Сквозь дебри и пустоши - Анастасия Орлова
– Я и сам едва не перекинулся, – хрипло отозвался егерь.
– Интересно, в кого? – вполголоса хмыкнула Тари.
«В тебя», – подумал Берен.
– Постой, – девушка резко развернулась к нему, будто о чём-то догадавшись, – поэтому ты вернулся утром? Ты чувствуешь меня? Понял, что случилось что-то плохое, да?
Брови Берена чуть нахмурились, но лицо оставалось бесстрастным, и что думает – не понять.
– Вот для чего тебе таблетки! Ты «читаешь» тех, кто рядом, да? Делишь с ними их боль. Забираешь её. Верно? Берен!
– Нет, – нехотя уронил егерь. – Не всех, кто рядом. Лишь тех, с кем возникла эмоциональная связь.
Тари задумчиво откинулась обратно на спинку сиденья.
– Это мутация?
Берен заиграл желваками, но ничего не сказал, однако нежелание признавать очевидное едва ли не вспыхнуло крупными буквами у него на лбу. Тамари заметила это и больше не спрашивала. Она помнила, как отказывалась верить положительным тестам на свой синдром, как отчаянно убеждала себя, что это ошибка, а после первого обращения защипала себя до синяков, пытаясь проснуться от этого нереального, несправедливого, страшного сна. «Лучше бы ты погибла тогда, в ту ночь…»
– Тебе нужно отдохнуть, – тихо произнесла девушка чуть погодя. – Если не хочешь пускать меня за руль, нужно найти место для ночлега и поспать хотя бы пару часов.
– Я не могу спать без этих таблеток, – ответил Берен, и Тари поняла, что под этим «не могу» скрывается не физическая невозможность, а страх.
– Ты слышишь их по ночам, да?
Молчание. То самое, которое «знак согласия».
– Только их боль?
Берен кивнул:
– Ничего другого у них не осталось. Они все мертвы.
– Я – жива.
– И что?
– Если я буду рядом и буду… думать о хорошем, это сработает? Ты сможешь как-то настроиться на меня, а не на них?
– Я не знаю, как это работает, Тари, – устало произнёс он, – я ни черта не знаю!
– Значит, мы попробуем! Всё равно спать пришлось бы по очереди, – ладонь Тамари легла на его иссечённое шрамами предплечье, чуть выше фенечки, которую сплела Эльса, и от этого прикосновения по коже Берена побежали мурашки, приятно и чуть щекотно покалывая плечи и шею.
К ночи побитый ржавчиной фургон наконец-то выбрался из леса, проехал ещё несколько километров и свернул с дороги.
– Здесь не должно быть опасно, но бдительности терять не стоит – всё-таки лес близко, – сказал Берен, ставя машину на ручник.
Прямо перед ними в холодном свете почти полной луны жидким серебром мерцала лёгкая рябь на тёмной реке. Тари выбралась из фургона, размяла спину и спустилась с невысокого песчаного берега к воде. Остро пахло речной свежестью, сочной зеленью и чуть-чуть – рыбой. Чернильное небо над головой усыпали мелкие звёзды, словно сахарная пудра – черничный кекс. Мягкий прохладный ветерок касался кожи невесомым шёлком. На другом берегу, несколькими километрами выше по течению, золотыми монетами поблёскивали слабые жёлтые огни.
– Там кто-то живёт? – спросила Тари у подошедшего Берена, кивнув на далёкие огоньки.
– Сектанты. Наверняка слышала об «Эре нового человека»?
Девушка кивнула. До неё доходили слухи о том, что полурелигиозное движение «Эра нового человека» стало очень популярно в последние годы, и то тут, то там возникают его общины. Сама она никогда не встречалась с «братьями» или «сёстрами», но знала, что они проповедуют принятие себя и своих мутаций, отказ от их медицинской компенсации и поиск гармонии со своим телом не в таблетках, а в своём духе и окружающей природе. Они считали мутации новой ветвью эволюции и были уверены, что очень скоро мир переменится настолько, что обычных, «чистых» людей не останется вовсе. Вот тогда и наступит эра нового человека.
– Недалеко есть мост на ту сторону, – сказал Берен, – как раз выходит к их общине. Нам туда.
– В общину?
– Нет, через мост. Но и мимо общины, да. Поэтому не стоит соваться к ним среди ночи – вдруг примут за каких-нибудь бандитов. Эти ребята хоть и в гармонии с природой, но оружие у них имеется. А некоторые со своими мутациями пострашнее всякого оружия, так что подождём до света. Теперь чем дальше, тем больше будет попадаться человеческого жилья, самые глухие места мы миновали.
***
Молодой мужчина остановил машину у поваленного дерева, разрубленного натрое. Смеркалось, а из-за обступившего дорогу густого леса было совсем темно, но человеку это не мешало: его бледные, зеленовато-жёлтые радужки отливали серебром и мягко светились в темноте, как у мутировавших хищников, которым для остроты зрения дневной свет не нужен.
На обочине стоял старенький мотоцикл с коляской, а в кустах мужчина нашёл три тела, которые ещё не успело обглодать местное зверьё. Он вернулся на шоссе, развернул на капоте своего джипа карту. Поизучав её некоторое время, пометил что-то красным карандашом и удовлетворённо кивнул. Великий и ужасный Берен опережает его, но это ненадолго.
***
Ночь была спокойной и пролетела за один миг, особенно время сна, доставшееся Берену и Тамари: каждому по два с половиной часа.
Берен заглянул в кузов фургона, где Тари и Эльса завтракали печеньем, а уже слопавший свою долю Макс заискивающе щурился, заглядывая в глаза то одной, то другой.
– Не отходите от машины, – попросил егерь, глотнув воды из предложенной Тари бутылки, но отказавшись от печенья, – я окунусь, и через десять минут поедем.
– О, я тоже хочу купаться! – оживилась Эльса.
– Нет, детка, для тебя вода слишком холодная, ещё простынешь, – мягко возразила Тари. – Да и нам с Максом тут без тебя будет скучно, правда, Макс?
– Ах! – вздохнул лис, положив подбородок девушке на колено – поближе к её руке, державшей печенье.
– Мы будем здесь, – улыбнулась она Берену, а когда он ушёл, приоткрыла окошко из кузова в кабину и развернулась к нему вполоборота, так, чтобы егеря было видно через боковое окно кабины.
Он прошёл по берегу чуть дальше от машины и едва не скрылся за кустами, но всё-таки Тари видела его. А вот он её – уже нет, и девушка не боялась быть замеченной.
Берен разулся, скинул полинялую, уже тёмно-серую, а не чёрную футболку, и Тари оценивающе выгнула бровь: со спины пресса, конечно, не видно, но, кажется, Аркадия не преувеличивала. Возможно, даже не договаривала. Егерь расстегнул ремень, снял джинсы, и надкушенное печенье, вывалившись из пальцев Тамари, покатилось по полу фургона.
– Чёрт!
Нижнего белья он, судя по всему, не носил. Или носил, но не сейчас.
– Чего ты ругаешься? – тут же навострила уши Эльса.
– Ничего, – Тамари почувствовала, как полыхнули её щёки, и спешно отвела взгляд от окна, – просто кусочек печенюшки из рук выскочил. Угости им Макса.
Девочка с готовностью плюхнулась на четвереньки, чтобы помочь лису, который уже пытался выковырять лакомство, закатившееся за колесо байка, и Тари тут же устремила взгляд обратно в окошко. Берен, конечно, уже был в воде – большими сильными движениями грёб к середине реки, почти не тревожа воду брызгами.
– Вот ведь дельфин! – под нос пробормотала Тари и почувствовала, как покалывает кончики пальцев: ох, надо быть поосторожнее с эмоциями – ампула адреномера пуста!
– Что? – подняла голову Эльса.
– Ничего. Это я сама с собой. Ты наелась?
– Ага. Всегда мечтала завтракать печеньем, а не овсянкой! – разулыбалась девочка. – Я схожу в кустики?
– Никаких кустиков! Мало ли, какие там опять могут быть шипы. Давай поищем местечко рядом с машиной.
– Не-е-ет, – тут же загундосила Эльса, – не ходи со мной, я уже взрослая!
И привставшая было Тари села обратно на своё место:
– Тогда обещай не отходить от машины дальше трёх шагов! – строго сказала она.
– А ты обещай не подглядывать! – не менее строго отчеканила девочка и, погрозив пальчиком, вылезла из фургона.
Берен доплыл до середины речки и уже поворачивал назад, когда Тамари услышала треск веток, а затем – тоненький детский вскрик. Как ошпаренная она выскочила из машины и понеслась на звук. Эльса всё-таки зашла за ближайшие кусты и теперь болталась метрах в трёх над землёй, подхваченная за щиколотку петлёй, перекинутой через толстую ветку. Девочка так испугалась, что даже кричать не могла, лишь дышала часто, глубоко и со всхлипами. Тари прошиб холодный пот, и она едва не закричала за них двоих, но вовремя спохватилась: это напугало бы ребёнка ещё больше.
– Держись, детка, сейчас я тебя вытащу, – просипела
