратно заматывал меня в гобелен. Теперь главное не чихнуть.

-Ты главное не беги. А иди достаточно неторопливо. Как будто, так и надо. Вперед - подбодрила я его.

Мы какое-то еще время постояли в нашем укрытии. По всей видимости, Габби выбирал время, что бы выйти. А потом меня медленно и величественно понесли по ступенькам вверх. Я прикладывала все усилия, что бы не чихнуть, и все время ждала, что вот сейчас Габби окликнут. Но время шло, а мы все шли вперед. Все были заняты, и никому до нас дела не было. Наконец меня опустили на пол и принялись разматывать. Я уселась на полу и осмотрелась.

-Это должно быть одна из гостевых спален – прошептал Габби.

-Давай постелем ковер на полу ровно. Как будто он тут и должен лежать – внесла я предложение.

-Это гобелен Клари. Он не может лежать на полу – возразил Габби, а сам стал аккуратно расправлять складки и выравнивать его по центру спальни.

-У богатых свои причуды. Может ему петух клюнул по темечку, и он так распорядился.

-Клари? Какой петух? По какому темечку? У графа нет петухов.

-Нет, так будет! Ему их Шамаханская царица подарит.

-Кого их? И какая еще царица?

-Петухов. Ой, всё! Не обращай внимания, Габби. Прости, я просто нервничаю.

-Клари.- Он подошел и обнял меня - У меня самая смелая младшая сестра. И ей иногда можно поговорить про петухов и замирских цариц.

Мы так постояли, обнявшись, пока меня не перестало колотить. А потом Габби решительно сказал.

-Мы уже на втором этаже. Нам нужно разыскать картинную галерею. А потом дождаться начала фейерверков, что бы спуститься к выходу.

-Пошли, только осторожно. Не хватало еще что бы нас схватили, когда мы так близко к цели.

Аккуратно приоткрыв дверь, Габби выглянул в коридор. И мы крадучись, и поминутно прижимаясь к стене, двинулись по нему. Мы примерно представляли куда идем. Даже с улицы было видно куполообразную крышу сбоку от особняка. Получалось, как будто над одним из залов разобрали крышу и возвели этот стеклянный купол. Там-то граф и хранил свои шедевры. Естественное освещение позволяло, как считалось, лучше оценить краски. Но сейчас нам не нужно было что-то оценивать. Нам нужно было просто дойти до галереи и найти нашего Рафаэля. Ну не нашего. Но найти.

Прислушиваясь к каждому шороху мы, наконец-то добрались до нашей цели. И я замерла в восторге. Это и в самом деле было великолепное зрелище. Да еще и озаренное последними лучами заходящего солнца. Мы двинулись вдоль стен, разглядывая картины. Я старалась не задерживаться. Хотя очень хотелось. Вдруг Габби окликнул меня, и я устремилась к нему.

Полотно Рафаэль было прекрасно. Солнце, преломляясь сквозь стеклянную крышу, бросало на него свои последние лучи, и я замерла в восхищении от воздушности и свежести. От сочности красок и кажущейся простоты. Я стояла, раскрыв рот от восхищения, и стояла бы дальше. Но Габби нетерпеливо потянул меня за рукав.

-Клари. Я потом тебя еще раз в Лувриор свожу. Там глазей, сколько влезет. Мы здесь по делу. Давай уже.

После пребывания в ковре, ах простите великодушно в гобелене, я не доверяла чистоте своей одежды. Поэтому вынула из петлицы Габби белоснежный платок и тщательно вытерла здоровую руку. А потом аккуратно прикоснулась к спящему рыцарю.

Рафаэль был не таким, как я его помнила на его знаменитом автопортрете. Не было длинной шеи, тонких одухотворенных черт, и задумчивых слегка печальных глаз. А был еще совсем молодой парень. Я бы сказала даже подросток. Весь перепачканный в краске, с непокорными, перепутанными волосами. А глаза не были романтичны и печальны. Они были полны молодости, жизни и веселья. Он с интересом обернулся ко мне, и я увидела, что картина уже почти готова. Я ее только что видела и дотрагивалась в галерее.

-Замок на скале. Я нарисовал его для тебя. Найди еще десять и сможешь разгадать.

А потом все пропало. Вот еще секунду назад я смотрела в его молодые смеющиеся глаза, и вот его нет. И как-то все разом навалилось. И вдруг нестерпимо заболела рука. Я до этого и не ощущала, как сильно я обожглась. И вот теперь я устало опустилась на пол и уселась перед картиной. Габби опустился рядом. Я держала здоровой рукой себя за запястье и бережно баюкала поврежденную ладонь. Габби прислонил меня к себе, и я с радостью облокотилась на него.

Так мы и сидели. Пока в сгущающихся сумерках не раздался знакомый ледяной голос.

-Что здесь происходит?

Вот почему так то? Его сиятельство герцог Рихард де Алеманьа был просто великолепен. В шикарном костюме, высокий и  красивый. Габби был относительно меня еще чистым. Я же после мытья кастрюль и сковородок и пребывания в гобелене была жутко грязная. Опять. Габби вскочил и, подхватив меня под мышки, поставил на ноги. Я так и стояла, сжимая поврежденную руку и во все глаза, рассматривая герцога.

Не дождавшись от нас ответа, герцог внимательно осмотрелся и в первую очередь картину, под которой мы сидели. Потом перевёл взгляд на нас и, заметив мою ладонь нахмурился. Потом подошел и протянул Габби перекинутый через руку длинный плащ.

-Подержите Габбриэль – ну надо же. И как он определил, что это Габби? Их же сегодня с Себом не различить.

Герцог вдруг взял меня за поврежденную ладонь и заглянул в глаза.

-Очень больно?

-Да. То есть, нет. Терпимо.

-Сейчас станет легче – и он, наклонившись к моей руке, осторожно подул на нее.

 Так дуют в детстве на пальчик. Но от его дыхания повеяло морозом и нестерпимо пылающей ладони стало легче. Он поднял голову и снова заглянул мне в лицо. Мы стояли очень близко друг к другу. Он смотрел мне в глаза, как будто пытался там что-то отыскать. А я просто смотрела. В его голубые глаза, на аристократические, тонкие черты лица. И вдруг взяла и убрала со лба спадающие туда посеребренные волосы. От моего жеста герцог вздрогнул, но глаз не оторвал. А я как завороженная  провела рукой по его волосам.

-Ваше сиятельство все в порядке? -  Вдруг раздался голос от двери, прерывая волшебство момента.

-Да, граф. В абсолютном порядке! – он выпрямился и, не отпуская моей ладони, протянул руку – Габбриэль плащ, живо.

Он загораживал меня, от стоящих в дверях галереи людей своей широкой спиной.  И вот я с ног до головы оказалась закутанной в его широкий плащ. А на голову, прямо на колпак, каким то чудом державшийся на голове, мне натянули капюшон. Таким образом, полностью скрывая ото всех. Развернувшись к вошедшим герцог произнес.

-Я вынужден срочно покинуть ваш гостеприимный дом граф.

-Вы не останетесь посмотреть фейерверк? -  Раздался милый женский голосок.