Кассандра Клэр - Город небесного огня
Сам стол был украшен золотом и синим цветом: массивные золотые подсвечники, которые практически закрывали Эмме вид на представителей Нижнего мира: Люка, представляющего оборотней; на молодую женщину, присутствовавшую от лица вампиров Лили и на самого известного среди всех- Магнуса Бейна, представителя магов.
Место представителя Благого народа не было занято. Из числа сидящих в зале медленно поднялась молодая женщина. Ее глаза были полностью голубые, даже белок, а ее уши были заострены как у Хелены.
— Я Кейли Уайтуиллоу, — сказала она. — Я буду представлять Благой двор.
— Для благих целей? — спросила Джиа; ее перо летало над бумажным свитком.
Кейли потрясла головой, ее губы сжались. Шепот пробежал через комнату. При всей яркости плакатов, было напряженное, а не радостное настроение. В ряду сидений напротив Блекторнов сидели Лайтвуды: Мариза с прямой спиной, рядом с ней Изабель и Алек, их темные головы согнулись вместе, когда они перешептывались. Джослин Фейрчайлд сидела рядом с Маризой, но не было не единого знака присутствия Клэри Фрей и Джейса Лайтвуда.
— Неблагой народ отказался от представителя, — сказала Джиа, записывая это своей ручкой. Она посмотрела поверх своих очков на Кейли. — Какие новости вы принесли нам с Благого двора? Они принимают наши условия?
Эмма услышала Хелену с другого конца их ряда, она сделала глубокий вдох. Дрю, Тави и близнецы были слишком молоды, чтобы присутствовать на собрании, технически, никто моложе восемнадцати лет не мог присутствовать, но для них было совершено специальное рассмотрение, так же как и для Джулиана, который был непосредственно затронут в том, что стало называться Темная война.
Кейли стала проходить между рядами стульев, двигаясь прямо к помосту. Роберт Лайтвуд поднялся на ноги.
— У вас должно быть разрешение, чтобы обращаться к Консулу, — сказал он своим хриплым голосом.
— Разрешение не дано, — сказала Джиа. — Оставайся на месте, Кайли Уайтвиллоу. Я прекрасно тебя слышу.
Эмма почувствовала прилив жалости к девушке фейри, все смотрели на нее взглядом острым как ножи. Все кроме Алины и Хелен, которые сидели вместе, тесно прижавшись, держа друг друга за руки, их костяшки побелели.
— Благой двор просит помилования, — сказала Кейли, сложив перед собой свои тонкие руки. — Требования, которые вы выдвинули — слишком суровы. У Фейри всегда была своя верховная власть, свои короли и королевы. У нас всегда были воины. Мы древний народ. То, что вы требуете- полностью разрушит нас.
Тихий ропот пронесся по залу. Это был не дружелюбный шум. Джиа подобрала бумаги, лежащие перед ней на столе.
— Должны ли мы их пересмотреть? — спросила она. — Мы хотим, чтобы Фейри взяли ответственность за потерянные жизни и ущерб, причиненный Охотникам и Нижнему миру в Темной войне.
— Благой народ должен быть ответственен за цену перестройки разрушенных районов, за восстановление Претора Люпус на Лонг айленд и за перестройку всего, что было разрушено в Аликанте. Вы будете платить своими богатствами за это. Так же как и за Охотников, которых вы забрали у нас.
— Если вы имеете в виду Марка Блекторна, то его забрала Дикая Охота, — сказала Кейли. — Они не попадают под нашу юрисдикцию. Вам самими придется вести с ними переговоры, мы не будем мешать этому.
— Он не был единственным, кого забрали у нас, — сказала Джиа. — Есть то, что не подлежит никакому возмещению — потеря жизней, понесенная Сумеречными Охотниками и оборотнями в бою, потеря тех, кто был оторван от нас Адской Чашей.
— Это был Себастьян Моргенштерн, а не Двор, — Кайли запротестовала. — Он был Сумеречным Охотником.
— И вот почему мы не наказываем вас за войну, которую вы бы неизбежно проиграли, — холодно произнесла Джиа. — Вместо этого мы настаиваем на том, чтобы вы расформировали свои армии, больше не будет воинов Благого народа. Вы больше не сможете носить оружие. Любой фейри, носящий оружие без разрешения Конклава будет убил на месте.
— Условия слишком жестоки, — запротестовала Кейли. — Благой народ не может подчиняться им! Если мы останемся без оружия, то мы не сможем защищать себя!
— Тогда мы проголосуем, — сказала Джиа, откладывая бумаги. — Любой из вас, кто считает, что требования, направленные в сторону Благого народа нечестны, пожалуйста, выскажитесь.
Ответом было долгое молчание. Эмма могла видеть взгляд Хелены, пробегающий по залу, ее рот был сжат по бокам; Алина крепко держала ее за запястье. Наконец, раздался звук отъезжающего стула, эхом раздавшийся в тишине, и одинокая фигура поднялась.
Магнус Бейн. Он был все еще бледен после происшествия в Эдоме, но его зелено-золотые глаза ярко горели, и Эмма могла видеть их через весь зал.
— Я знаю, что история примитивных не представляет большой интерес для большинства Сумеречных Охотников, — сказал он. — Но было время до Нефилимов.
Во времена, когда Рим сражался с Кафрагеном, после многочисленных войн он победил. После одной из битв Рим потребовал, чтобы Кафраген платил им дань, чтобы Кафраген отказался от своей армии и чтобы земли Кафрагена были засеяны солью. Историк Тацит сказал римлянам, что они создают пустыню и называют это миром.
Он повернулся к Джии.
— Кафрагеняне никогда не забывали об этом. Их ненависть к Риму вызвала еще одну войну, и она закончилась смертью и рабством. Это не был мир. Это не мир.
После этого раздался свист со стороны собравшихся.
— Возможно, мы не хотим мира, колдун! — крикнул кто-то.
— Какое твое решение тогда? — крикнул еще кто-то.
— Снисхождения, — сказал Магнус. — Дивный Народец уже давно ненавидел Нефилимов за их жестокость. Покажите им что-то другое, чем жестокость, и вы получите нечто иное, чем ненависть в ответ!
Снова раздался шум, но в этот раз громче; Джиа подняла руки, и толпа затихла.
— Кто-нибудь еще хочет высказаться за Благой народ? — спросила она.
Магунс, снова садясь на место, взглянул на других представителей Нижнего мира, но Лили ухмылялась, и Люк смотрел вниз, зафиксировав свой взгляд на столе. Всем было известно, что его сестра была первой, кого обратил Себастиан Моргенштерн, что многие волки из Претора были его друзьями, включая Джордана Кайла, но на его лице было сомнение.
— Люк, — сказал Магнус тихим голосом, который все равно эхом разразился по залу, — Пожалуйста.
Сомнение исчезло. Люк мрачно покачал головой.
— Не проси того, чего я не могу дать, — сказал он. — Весь Претор был убит, Магнус. И как представитель оборотней, я не могу выступать против того, чего они все хотя. Если я это сделаю, они встанут против Конклава, и ничего не будет достигнуто таким путем.
