Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу) - Вызов (ЛП)

— Ты становишься лучше, барышня. Вскоре мне надо будет стараться спрятаться.

— Пошел ты, — я действительно чувствовала себя дикой. На самом деле тяжело дуться, не имея при этом на ногах обуви.

— Ни в коем случае! У Кристофа случится истерика, — он издал саркастический смешок, и я немного увеличила шаг. Тепло подкралось к щекам. — О, понятно. Проблемы в раю?

Ему даже не не надо было анализировать меня!

— Разве я не сказала только что «пошел ты»?

— Что на тебя нашло? — он вздохнул. — Кроме того, что ты подверглась нападению щупальцев, пока принимала душ. Или это нечто другое? Что-то, что пропало? Что-то, вероятно, высокое, не сильно волосатое, с зелеными глазами?

Я повернулась к нему, кулаки зудели, а зубы дрожали. Леон отступил назад, поднимая руки.

Это не была злобная улыбка. Он выглядел смертельно серьезным, если вы когда-либо видели худощавого, черноволосого, среднего роста дампира серьезным, вы знаете, что это не утешительно. Особенно, если вы видели его в действии. Кристоф вел себя с ним как с равным, что давало пищу для размышления.

— Полегче светоча. Я не слепой, и не тупой. Однако я очень догадлив.

— Они не могут найти его! — слова вырвались из меня. — Они не могут найти его, и я даже не знаю, действительно ли они ищут его. Они даже не могут найти Анну, и она вряд ли будет вести себя сдержанно. Они должны знать, где находится Сергей, или, по крайней мере, у них должно быть хорошее предположение по этому поводу. Но Кристоф сказал, что, чтобы подготовить меня, нужны месяцы. Месяцы! То же самое он говорил месяц назад!

Леон кивнул, его руки упали. Он ничего не сказал, только ждал, пока я закончу.

Я ценила это. Но он не был тем, с кем я хотела поговорить.

Я хотела Грейвса. Я хотела своего мальчика-гота, в длинном, черном плаще, с его чертовыми сигаретами, саркастическими отступлениями, зелеными глазами и с тем, как он заставлял меня чувствовать себя так, будто я могла справиться со всем этим дерьмом. Я хотела слышать, как он дышит ночью, лежа в спальном мешке. Я хотела видеть его утром, когда он дразнил меня из-за того, что я всегда опаздываю. «Девушка никогда не может вовремя выйти», «не беспокойся, Дрю», «первый раз бесплатно», и все те вещи, что он делал. Как, например, клевал меня в щеку, перед тем, как шел на уроки.

О чем это говорит? Что имеем — не храним, потерявши — плачем? Да. Конечно. Я даже не знала, что происходило между нами, пока он находился рядом!

Я с трудом сглотнула.

— Он может быть Сломленным. Или мертвым, — я смотрела на узкую грудь Леона. И это моя ошибка.

— Поэтому мы должны быть уверены, что ты не присоединишься к нему, — Леон не пожал плечами, но его тон был пренебрежительным.

— Конечно, он ведь всего лишь лупгару, правда? Не совсем оборотень, но и не совсем человек, — я отбросила назад влажные волосы, скручивая их. Они бы раскрутились, как только я сделала бы несколько шагов, но я свернула их в пучок, туже и туже, они скользили сквозь пальцы. Чем туже я скручивала их, тем больше мне нравилась почти-боль. — Я знаю счет, Леонтус. Я одену какие-нибудь туфли и пойду навещу Пепла.

Он пожал плечами.

— Если ты навестишь Сломленного, то это не заставит тебя почувствовать себя лучше. И разве у тебя не назначена встреча с Тафтом и мастерством перевоплощения?

— Какой смысл? Я еще не прошла становления, Кристоф будет искать меня, потом у нас опять будет бой, он даже не позволяет мне выйти из комнаты без охраны, и держу пари, они даже не ищут Грейвса, и все это чертовски бесполезно!

Я кричала. Снова. Как будто это могло решить проблемы.

Он склонил голову, точно так же делают старые дампиры. Именно так можно понять, кто старый — то, как они неподвижны, как кошка, замершая с одной лапой в воздухе, рассматривающая что-то. Как будто они забывали, что их тела находились здесь, в то время как внимание обращалось внутрь. Когда он был вот таким тихим, можно было увидеть, что он мог бы быть красивым, если бы сменил стрижку и прекратил свои игры с желтофиолем. Даже Бенжамин, казалось, иногда забывал, что Леон был поблизости, пока тот не открывал рот и не оставлял маленький, саркастический укус.

И мне нравилось это в нем.

Когда он закончил думать, его подбородок опустился на миллиметр, и он посмотрел на меня.

— Есть простой способ узнать, действительно ли они ищут его, Дрю.

Я ничего не могла с собой поделать. Я нервно оглянулась через плечо, проверяя, чтобы быть уверенной, что в коридоре больше никого не было. Бенжамин не мог услышать нас с другой стороны кафетерия, и, в любом случае, он был бы больше заинтересован в своих спагетти.

Леон издал полуфырканье-полусмешок.

— Не волнуйся, я один из тех нескольких, кому Рейнард доверяет. Ну, ты заинтересована?

Я отпустила волосы, влажные кудри скользнули сквозь пальцы. Желудок опустился, как рыба, бросившая сражение и утопающая в мелководье.

— Я вся во внимании.

— Формально, возложи на меня, как члена твоей охраны, ответственность за то, чтобы я начал поиски, — на его лице появилась не имеющая чувства юмора улыбка — его губы никогда не расслаблялись; они все время были белыми и тонкими. Отчасти было похоже на то, что он постоянно сосал что-то вяжущее. — Это частное поручение, отданное светочей Куросу, который поклялся ей в подчинении. Конечно, если ты мне доверяешь настолько сильно.

Мой рот закрылся. Я долго думала насчет это, следя за ним.

— Замечательно. Прекрасно. И как мне сделать это?

Его рот дернулся. Он осторожно повел назад своими плечами. Его джинсы выглядели поношенными, кроссовки не лучше — интересно, Бенжамин не трясся над ним насчет одежды. Или Натали.

— Считай уже сделано. Дай мне неделю на разведку. Ты можешь подождать столько?

В обычном случае, я бы прыгнула на него. Но я стояла в течение еще нескольких секунд, рассматривая его.

— Очень хорошо, — наконец сказал он. — Ты начинаешь взвешивать поступки людей, вместо того, чтобы судить их исключительно инстинктивно. Это облегчение.

Чудеса никогда не прекращались!

— Ты же не собираешься развернуться и рассказать обо всем Кристофу, не так ли? Потому что он, кажется, знает все, что я делаю.

Он на самом деле выглядел удивленным. По крайней мере, в уголках его глаз появились морщинки.

— Я был бы в еще большей беде, чем ты могла бы себе вообразить, если бы он узнал, что я даже предложил тебе это. Я буду считать это формальным поручением. Да ладно, давай найдем тебе хрустальные туфельки, чтобы ты смогла пойти пообщаться со своей верной собачкой.

Я пошла рядом с ним. Было ли то, что я испытывала, облегчением? Та легкость в сердце, прямо возле пустой дыры, которая открывалась, когда я понимала, что папа не вернется?

— Каждый раз, когда я думаю, что ты мне нравишься, Леон, ты говоришь, что-то наподобие этого.

— Это не заставит вас сильно полюбить меня, миледи, — он потряс головой, и волосы снова упали ему на лицо. — У тех, кого вы любили, кажется, было ужасное время.

— Пошел ты, — пробормотала я, и это заткнуло ему рот. Хотя это было забавно.

Я все еще чувствовала облегчение.

Глава 11

Тяжелая, запертая железная дверь была покрыта ржавчиной, но тем не менее оставалась твердой. Стены здесь были каменными и не обшиты панелью. Никаких бархатных драпировок, никаких мраморных бюстов, никаких книжных полок или шкафов. У каждой школы есть технические места, о которых они даже не беспокоятся. Обычно это отличные места, чтобы можно было проскользнуть незамеченным, если вы не хотите, чтобы вас увидели.

Но я была здесь по другой причине.

Дверь была заперта, ключ висел на гвозде. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы достать его. Он был на такой высоте, что изменившиеся парни-оборотни могли легко дотянуться до него.

Леон отступил. Низкое, пульсирующее рычание прогремело через огромную, железную дверь, но я была не в настроении.

— Прекрати! — отрезала я, и рычание прекратилось. — Ты же знаешь, что это я. Боже!

— Он реагирует на меня, — Леон отступил дальше и прислонился к стене в добрых пятнадцати шагах. Он закрыл глаза и, судя по всему, слегка задремал.

Меня не обманывали, но я действительно ценила уединенность.

Я толкнула дверь. Она застонала, несмотря на то, что я смазала маслом петли в первую ночь, когда мы привезли его сюда. Было слишком тяжело сделать что-нибудь еще.

По крайней мере, по ночам он больше не бросался на стену. И он поправился после того, как сражался сразу с тремя вампирами. Это была опасная ситуация, но он справился со всем.

Я чувствовала себя хорошо из-за этого, даже при том, что не имела к его выздоровлению никакого отношения. Это все Дибс: он латал его и боролся за его жизнь.

Пепел поприветствовал меня низким хныканьем, опуская свою узкую голову. Бледная полоса, бегущая вдоль левого виска, пылала в свете, исходящем из коридора. Покрытая коркой челюсть, куда я выстрелила папиной серебряной пулей, медленно заживала. Никто не был уверен, находилось ли серебро все еще в его плоти и кости, мешая контролю Сергея, или призыву, как сказал бы мрачно Кристоф. Если серебро вышло из его тела, а я была одна с ним в комнате...