Дочь рыбака, или бизнес по-деревенски - Ноэль Ламар
Через час после того, как мы вышли из Пэна начало светать, народ оживился, сбросил сонную хмарь и потекла неспешная беседа, помогающая скоротать неблизкий путь.
Мы с Мартой шагали позади второй телеги, на которой я пристроила корзины со снедью.
- Вот всё не перестаю дивиться на тебя, Эми, - Марта повернулась ко мне, сменив тему разговора, - такая ты раньше мышка серая была, всё дома, ни слова иной раз от тебя не добьёшься толкового. А теперь, откуда что взялось? И отцу в деле помогаешь, видела уже ваши уловы, и сама к торговле пристроилась. Как будто подменили тебя, - подруга с хитрым прищуром наблюдала за мной.
- Да не всё же мне за отцовские штаны держаться, надо и самой жить начинать, кстати, а подскажи-ка, сколько одежда на рынке стоит? Надо бы отцу обновку прикупить, штаны его уже на решето похожи, - я быстро сменила тему разговора и Марта соловьём залилась, рассказывая о ценах, о торговцах, которых она знала: кто плутует с покупателями, кто товар может плохой подсунуть, а кто и честно свой хлеб зарабатывает.
Так, за неспешной болтовнёй мы и дошли до города.
Бюль не поражал своими размерами, но был очень уютный и неожиданно чистый. Нигде не видно мусора и грязи, наслышанная о средневековой антисанитарии, я была приятно удивлена. Небольшие, мощённые камнем улочки вели к центру города, где и находилась торговая площадь. По обеим сторонам путников встречали приземистые нарядные домики, по окраинам они были одноэтажными, к центру всё добавляя себе роста, ближе к площади встречались и трёхэтажные строения. С черепичными крышами и разноцветными резными ставнями опрятные жилища походили на сказочные, словно сошедшие со страниц детской книги, на подоконниках тут и там виднелись горшки с цветами, что добавляло очарования всему облику города.
Своей внешним видом, по словам моих попутчиков, город был обязан бургомистру Бруно Винфриду. Когда десять лет назад страну захватило поветрие чумы, Бюль был захолустным городишкой, погрязшим в мусорных кучах. Горожане сваливали его прямо из окон, на улицах бродили коровы, свиньи, кони, внося свою «посильную лепту» в загрязнение города. В пору эпидемии в Бюле расплодилось множество крыс, как известно, лучших переносчиков всякой заразы. После того, как больше половины взрослого городского населения вымерло, барон Вилфрид Адалхард, не придумал выхода лучше, чем казнить старого бургомистра и на его место назначить Бруно, мелкого дворянчика из захолустья, чья родня давно промотала всё состояние, оставив юношу с полуразвалившимся поместьем и кучей долгов. Надо отдать должное, Бруно быстро навёл в городе порядок, учредил он и ярмарку, пополнив городской бюджет и собственный капитал. Из зловонной клоаки Бюль превратился в один из самых чистых городов баронства, куда старались заехать показать свой товар даже самые именитые купцы.
Пройдя по очаровательным улочкам, мы вышли к базарной площади. Торговля уже началась, тут и там слышны были призывы продавцов, расхваливающих свой товар, мелькали лоточницы со свежей выпечкой, шныряли стайки мальчишек, помогая взрослым и просто глазея по сторонам, а кто и промышлял мелкими кражами.
Взяв корзины со снедью, мы с Мартой пошли вдоль рядов, предлагая торговцам перекусить и зазывая остальной люд, толпившийся у прилавков.
А посмотреть было на что!
Я то и дело останавливалась, чтобы охватить необъятное: краски торжища, доселе мне неведомые. В моём мире всё было совсем не так празднично и масштабно!
Кабы не Марта, я бы вовек не распродала свою выпечку, так бы и стояла, открыв рот и пялясь на изобилие всевозможных товаров, что рьяно нахваливали торговцы. Были здесь и ткани: от грубой шерсти до тонкого сукна и даже нежного шелка, что так призывно переливался на солнце, а тончайшие кружева трепетали на ветру, маня прикоснуться к затейливому рисунку. Оружейные мастера демонстрировали все мыслимые виды колющего и режущего, названия иных убийственных штучек я и не знала. Переливались на солнце драгоценные и полудрагоценные камни, для покупателей побогаче. Как всякая женщина я немного разбиралась в ювелирных изделиях и представленный здесь выбор не посрамил бы и лучших мастеров двадцать первого века. Изящные диадемы, хрупкие, словно сотканные из золотой паутины и украшенные камнями, ожерелья, кольца на любой вкус, от незаметного ободка до массивных перстней. Мужские и женские броши, запонки, заколки для галстуков, чтобы назвать весь ассортимент понадобилось бы, наверное, немало времени.
Но тут в воздухе заблагоухал аромат, который я никогда и ни с чем не спутаю. Пахло специями, смешиваясь запахи создавали свой уникальный шлейф, что так манит любого повара.
Не слушая Марту, я, словно подвешенная за носик, пошла-поплыла в центр всех этих ошеломительных ароматов. И вскоре вышла к нескольким лоткам, где было разложено неимоверное количество сосудов, наполненных разнообразными специями. Вот уж не ожидала увидеть здесь подобное изобилие: красный и чёрный перец, лавровый лист, корица, гвоздика, мускатный орех, имбирь, ваниль, кардамон и даже шафран. Были и местные специи и травы: мята, разные коренья (опознала среди них я пока только петрушку), душица, сельдерей, кервель, огуречная трава, эстрагон, цикорий, розмарин, лаванда, майоран/
Словно заворожённая, вдыхала буйную смесь ароматов и уже прикидывала чего и сколько мне нужно. Мою эйфорию неожиданно нарушил один из торговцев. Надо сказать, весьма колоритная личность!
Высокий, двигающийся плавно, практически бесшумно с хищной грацией, присущей львам или тиграм, очень статный мужчина. Фигуру его можно было бы назвать худощавой, если бы не широкий разворот плеч и мышцы, перекатывающиеся под кожей, что не скрывала его рубашка из тончайшего льна. Медово-карие глаза смотрели на собеседника оценивающе, но виднелся в их глубине омут, где плясали озорные бесенята. Черты лица напоминали облик древних римлян, что дошёл до нас в многочисленных скульптурах полководцев и императоров: прямой нос, четко очерченные скулы, упрямые губы и большие глаза с удивительно чёрными длинными ресницами, волосы цвета тёмного шоколада мягкими волнами ниспадали на плечи. Я бы дала ему лет двадцать восемь – тридцать.
Красавец лениво расположился возле прилавка, но за его медлительностью движений читалась уверенность в своей силе.
Сногсшибательный незнакомец!
Глава 11
Я, залюбовавшись, на мгновение забыла, зачем сюда пришла. Такой человек будет или лучшим другом, или худшим врагом. Для него нет полутонов, и я не хотела бы, даже нечаянно, перейти ему дорогу.
- Милая барышня, - обратился он ко мне,
