Клариса. По ту сторону холста - Олла Дез

Олла Дез

Клариса. По ту сторону холста

Пролог. «Демон сидящий»

…Я пишу Демона, то есть не то чтобы монументального Демона, которого я напишу ещё со временем, а «демоническое» — полуобнажённая, крылатая, молодая уныло-задумчивая фигура сидит, обняв колена, на фоне заката и смотрит на цветущую поляну, с которой ей протягиваются ветви, гнущиеся под цветами.

Михаил Врубель. 22 мая 1890 года

Море было прекрасно. Оно шумело и набрасывалось на скалы, в вечном стремлении стереть их с лица земли, отодвинуть, побороть. Но скалы продолжали стоять огромным черным монолитом, не обращая никакого внимание на суету у своего подножья.

Так и двум магам, стоящим на вершине скал, до волн не было никакого дела. Два седых старца с гневом и ненавистью смотрели друг на друга. Им не было нужды перекрикивать шум волн. Они прекрасно слышали друг друга. Их непримиримая вражда длилась слишком долго. Слишком велик был путь ненависти, который они прошли. И как итог, эта дорога длиною в жизнь утомила обоих. Но не один из них не хотел сдавать своих позиций.

— Ты никогда не сможешь победить! Мы должны закончить это здесь и сейчас. Откажись от своих безумных планов, пока не свершилось необратимое, — но в голосе мага не было былого задора и уверенности.

— Правда на моей стороне. Нельзя разделять людей. У всех должны быть равные возможности, — устало отвечал другой, в глубине души понимая всю бессмысленность давнего спора.

— Если все будут обладать магическим потенциалом, у аристократии и правящей верхушки не будет контроля над толпой, — в который раз приводя этот аргумент, не согласился маг.

— А ты не думал, что это надуманный контроль? Что власть должна быть честной, справедливой, и заботиться должна обо всех, а не только о себе. Тогда и возмущенной толпы не будет. И если это произойдет, власть задумается. — Ветер трепал седые волосы, развивал полы длинных мантий, но маги были слишком увлечены, и даже надвигающаяся с моря буря не привлекала их внимания.

— Все равно тогда будет деление на сильных и слабых магов. Ты ничего не изменишь, дав простолюдинам магию! — продолжал настаивать на своем первый маг.

— Я уравняю шансы каждого на что-то лучшее. И не забывай про продолжительность жизни. Она увеличится благодаря магии на пятьдесят, а у кого-то и семьдесят лет! Продлит молодость и юность, самую чудесную пору нашей жизни! Разве это не прекрасно? — А буря все ближе, все выше волны.

— Ты так наивен. Сколько тебе уже лет, а продолжаешь верить в сказки. Если человек ничего из себя не представляет, то какое значение имеет, сколько времени он ходит по этой земле? Сотню лет? Две сотни? Это не важно, если они наполнены пустотой и никчемностью! — Волны с грохотом разбивались на мельчайшие брызги и снова бессильно возвращались в родную стихию.

— Не будет пустоты. Будет смысл и желание жить. И творить тоже. А главное — любить. Любить всё вокруг. Любить природу, детей, женщину рядом, дело, которым занимаешься. Любить и творить — это ли не прекрасно? — Буря медленно и уверенно надвигалась на скалу, где стояли маги.

— И что будет, если ты осуществишь свой отчаянный проект? Хаос. Анархия. Они не справятся с хлынувшей на них магией. Их никто не учил. И вместо твоей всеобщей любви будет смерть и разрушение! — И вот уже буря над скалой.

— Нет. Мои расчеты верны. И все кто сейчас не обладает магией, получит её в незначительном количестве. А вот дети, которые родятся в следующем поколении, будут обладать магией в полном объеме. Среди них будут и сильные маги, с которыми придется считаться. — Порывы ветра смогли бы смести любого со скалы, но только не двух старых магов.

— А если ты ошибся в своих расчетах, старый упрямец? Что тогда? — молния ударила рядом, и почти сразу громовой раскат прогрохотал над головами.

— Риск, безусловно, есть, но я готов пойти на него для дальнейшего процветания нашего мира. — И снова молния расчертила огнем небосвод.

— Нет. Прости, старый враг. Я не могу этого допустить. Я пожертвую своей магией и до конца отведенного мне срока останусь простым человеком, но я пресеку твою проклятую богом идею!

И маг, протянув руки к сходящим с ума небесам, призывая древнюю, беснующуюся магию. Его оппонент с нарастающим ужасом наблюдал за разверзнутыми над ними небесами. И вот в нависающих тяжелых тучах, образовалась воронка, в которую вихрем понеслась магия, льющаяся из пальцев мага. Вспыхнувшая молния озарила золотую чашу, инкрустированную самоцветами, в самом центре воронки.

— Мой магический Грааль! — закричал второй маг и упал на колени, не выдержав развернувшейся перед ним картины.

А воронка вращалась все сильнее, и вот уже чаша внутри нее заполнилась магией до предела. Страшный грохот потряс скалу, казалось, до основания, но находящиеся на ней маги остались невредимы. Воронка замедлила свое движение, и вот вспышка магического огня озарила пространство, а чаша растворилась в этом свете.

— Я не смог его уничтожить. Он слишком силен. Слишком большое количество магов пожертвовали свою магию на его создание. Но я сумел его спрятать так, что ни один человек в этом мире не сможет его отыскать — устало опустился радом с давним врагом на скалу уже не маг, а просто старый человек.

— Не один человек из этого мира? Так ты сказал, мой дорогой враг? — А буря между тем не закончилась, она всего лишь утихла, но не на много. Маг встал и продолжил, — Я пожертвую свою магию и жизнь, но теперь Грааль будет воплощаться в стихах, картинах, сказках, легендах. Люди и сами не будут этого понимать, но они проложат дорогу к его местонахождению. И будут приходить в наш мир переселенцы из других миров. И кто-то из них сумеет разгадать шифр, может через сотни лет. Однажды этот кто-то найдёт этот пусть, и свой в том числе. Я оставляю это пророчество на земле. Слова сказаны. Их не уничтожить.

И снова небеса взбунтовались и закипели, и вновь воронка вытягивала магию из рук старого волшебника. Но на этот раз вместе с магией уходила и жизнь. И вот уже бездыханный труп упал на скалу, тучи рассеялись и солнце осветило все вокруг. И сгорбленную фигуру старика, рыдающего над трупом своего врага. Или быть может все же друга?

Наконец старик вытер мантией слезы и встал. Ему нужно