Ртуть - Калли Харт

— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе снова спать здесь? — спросил он.

— Я не знала, захочешь ли ты видеть меня в своей постели, — ответила я ему.

— Если бы это зависело от меня, мы бы больше не провели ни одной ночи друг без друга. — Он осторожно взял кончик моей косы, и потянул ее к себе через мое плечо. Он стал медленно распускать ее, расправляя мои волосы пальцами. Его взгляд был настороженным, когда он нашел мои глаза. — Тебя это пугает? — пробормотал он.

— Нет. Я… — Боги. Прикосновение его рук было восхитительным. Это было настолько интимно, когда он вот так запускал пальцы в мои волосы. — Меня это не пугает, — прошептала я. — Я тоже этого хочу.

Проще всего было спустить на него всех собак. Я могла наброситься на него с кучей злых, обиженных, сердитых слов, но я уже достаточно наговорила прошлой ночью, и мне не хотелось делать это снова.

Словно ожидая чего-то подобного, он обнял мое лицо ладонями и тихо сказал:

— Давай проведем эту ночь вместе. Ты и я. Завтра вечером мы вернем Эверлейн домой. А когда Изабель и Те Лена приведут ее в порядок, и она поправится, тогда мы будем беспокоиться обо мне. Хорошо?

Я испытала огромное облегчение. Он больше не говорил о том, что бесполезно пытаться найти выход из всего этого. Он предлагал разобраться с проблемами сегодняшнего дня, а потом решать остальное. Это был гораздо более позитивный подход, чем та жесткая позиция, которую он занял вчера вечером.

Я подняла на него глаза, в груди все сжалось.

— Да. Давай сделаем это, пожалуйста.

Он ухмыльнулся, и выражение его лица стало порочным, когда за его спиной открылись темные врата. Он подхватил меня на руки, чертовски быстро, и шагнул в клубящийся дым, прежде чем я успела назвать его лентяем за то, что он не захотел нести меня в свою спальню.

Но когда мы вышли с другой стороны, то оказались не в его комнате. Мы вернулись в квартиру в Балларде, стояли в гостиной над пекарней, окруженные свечами. Они горели на камине и книжных полках. Они покрывали маленький обеденный стол, за которым мы завтракали, и наполняли мерцающим светом подоконники огромных эркерных окон. Куда бы я ни посмотрела, везде были свечи. Фишер улыбнулся, на щеке появилась ямочка, пока он наблюдал, как я все это рассматриваю.

Я повернулась, закрыв рот руками.

— Это прекрасно, — выдохнула я.

Он подошел и встал прямо за моей спиной, заключив меня в свои объятия.

— Это еще не все. — Его дыхание всколыхнуло мои волосы и что-то еще глубоко внутри меня. Я почувствовала, как его сила растеклась по моему животу, а из его рук повалил черный дым, заполняя комнату. Вскоре он был уже повсюду, скрывая все из виду. Все, кроме мерцающего пламени свечей. Они освещали темноту, тысяча горящих точек света, ярких, как звезды. Казалось, что мы были там, наверху, с ними, в пустоте, где ничто не может нас коснуться, никто не может причинить нам боль, и у нас есть столько времени, сколько нам только может понадобиться.

— Ты сделал это для меня? — Мне показалось неправильным говорить об этом вслух. Я не хотела, чтобы мой голос разрушил иллюзию, которую он создал для нас, поэтому спросила его мысленно.

— Да, — просто ответил он. — И для себя тоже. Я эгоист, Саэрис. Я хотел чего-то тихого, маленького и особенного для нас обоих. Что-то, что мы могли бы сохранить. — Он зарылся лицом в мою шею и поцеловал ее изгиб. Жар его губ опалил мою кожу, и я не могла сдержать дрожь. Закрыв глаза, я откинулась на его спину, позволяя своему телу найти в нем опору, чувствуя себя одновременно защищенной и отчаянно, душераздирающе печальной. Но сегодня ночью я не хотела испытывать душевную боль. Фишер был прав. Глупо проводить ночь перед тем, как мы все шагнем в свои худшие кошмары, в спорах и слезах. Я проглотила ком в горле и, развернувшись, обвила руками его шею.

— Заставь меня забыть, что я когда-либо страдала, — приказала я. — Заставь меня забыть, что я снова буду страдать.

Он обрушился на меня, как приливная волна. Его губы нашли мои в темноте, и поцелуй затмил весь мир. Горячие и требовательные, они скользнули по моим, побуждая их раскрыться, и вот он уже пробует меня на вкус, исследует мой рот, его язык присваивает меня. Я застонала, когда кончики его клыков пронзили мою нижнюю губу. Яркий медный привкус крови наполнил мой рот, и Фишер тяжело застонал. Он поцеловал меня еще глубже, его руки зарылись в мои волосы, дыхание участилось. Я почувствовала, как он упирается в мои бедра, его член уже стал твердым как камень. У меня свело живот.

Боги, я хотела его.

Я хотела его всего.

Моя душа пылала, и мне было все равно, будет ли это длиться вечно. Пока я сгорала от страсти вместе с ним, пусть будет так.

Его клыки снова зацепились за мою губу. За кончик моего языка. Вкус крови во рту усилился, но я не отстранилась. Руки Фишера скользнули вниз по моему телу, обхватив меня сзади, пальцы впились в мои ягодицы. Его дыхание участилось, каждый выдох сопровождался рваным стоном. Притянув меня ближе, он стал целовать меня еще крепче, вжимаясь членом в мой живот так, что я чувствовала его отчаянную потребность.

— Когда я вытащу тебя из этой одежды, у тебя будут неприятности, — прорычал он в моей голове. — Я оттрахаю тебя так сильно, что ты не сможешь сидеть неделю.

— Фишер! — Я прижалась к нему, задыхаясь, уже предвкушая всплеск жара, который я почувствую в тот момент, когда он ворвется в меня. Я хотела этого. Жаждала так сильно, что готова была закричать.

Божественные узы.

Мы были связаны божественными узами.

Мы были парой.

Я чувствовала это сейчас — яркую нить энергии, соединяющую нас, когда он обнимал меня. Если бы я захотела этого, все, что мне нужно было сделать, — протянуть руку и принять ее.

Фишер зарычал, когда