Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни
Одной только мысли о том, как он попытается засунуть свой гигантский член в меня, достаточно, чтобы мне захотелось закричать, драться и, возможно, упасть в обморок. Но мне нужно держать мысли под контролем, успокоиться и продолжать работать над планом. Если бы у меня была хоть какая-то еда, может, я бы почувствовала себя сильнее и сосредоточеннее. Остаётся надеяться, что его следующее предложение пищи не будет столь отвратительным.
Мы останавливаемся у небольшой пещеры, скорее похожей на нишу в скале, и мой похититель начинает говорить на драконьем языке с худым синим драконом. Я понятия не имею, о чем они говорят. В глубине этой ниши сидит полная девушка в алом плаще, ее щеки раскраснелись, а глаза горят. Она не выглядит особенно несчастной, что меня удивляет. Я хочу крикнуть ей, но прежде чем решаюсь, мы снова улетаем.
Черный дракон уносит меня прочь от скалистых утесов и широких равнин побережья к центру острова, где лежит огромная полая долина, возможно, устье какого-то древнего, давно потухшего вулкана. Меньшие ущелья и овраги расходятся от нее, как лучи солнца на детском рисунке. Дракон опускается к голубому озеру посреди долины.
— Здесь мы охотимся на оленей, — говорит он. — Это деликатес, так как мы стараемся не заходить в лес слишком часто. С нашим размером и крыльями двигаться среди деревьев трудно. Большая часть нашего рациона — растения, козы, овцы или дикие кабаны. А также рыба или угри для тех, кто умеет их ловить. На лугах к югу мы держим стадо коров, под надзором и защитой сменного караула. Они — для праздников.
Я оживляюсь при этом.
— У вас есть коровы? Я хочу молока.
Дракон спускается ниже, над травянистым берегом озера, и сбрасывает меня в заросли папоротника, а сам приземляется неподалёку. Он бросает на меня строгий взгляд.
— Ты хочешь пососать из вымени коровы?
— Нет! Я бы подоила её, наверное, — отвечаю я. Никогда в жизни не доила корову, хотя мне хотелось бы попробовать. Однако не стоит показывать излишнего рвения к подобным задачам. Я должна играть роль капризной, избалованной принцессы.
Поддерживая своё испорченное платье, я высокомерно поднимаю подбородок.
— А как насчёт других женщин, которых забрали ваши драконы? Пусть одна из них подоит корову для меня. Я ведь принцесса, в конце концов.
— Ты продолжаешь твердить одно и то же, — его верхняя губа приподнимается, открывая сверкающие огромные клыки. — Искупайся, женщина. От тебя несёт рвотой.
— Может, мне нравится так пахнуть.
— Нет, не нравится. Вчера ты пахла восхитительно, так что предполагаю, что когда у тебя есть выбор, ты предпочитаешь быть чистой и свежей. Сними эти лохмотья и умойся.
Перед тем как ответить, я оглядываю окрестности. Густая, мягкая трава ласкает мои босые ноги. Она куда более зелёная и сочная, чем аккуратно подстриженные газоны в садах дворца. Когда была возможность, я любила бегать босиком по той траве, хотя почти всегда получала выговор от кого-то из подлизывающихся к матери придворных дам — вернее, «дам из свиты».
Здесь я могу бегать по траве босиком, сколько мне вздумается. И воздух здесь намного слаще и чище, чем воздух столицы. Гладкая поверхность озера отражает лазурное небо над головой, а лес рядом шелестит на ветру; каждый листок дрожит, будто радуется самому факту своего существования на солнце и в чистом горном воздухе.
Прозрачная вода озера плещется у берегов, покрытых галькой, делая камешки блестящими и тёмными. Чуть дальше галечный край уступает место песчаным мелководьям, идеальным для того, чтобы снять усталость с ног и облегчить боль в ушибленных конечностях.
Я чувствую себя ужасно, грязная и отвратительная. А прохладная вода так манит, хоть меня и немного пугает мысль о том, какие существа могут скрываться под её поверхностью.
— В воде есть пиявки? Угри? Змеи? — спрашиваю я. — Или другие существа? Там скользко?
— Безопасно. Теперь замолчи и помойся.
— Я искупаюсь, но не на твоих глазах.
— Почему нет?
— Я не хочу, чтобы ты видел меня обнажённой.
Он поджимает крылья, прижимая их к бокам.
— Снова спрашиваю: почему нет?
— Потому что… — Чёрт, мне ещё никогда не приходилось объяснять это раньше. — Я не хочу, чтобы ты увидел моё тело и захотел меня.
Он фыркает.
— Я и так тебя вижу. В тебе нет ничего привлекательного.
— Ты не видел меня полностью.
— И что, если увижу тебя без одежды, это что-то изменит? — сухо говорит он. — Ты думаешь, несколько кусочков бледной человеческой плоти способны вызвать у меня брачный восторг?
— Ну, когда ты так это говоришь, наверное, нет. Но для человеческих мужчин одного только вида или даже намёка на подобное обычно достаточно, чтобы разжечь желание.
— Драконы не испытывают подобных чувств, за исключением одного раза каждые двадцать пять лет, в брачный сезон, — отвечает он. — В это время каждый дракон старше двадцати четырёх лет входит в период течки на одну неделю, и мы соединяемся для откладки яиц.
Удивление вытесняет моё смущение.
— Вы не занимаетесь сексом в другое время?
— Нет.
— А как насчёт супругов или партнёров?
— Большинство из нас выбирает спутника, с которым воспитывает потомство и делит жизнь. Этот партнёр может как быть, так и не быть одним из тех, с кем мы совокупляемся в брачный сезон. Выбор спутника — это вопрос ментального единства и совместимости характеров, а не страсти спаривания.
— Звучит как очень рациональный процесс. А как насчёт любви? Драконы влюбляются?
Он отводит взгляд.
— Некоторые влюбляются.
— Значит, если я разденусь, ты не испытаешь никакого сексуального влечения. По крайней мере, до наступления этого брачного сезона, — осторожно говорю я. В этой мысли есть надежда. Передышка. Шанс на побег.
— Совершенно верно, — говорит дракон. — Брачный сезон начнётся примерно через неделю, когда взойдёт Ребристая луна.
Одна неделя. Лучше, чем ничего. По крайней мере, мне не придётся опасаться жестокого совокупления до тех пор.
— Хорошо, — я тяну за остатки своего испачканного платья. Много усилий не требуется, чтобы оно упало на землю. Я стою обнажённая под солнечным светом, оставшись лишь в кружевном нижнем белье.
Дракон внимательно смотрит на меня, моргая. До сих пор его интонации и выражения были достаточно человеческими, чтобы я могла их понять, но сейчас я совершенно не представляю, о чем он думает.
Медленно я спускаю бельё по ногам и остаюсь перед ним совершенно нагой.
Он шумно выдыхает горячий, сияющий воздух, не отводя взгляда. Его взгляд опускается к области между моими ногами.
— Ты когда-нибудь видел женское тело? — тихо спрашиваю я.
— Нет, — его голос
