Пожирающие жизнь - Огинская
Лорд спешился в пяти метрах от меня и с походкой победителя приблежался.
Я, решив, что терять мне всё равно нечего, размотала руку с порезом, зубами содрала спёкшуюся кровь и приложила ладонь к Роналису.
Жгучая боль пробежала по венам, от чего боль от сломанной руки показалась сущим пустяком. Не удержавшись, я закричала во весь голос. Лорд остановился.
Я чувствовала, что в жгучей кислоте плавится не только моя рука, но и вся я. Сознание поплыло, но, собрав волю в кулак, я произнесла:
— Этой пыли в этом мире места нет!
Я снова закричала, когда боль усилилась. Роналис сопротивлялся — он знал, что я собираюсь сделать.
— Этой пыли в этом мире места нет! — начала я сначала. — Я прошу у бога дать ответ!
Дух мой крепок, в нём нет зла!
Я закрою эту книгу навсегда!
Теперь уже душераздирающий крик боли исходил от лорда. Он упал на колени в нескольких шагах от меня, отдышался, но вскоре снова закричал от боли и бессильно упал на руки.
«Да, Роналис не любит отпускать своих жертв просто так», — подумала я.
Боги услышали мой призыв и закрыли книгу.
Я бессильно упала на спину, радуясь тому, что смогла, и что меня не испепелила кара божья за недостойность. Сознание покинуло меня вместе с болью, и я окунулась в блаженную пустоту.
Глава 19
Первой пришла пожелать мне доброе утро головная боль.
Я измученно поднялась, хватаясь за многострадальную голову. Огляделась и не поверила своим глазам: я лежала на кровати в роскошных покоях.
Рассмотрев себя, заметила, что переодета в шёлковую ночную рубашку. Рука была любовно забинтована и зафиксирована.
— Та-а-к, — протянула я и снова схватилась за голову, в которой отдавался каждый звук.
Свесив ноги с кровати, я заметила на столике стакан воды. Поднялась и, припадая на правую ногу, доковыляла до живительной влаги. Осушив стакан залпом, обратила внимание на лежащие на столе мои письма.
Стук в дверь отвлёк меня от желания сразу же их прочесть.
— Войдите! — хотела сказать громко, но получилось сипло.
В комнату вошёл лорд.
— Вы не одеты! — воскликнул он и тут же развернулся на девяносто градусов.
— Боже мой! — простонала я, ковыляя обратно к постели, словно столетняя старуха. — Какая галантность! Вспомнили бы о ней, когда хотели меня прикончить.
Я улеглась обратно и укрылась одеялом.
— Можете смотреть.
Он повернулся, но в этот момент в комнату без стука вошла Лися.
— Милана! Девочка моя, ты очнулась! — воскликнула она, ахая. Увидев лорда, осеклась. — Простите, милорд. — Она слегка присела.
— Ничего, я зайду позже, — словно растерявшись, ответил он и вышел из комнаты.
— Милана! — Лися подбежала ко мне. — Как же ты себя так?!
— Как так?
— Да лорд принёс тебя еле живую, под утро! — нервно проговорила она, выудив с какого-то столика раствор и протягивая его мне.
— Лорд принёс?
— Да, он сам был чуть живой. Ты книгу из рук не выпускала, пока совсем не обессилила и не потеряла сознание.
— А где эта книга сейчас?
— Вон на той полке, — небрежно махнула рукой она. — Ты пей, пей. Лорд сразу за лекарем послал, он тебя «починил». Сказал, жить будешь. А я уж, грешным делом, подумала: пропала девка, — чуть ли не рыдая, добавила она.
Я сделала несколько глотков тошнотворного отвара.
— Гадость!
— А что ты хотела? — развела руками она. — Ломать — не строить!
— Он меня под утро принёс?
— Да…
— А сейчас день?
— Полдень второго дня!
— Ясно, — ответила я безжизненным голосом.
— Девочка, что случилось? Вы с лордом… поссорились, да? Я слышала, что когда влюблённые с лингом ссорятся, места всем мало… но чтобы настолько!
— Мы никакие не влюблённые! — искренне возмутилась я.
— Нет, не надо рубить сгоряча. Видела бы ты, как он за тебя волновался! Да, вспылил мужик. Но это не повод сразу рубить с плеча.
— Лися, что ты несёшь?! — я дёрнулась, потревожив руку, и зашипела от боли. — Мы не влюблённые, не были ими и не будем!
— Как же… Иван говорил, что видел, как вы в кабинете обнимались.
— За что мне всё это?! — выдохнула я, опустившись на подушку.
— Что ты сделала, что он решил запереть тебя в своей комнатушке в подвале? Приказал не кормить и не поить. Потом вообще ужас начался. Фина как с цепи сорвалась: распустила волосы и начала ими играть, говоря, что всегда мечтала о длинных волосах.
«Ну, Виктор!»
— Потом, словно что-то вспомнив, побежала к лорду, лезла к нему обниматься. Это мне девочки рассказали. Он её толкнул, она заплакала, успев при этом стащить ключи от комнатушки. — Лися поправила одеяло. — Лорду кто-то рассказал о том, что комнатушку открыли, и он побежал к тебе, — немного помолчав, добавила: — Волосы жалко!
Я безразлично посмотрела на сожжённые кончики, которые до сих пор пахли палёным.
— Лися, можно я побуду одна? — спросила я, пытаясь улыбнуться. Судя по её взгляду, получилось плохо.
— Побудь. Только выпей до дна, — она всучила мне в руку отвар. — Его лекарь делал. Я позже зайду, помогу тебе одеться и скажу… — она осеклась. — Попрошу лорда не входить к тебе, словно ты сама попросила.
— Спасибо, — ответила я, и Лися ушла.
В голове творилась полная неразбериха. Если раньше путаница хотя бы поддавалась анализу, сейчас всё уходило из-под моего контроля. Почему я здесь, в этих роскошных покоях, а не в своей комнате? Что стряслось с лордом? Почему он меня спас, если недавно хотел уничтожить?
— Ладно, Милана, — сказала я себе, — не зацикливайся на незначительных вещах!
Моя мысль вернулась к Виктору. Он-то точно сможет мне объяснить события последних дней.
— Где Виктор? Он и расскажет мне всё!
Я не могла просто лежать без дела, когда нерешённые вопросы буквально давили со всех сторон. Но, судя по всему, я смогла закрыть Роналис.
— Я смогла закрыть Роналис! — сказала я, не веря своим словам, и хлопнула здоровой рукой по одеялу.
Жаль, нельзя засчитать это как сдачу экзамена. Напротив, об этом нельзя никому рассказывать. Если узнают, что роналис меня слушается, меня запрут в храме навсегда.
— Надо лорду об этом сказать. Хотя нет, чушь! Он что, сразу бросится каяться? Если бросится, то утащит и меня за компанию. Нет, надо поговорить, но осторожно…
Я лежала в тишине, размышляя ни о чём и обо всём сразу. Внезапно мне вспомнился разговор с лордом, где я сказала, что мне всё равно на линг, потому что ради него я потеряла слишком многое.
