Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу) - Вызов (ЛП)

У Хиро было столько же вопросов, сколько у меня.

— Как она отбилась?

— Я пока не знаю, — сказал он так, будто держал нетерпение на поводке. Я знала Кристофа достаточно хорошо, чтобы услышать это, если не в его тоне, то по тому, как он двигался возле двери кабинки. — Она была... расстроена.

Расстроена?! Я почти была готова нанести удар тому, кто пришел за мной! Кристофу потребовалось два полотенца и несколько минут разговора нежным голосом, чтобы вытащить меня из кабинки, и я отказалась оставить нож.

Он выглядел так, будто понимал меня. Он закутал меня в полотенца, послал кого-то за сухой одеждой и оттащил меня от кабинки, чтобы высушить и успокоить.

И это после того, как я обращалась с ним как полная задница. Это отчасти заставило меня полюбить его еще больше. Но это сбивало с толку.

Хиро не принял приуменьшение в качестве намека.

— Конечно, она должна быть расстроена! Это уже десятая попытка покушения на ее жи...

— Заткнись! — Кристоф резко отпрянул от двери, весь его вес сконцентрировался на пятках, как будто он собирался нанести удар.

Я вытянула влажные волосы из-за ворота футболки. Было тяжело одеваться трясущимися руками, как будто я была старой миссис Хэтфилд — бабушкиной ближайшей соседкой много-много лет назад.

— Десть чего? — слова отразились эхом немного более пронзительно, чем предполагалось. — Хиро? Десять чего?

— Попыток покушения на вашу жизнь, миледи. Начиная с неприятностей с... миледи, — верно подмечено, он выдал последнее слова с такой саркастической злостью, что у меня не было вопросов по поводу того, о ком он говорил. Он использовал одно и то же слово для меня и Анны, но действительно произносил его с уважением, когда обращался ко мне.

Я делала заметки о том, как он это делал.

— Хиро, — сказал Кристоф, и все предупреждение в мире собралось в таком простом слове. — Нет нужды...

О, черт, нет!

— А я говорю, есть нужда! — было облегчением чувствовать нечто другое, чем тошнотворный, шаткий ужас. Чувствовалось раздражение, будто я имела своего рода контроль над этой ситуацией. — О какого рода покушениях мы говорим?

— О стандартных. Все, что вы можете ожидать, учитывая защиту светочи. Убийцы, ловушки, одна особенно безвкусная попытка со стороны команды чисто человеческих наемников... — послышался скрежещущий звук, и Хиро прекратил говорить. Ноги Кристофа не двигались, но я могла увидеть, что он смотрел сверху вниз на дампира, а его изящная рука сжалась в кулак.

Я торопливо застегнула джинсы и открыла дверь. Руки перестали трястись, но я все еще чувствовала себя немного странно. Я взяла четыре полотенца, чтобы вытереться насухо, главным образом потому, что я продолжала видеть на себе следы красного, и терлась так сильно, пока кожа не стала болеть.

— Подожди секунду — подожди. Господи, Кристоф! Почему ты не рассказал мне?

— Тебе не следует беспокоиться, — он поверхностно осмотрел меня, голубые глаза были темными и задумчивыми. — Большинство из них даже не стоили внимания. И теперь за тобой хорошо наблюдают.

Да, если ты следуешь за мной даже тогда, когда я на пробежке с оборотнями, то возможно это так. Полагаю. Что-то внутри меня пыталось сказать мне, чтобы я успокоилась. Это вряд ли был папин голос, что, вероятно, хорошо.

Я не думала, что могла терпеть подобное, даже внутри собственной головы.

Позади него группа старших студентов-дампиров очищали затопленную раздевалку. Такое ощущение, что кто-то отправился на М80[13], полную красного пищевого красителя. Некоторые плитки были сломаны и обесцвечены, и одна из ванн — ближайшая к двери, та, которой я никогда не пользовалась — была сухой. Выглядело так, будто из нее вылетела всемогущая, большая вещь, ломая плитку и разрушая ее края, истекая повсюду красным. У другой группы, на этот раз оборотней, были совки и тачки, и вывозили они похожие на желе красные щупальца. Выражение их лиц будто говорило, что кто-то пахнет чем-то противным. Я не винила их. Та тварь воняла, как старая медь и что-то, что я чувствовала только в нескольких местах возле залива — когда само море начинает гнить, и туман сходится со всех сторон. Соленая, разлагающаяся вонь, которая через несколько часов въедается в вашу одежду, а потом ее чертовски тяжело вывести даже с помощью горячей воды и боракса[14].

Я зажала нос, прежде чем могла что-либо сделать. Кристоф выглядел позабавленным, уголок его рта приподнялся. Это было лучше, чем то дразнящее лицо, которым он одаривал всех остальных, но не очень. Это было не то лицо, которое я бы хотела нарисовать.

Я была слишком занята, чтобы рисовать, уже целую вечность! Я скучала по этому. Иногда пальцы зудели и покалывали... но я боялась того, что смогу нарисовать, учитывая то, каким сильным был дар.

Я подумала о том, чтобы кинуть в него влажные полотенца, которые несла, но решила, что это будет ребячеством с моей стороны.

Бенжамин находился у двери, его темная эмо-бой челка — в этом году это был популярный стиль — прилипла к бледному лбу. Он выглядел нормально, но гнев исходил от него бесцветными волнами, и он был забрызган красной фигней. Майка и джинсы были полностью в ее брызгах. Трансформация скользнула по нему, взлохмачивая влажные волосы и заставляя его клыки выйти наружу и обратно скрыться. Они мерцали, и когда он увидел, что я наблюдала за ним, то застенчиво выпрямился.

— Я бы сказала, что это именно та вещь, о которой мне следует беспокоиться, — я начала скручивать полотенца вместе, чтобы скрыть, что я снова дрожала, и остановить себя, чтобы не кинуть их в него. — То есть я корчилась перед ними все это время и ничего не знала? И люди... твари... что бы то ни было, пытались убить меня? И ты не сказал мне?

Кристоф отмахнулся, как будто я не должна беспокоить его такой мелочью. Его часы, серебряная вещь, которая выглядела как Роллекс, блестели. Это что-то новое — раньше он никогда не носил ничего даже близко к драгоценностям. И я не видела их на нем в течение спарринга.

— Тебе следует волноваться о других вещах. Иметь дело с убийцами — моя работа. Это традиция.

Голосок внутри головы пытался сказать мне, чтобы я успокоилась.

— Тогда в чем заключается моя работа? Быть счастливой и не обращать внимания на тварей, пытающихся убить меня? Почему они... — мне не нужно было продолжать. Я знала.

Сергей. Он хотел, чтобы я была мертва. Кристоф сказал, что он боялся меня. Это смешно — король вампиров (или ближайшая вещь к званию короля, какое есть у вампиров) боялся меня!

Из-за того, кем я была или кем стану, когда пройду становление.

Но в последнее время я не думала об этом. Слишком много. Истинный мир становился больше и хуже, чем я могла предположить, и я подумала, что, может, не одни вампиры хотят видеть меня мертвой. Особенно после того, как мы с папой отправились по шестнадцатиштатной одиссеи, чтобы избавиться от тварей, которые вылезли наружу в ту ночь, после того, как умерла бабушка.

Должно быть, папа приобрел каких-то врагов, не считая короля вампиров, правильно? Что означало, теперь они становились моими врагами. И вот я просто шла своим путем, тупая и счастливая, а опасность скрывалась за каждым углом. Ради Бога, если бы я знала, то была бы более осторожной!

Например, я бы спряталась под кроватью и съежилась бы. Прямо сейчас эта идея казалась очень даже привлекательной.

— Мы не просто охотимся за носферату, — Хиро, как всегда, не говорил так, будто я была тупой. Он просто казался... задумчивым. Его лицо было напряжено, и я даже могла увидеть, как трансформация потрескивала вокруг его очертаний, ожидая, чтобы вырваться на свободу. — Хотя, очевидно, они распустили слух о вашем существовании. Покушения, которые мы наблюдаем сейчас, доказывают это.

Ну не было ли это замечательно-потрясающим?

— Папа держал меня в секрете шестнадцать лет, — я не могла остановиться, я просто кричала и ткнула осуждающим пальцем в Кристофа. — Потом появляешься ты, и вдруг все узнают обо мне! Супер, Крис! Спасибо! Чудесная работа!

Это было несправедливо, он не имел никакого отношения к смерти папы или к тому, что Сергей разузнал обо мне. Но при этом, с его стороны тоже было несправедливо бить меня палками, а потом выглядеть самодовольным. Ничего из этого не было справедливым.

Я ненавидела, когда меня держали в неведении. Я ненавидела все это.

Кристоф слегка склонил голову, изучая меня. Хиро сделал полшага назад, и я бы поклялась, что он выглядел так, будто наслаждался всем этим. Его лицо снова стало бесстрастным, как обычно, когда он замечал, что я смотрела на него; короткие, темные волосы стояли торчком и были украшены каплями влаги, серый шелк начал слегка обвисать из-за влажности.

Я бросила полотенца. Они упали с мокрым хлопком, который был бы забавным, если бы мне не хотелось тошнить. Было ни капельки не забавно кричать на Кристофа; а он просто смотрел на меня. Как будто было очень интересно наблюдать, как я вышла из себя, но в конце концов, не очень важно.