Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни
Форма этих выпуклостей у девочки странно приятна для меня. Но меня отвлекают отметины на ее руках и ногах.
— Что это за пятна? — спрашиваю я. — Ты больна?
— Нет, — шипит она на меня, ее глаза пылают. — Это синяки. Они появляются, когда кровь скапливается под кожей. Это значит, что ты сделал мне больно.
В животе у меня зарождается чувство тревоги.
— Но у тебя их так много.
— Ты много раз сделал мне больно вчера, когда нес меня, слишком крепко держа.
Черт.
Мне хочется извиниться. Но эти слова показались бы странными, исходя из уст дракона, который испепелил так много ее людей, по отношению к принцессе, чей королевский чародей вырезал половину нашего вида.
— Я буду осторожнее, — говорю я ей. — Мне нужно, чтобы ты была здорова для Преображения.
— Преображения?
Вместо ответа я подталкиваю мордой тушу горного козла, приближая ее к ней.
— Сегодня мне удалось быстро найти добычу. Это необычно и удачно. Ты можешь попробовать первой.
Девушка смотрит на меня в изумлении.
— Ты хоть что-нибудь знаешь о людях?
— Немного, — признаюсь я.
— Но ты сражался вместе с армиями Ворейна. Уж наверняка ты замечал некоторые из их привычек.
— Мы не разбивали лагеря с ними. У нас были свои гнезда, и мы встречались с их командирами за пределами лагеря, только когда это было необходимо.
Она качает головой.
— Я не могу это есть.
— Это молодой козленок, свежий и нежный, — я когтем разрезаю его бедро, раздвигая шкуру и открывая насыщенно-красное мясо. У меня текут слюнки при одном только виде. — Хорошее мясо. Попробуй. Мы должны учиться делить пищу, если ты намерена жить здесь.
— Жить здесь? Делить пищу? Что, черт возьми, ты несешь? — Ее голос напряжен, голубые глаза распахнуты.
— Наши самки мертвы, — объясняю я. — Нам нужны новые для размножения.
— Черт, — тихо говорит она. — Значит, ты… ты собираешься… Нет, это не сработает. Я умру.
Каким-то образом она, должно быть, догадалась о моем плане. Она боится превращения в дракона.
— Ты не умрешь. Все пройдет быстро, обещаю. Любая боль будет минимальной.
— Значит, ты просто… — Она прижимает дрожащую руку ко лбу. — Оно не поместится.
О чем это она? Возможно, она говорит о времени, которое потребуется для того, чтобы новые самки драконов привыкли к жизни здесь, в Уроскелле.
— Вначале, возможно, будет неудобно, но мы дадим тебе время приспособиться.
— Как это великодушно с твоей стороны, — хрипло говорит принцесса. Она поднимается и спокойно проходит мимо меня, прямо к краю обрыва. — Не лови меня на этот раз.
Я понимаю ее намерение в тот миг, когда она прыгает с выступа. Мое крыло вырывается вперед, обвивая ее тело и загоняя обратно в пещеру.
— Тебе так отвратительна эта перспектива, что ты готова покончить с собой? — восклицаю я.
— Дай подумать… эм… да, — огрызается она.
— Ты станешь одной из нас, с привилегиями дракона, — говорю я ей. — Конечно, ты боишься этого нового будущего, потому что не понимаешь наших обычаев, но ты научишься. Ты приспособишься. Подумай вот о чем — твоя раса должна моему народу возмещение за уничтожение стольких наших любимых воинов, партнеров, дочерей и сестер. Мы никогда не сможем заменить тех, кого потеряли, но если мы не предпримем ничего, не родится новых детенышей, и драконы исчезнут.
Принцесса бледна как мел. Она прижимает обе ладони к низу живота.
— Я не собираюсь вынашивать твоих детенышей.
Костями клянусь, какая же она тупая.
— Не детенышей, — терпеливо объясняю я. — Ты будешь вынашивать наши яйца, из которых появятся детеныши.
Недостаток знаний о драконах можно простить, полагаю. В конце концов, я сам знаю крайне мало о людях. Но ей следовало бы начать обучаться анатомии, жизненному циклу и мифам драконов до своей трансформации. А поскольку она, похоже, готова прыгнуть с утеса при малейшем поводе, я, вероятно, должен буду держать ее при себе и учить всему сам.
— Пусть это станет твоим первым уроком в наших обычаях. — Я отрываю кусок густо-красного мяса от туши козла и протягиваю ей на кончике когтя. — Прими то, что тебе предлагают, с доброй волей.
Принцесса смотрит на мясо, затем на меня.
А затем ее начинает тошнить, на себя и на пол моей пещеры.
Драконов иногда рвет, когда они больны. Это отвратительное зрелище, и обычно это гораздо больше, чем маленькая лужица, которую оставила принцесса. Ее рвота состоит в основном из желчи, ведь в ее желудке ничего нет.
Почему же с ней так сложно? Я беспокоился о том, как ухаживать за первым детенышем, но, судя по моим воспоминаниям о собственном воспитании, за детенышами ухаживать легче, чем за этой человеческой особью. Возможно, стоит принять предложение Фортуникса о помощи, когда он вернется.
Пока что, думаю, лучше нам обоим покинуть пещеру, пока запах не выветрится. Пожалуй, я попрошу Роткури убрать испачканные части гнезда и с помощью своей водной магии промыть пол. Половина козленка утолит мой голод на время, а оставшуюся половину я дам ему в качестве платы.
И, возможно, пока мы будем снаружи, я смогу найти что-то, что принцесса соизволит съесть.
8. Серилла
Я хотела показаться дракону отвратительной, и, кажется, мое желание сбылось. Я помочилась в его гнезде, и меня стошнило прямо на себя. Не уверена, что смогу быть еще более отвратительнее.
После того как меня стошнило, он поспешно сожрал часть козла, от чего меня чуть не стошнило снова. Не понимаю, почему его так заботят моча и рвота в жилище, когда он с таким удовольствием уплетает кровавое сырое мясо. Хотя, надо признать, он ест довольно аккуратно для дракона и потом тщательно слизывает кровь с когтей и морды.
Закончив трапезу, он поднимает меня и вылетает из пещеры, крепко, но осторожно удерживая меня в своих когтях. Снова его действия идут вразрез с моими ожиданиями. Странно, что он так заботится о том, чтобы не оставить мне синяков, когда планирует насильно спариваться со мной.
Во время нашего разговора он, похоже, не понимал, почему я так расстроена. Все его разговоры о том, что мне нужно время, чтобы привыкнуть к его члену, что всё пройдёт быстро, и боль будет минимальной — словно он не видит ничего странного в том, что огромный дракон собирается заняться любовью с крохотной
