Ким Харрисон - Белая ведьма, черные чары
— Пирс? — прошептала я.
Колыхнулся воздух — и с тихим хлопком выросла и загустела туманная тень в углу, превращаясь в Пирса. Неподвижная Рекс смотрела, не отводя глаз, как умеют только котята, а я вскочила на ноги в потрясении. Это Пирс, если только Ал под него не замаскировался.
— Пирс? — снова спросила я, и он обернулся ко мне. Глаза его мерцали, и одет он был по последнему крику высокой моды середины девятнадцатого века. И был похож на себя. В смысле, что совершенно не был похож на Тома, и я подумала: что за чертовщина?
— Любезная ведьма! — воскликнул он, бросаясь через всю кухню и хватая меня за руки. — Я очень ненадолго, — сказал он, задыхаясь и блестя глазами. — Ал непременно возымеет намерение выследить меня и сделает это быстрее, чем собака загоняет енота в лунную ночь, но я должен был нанести тебе визит. Объясниться.
— Ты взял тело Тома, — сказала я, отодвигаясь. — Пирс, я рада тебя видеть, но…
Он кивнул. Волосы упали ему на глаза, он их убрал, встряхнув головой:
— Да, это черная магия, и я этим не горд, но это не я убил черного колдуна. Он сам убил себя.
— Но ты выглядишь…
— Я в своем прежнем облике, да, — подтвердил он, увлекая меня чуть ли не в танец — так он был рад. — Это входит в сделку. Рэйчел… — Вдруг у него сделалось озабоченное лицо. — Ты обожглась, — сказал он. Он тут же говорил то, что приходило ему в голову. Поднял руку — но я остановила ее, не дав прикоснуться к моему лицу.
Пульс у меня колотился как бешеный, меня бросило в жар.
— Погребальный костер Кистена, — сказала я, снова переживая этот миг.
Пирс поглядел на меня прямым взглядом:
— Да. Значит, это окончено.
Я кивнула:
— Только не говори мне, что ты продал душу вот за…
Я оглядела его с головы до ног, и он отпустил мои руки, шагнул назад.
— Это вопрос спорный. Нужно еще уметь удержать то, что объявил своим. А хотя я и заключил соглашение, удержать меня он не сможет. Никто из них не сможет.
Он улыбался слишком уж самодовольно, и я почувствовала внутреннюю дрожь.
— Ты удрал!
— Как только я получил тело и стало возможным общение с линией, это превратилось в вопрос времени. Ничто не может удержать меня навечно. Разве что ты.
Сияя от радости, он привлек меня ближе. Поняв, что он хочет поцеловать меня, я выпалила:
— Здесь Дженкс!
Он тут же убрал руки, синие глаза стали большими-пребольшими в очаровательном изумлении, и он отступил на шаг.
— Дженкс! — произнес он, покраснев. — Приношу свои извинения.
Проследив глазами гневное жужжание, я увидела Дженкса, парящего над серединой стола. Он смотрел на нас, скривившись, держа руки на бедрах.
— Убирайся вон, — сказал он, не повышая голоса. — Я только-только привел ее в норму. Убирайся, пока не превратил ее в хнычущую и лепечущую… идиотку!
— Дженкс! — возмутилась я, но Пирс успокаивающим жестом положил ладонь мне на плечо.
— Именно это я намеревался сделать, Дженкс, — ответил он любезно.
Мне только непонятно было, что сделать — убраться или же превратить меня в лепечущую идиотку.
Пирс наклонился к Рекс, которая терлась об его ноги.
— Мне пора, — сказал он, поднимаясь с нею на руках — Я имел намерение объясниться прежде, чем Ал наполнит твою голову своей точкой зрения на события прошедшей недели. Мы увидимся, как только я смогу. Ал — дьявольски хитрый демон. Переигрывать его — это забавнее, чем целый выводок зайчиков.
Он играет с Алом?
— Пирс… — сказала я, едва удерживаясь от смеха. Он удрал от демона? Использовал Ала, чтобы раздобыть себе тело, и удрал от него?
Пирс снова обратил взгляд ко мне:
— Я должен делать ноги. Но пока я не окажусь в более благоприятной ситуации, я буду думать о вас, любезная ведьма, каждый вечер от возжигания свечи и до рассвета.
— Пирс, погоди, я не…
Но он подался вперед, и пока Дженкс сердито осыпал нас серебристыми искрами, звучно меня поцеловал. Украл поцелуй — по-другому я это описать не могу. Украл поцелуй, обхватив меня руками и крепко обняв, поцеловал так, что у меня дыхание перехватило.
— Ну, ты! — воскликнула я, не отталкивая его, а отодвигаясь сама. Отпустив меня, он наклонил голову… и исчез, оставив легкий запах угольной пыли и сапожного крема.
Я таращилась в пустоту, где он только что был. Позади меня упал на пол забытый кубик льда.
— Э-гм, Дженкс? — пролепетала я.
Он приходил. Он вскружил мне голову. Без чужой помощи сумел удрать от Ала и пришел ко мне гордо об этом прокукарекать. Ой, ч-ч-ч-ерт! Я крупно влипла.
— Нет! — рявкнул Дженкс. — Да будь оно все проклято до Поворота и обратно! — заверещал он, рассыпая горячие искры в двух футах над столом. — Я тебе не дам на него запасть, Рэйчел! И думать забудь!
А я, трогая пальцами губы, вспоминая ощущение от его губ, подумала, что как бы не поздно уже. Он просто вот такой… Рэйчеловский. Задевает во мне что-то такое, что не оживало ни разу с моих восемнадцати лет.
И вот от этой мысли я почувствовала, как холодеет лицо. Черт побери, прав же был Форд. Вот почему мне с парнями так всю дорогу не везет. Я все это время сравнивала их с Пирсом, и чего-то им всегда не хватало. Черт, я крупно влипла. Очень крупно. Может, в свои восемнадцать мне казалась романтичной интрижка с умным, сообразительным, отвязанным, красивым колдуном, который умеет побеждать демонов, вампиров и ОВ, но сейчас-то я поумнее? Ну правда ведь? Нет, правда ведь?
Снова бухнуло, заколебался воздух, я пригнулась под стол, а Дженкс взмыл к потолку.
— Ведьма! — взревел Ал, и я выглянула из-под стола. Наши взгляд встретились, и он заорал: — Где мой фамилиар?
Я встала, сдерживая улыбку в углах губ.
— Ну, только что был здесь, — сказала я. — Я его не вызывала, он просто как-то взял и появился. — Я посмотрела на Ала, а он прищурился, оценивая, насколько мои слова правдивы. — Вот примерно как ты сейчас, — добавила я. — Возник из ничего, и так же пропал.
— Куда он девался? — взвыл Ал, сцепив руки в перчатках. — Я его посадил в петлю, которую Александр Македонский за всю жизнь не развязал бы, а он это сделал за неделю!
Ал шагнул вперед и завертелся волчком, наступив на кубик льда.
— Не знаю, — ответила я. И тут же заорала: — Не знаю!! — когда Ал на меня зарычал. — Я думаю, туда куда-то. — Я показала в неопределенном направлении.
Недовольно замычав, Ал оправил на себе фрак.
— Увидимся в субботу, Рэйчел, — бросил он грубо. — Не забудь принести веревку с серебряной сердцевиной, чтобы связать Гордиана Натэниела Пирса. Если я его найду, продам Тритон. Клянусь, не будь он мне нужен, я бы его своими руками убил!
